Ленин или Гитлер?

colonelcassad — 15.04.2012

Весьма примечательная речь доктора Геббельса, которая удачно пришлась ко двору при прочтении статьи Максима Калашникова, о которой речь пойдет в следующем посте http://colonelcassad.livejournal.com/698429.html.
В этой речи, еще молодой и идеологически невыдержанный Геббельс сопоставляет Ленина и Гитлера, что уже само по себе весьма полемично. Но помимо этого, в речи масса занятных аллюзий на нынешнюю России и идеологические дискуссии о ее будущем. Как будто с натуры писано.Ну и плюс данная речь предоставляет возможность на социалистическое лицо нацизма в период его кратковременной молодости.
Ниже приводятся выдержки из нее, так как речь большая, но все же рекомендую прочитать ее целиком по ссылке в конце поста. Она того стоит.

Ленин или Гитлер?
(Речь в Цвиккау, 1926)

Система либерально-капиталистической демократии уже настолько вся прогнила и разложилась, что ее нельзя больше латать и реформировать. Ее необходимо полностью разрушить, умственно и политически расшатать так, чтобы дать возможность молодому населению на руинах старого общества строить новое. Они признают суть твердой оппозиции для направления острия революции не только против преступников атакуемой системы, но также против самой системы. В этой революционной идее мы имеем дело с двумя интеллектуальными движениями, которые нашли политическое выражение в Коммунистической партии и Национал-социалистической рабочей партии Германии.

Когда я говорю о Гитлере или Ленине, я не имею в виду этих двух людей в их чисто случайной человеческой форме или уже совсем не случайной политической форме. Суть выше этого: мы имеем дело с этими двумя людьми, поскольку они являются воплощением, персонификацией идеи, которая, если мне будет позволено сказать, затрагивает всех нас. Давайте лучше будем считать этих двух людей победителями старой концепции государства и пионерами новой. Такова наша настоящая задача.

Политики, люди, которые делают историю, не появляются случайно. Человек и время связаны сложным образом. Время определяет человека, а человек придает времени его полное значение и важность. И это полностью касается политика. Его нельзя понять вне его собственного времени. Он возникает из своего времени, является дитем своего времени, своего народа, своей истории. Он представляет в самой понятной форме время, народ и его историю.

Ленин и Гитлер являются детьми системы, они стали покорителями системы. Если мы хотим понять их, какими они есть на самом деле, мы должны проанализировать темные силы их времени, должны научиться распознавать, что дало им рождение, чтобы начать понимать, куда они ведут. Они не только существуют, они должны существовать. Все в истории, включая политика, имеет свою историческую причину, и только из этих причин мы найдем дорогу к фактам.

Какая система должна победить, Ленин или Гитлер?

Давайте начнем с Германии.

Если сегодня мы вынуждены болезненно переносить унижения настоящего ради будущего, то мы должны искать причины, почему все должно быть так, как оно есть. Являлась ли война, являлось ли 9 ноября 1918 года, или даже имеющая дурную репутацию система времен кайзера Вильгельма, ответственной за наш последующий крах?

Нет! И тысячу раз нет! Причины лежат значительно глубже, в десятилетиях, почти столетие назад. Я попытаюсь очень кратко обрисовать их. Наряду с растущей индустриализацией Германии приблизительно в середине прошлого столетия в стране мыслителей и поэтов рос германский материализм. В то же время на нашей германской земле почти каждый день появлялись громадные предприятия, вокруг которых миллионами концентрировался новый городской пролетариат. Эти миллионы вынуждены были следовать фатальной дорогой отчуждения от государства и нации. Правящий класс не понимал народа, не понимал, как интегрировать эти миллионы в нацию, как связать их радости и страдания с душой нации. Чем больше становились эти массы, тем дальше они отделялись от тесного единства государства. Их толкали в левом направлении. <...>

Следует трагически винить буржуазно-националистическую интеллигенцию за то, что она не раскусила такой ход событий, за то, что позволила событиям развиваться своим ходом, вместо того, чтобы стать во главе рабочих, сражаться за их существование, следовательно, за саму нацию. Буржуазия наблюдала за этими событиями и упорно отвергала их: она даже не попыталась связать самый низший класс с нацией через самопожертвование. <...>

Социализм и Национализм абсолютно несовместимы. Чем более убежден националист, тем грубее он противостоит социалистическим идеалам.  Наш народ вел героическую войну в 1870-71 гг. и в борьбе завоевал свое политическое существование и значимость. Он сражался за абсолютную концепцию национализма и не смог найти ее.

Последовавшее за этим составляет самый ужасный урок германской истории. Люди пресытились. Люди, имевшие все, что пожелают: власть, богатство, собственность. Но эти люди были больны, казалось, неизлечимо больны. В их сердцах лежали семена смерти. Сердце гнило изнутри. Это уже не был сильный организм и не единое политическое тело. Он смертельно кровоточил из глубокой раны социального бедствия. Снова и снова врач прилежно навещал больничную койку этого народа, смотрел на зияющую рану, жал плечами, качал головой и с отвращением уходил. Возможно, также, из-за жалости, страха и стыда он накладывал на рану перевязочный материал социального благосостояния. По крайней мере, видно ее больше не было.
Но эта рана разрасталась и гноилась под повязкой, она разъедала жизненно важные органы тела и была готова уничтожить весь организм.

"Германия удовлетворена!
Германия больше не имеет политических притязаний!
Германия желает покорить мир мирным соперничеством!"
Таким был самый последний политический афоризм либеральной буржуазии, коррумпированной торгашескими целями и желанием прибыли.

Социал-демократия была поставлена во главе государства доверием германского пролетариата. Затем она самодовольно и глупо замаскировала эту форму разрушения, позволив беспрепятственно совершить этот ужасный акт убийства всего народа - ради партии.

Какой же пустой и бессмысленной выглядит фраза: концепция социализма нелегка при разрушенной экономике. Как часто Шейдеман и Эберт рассказывали нам правдоподобную сказку о том, что национализация улучшит экономику и сделает государство более продуктивным во всех отношениях.
Почему же тогда они не осуществили эту национализацию, когда у них была власть сделать это, когда нужно было испытать все средства, чтобы спасти народ? Потому что они не желали социализма - им не позволяли желать его.
В этом состоит преступление, которое марксизм совершил против нации, преступление марксизма против немецких рабочих. Измена национальному принципу, измена принципу социализма. 

Англия ненавидит Советы, поскольку они сохранили старую панславянскую политику царизма. Чтобы получить кредиты, Франция предоставила в ее распоряжение своих наемников высших финансов. В гигантской борьбе, разразившейся между миром капитализма и производящими странами на Востоке, Англия не была заинтересована в не обустроенной Европе. Ей нужен был мир для ее политики в Азии. Западные демократии вооружались для генеральной кампании против Советской России... <...>

Осознание этого приближающегося события требует ответственности. Перед нами стоит задача прийти к взаимопониманию честно, объективно, без демагогии и без разглагольствований о моменте. Мы должны прийти друг к другу, вы, левые, и мы сами. Так как в основном и вы, и мы, наверняка, желаем одного и того же: наша цель - свобода. Мы озабочены лишь одним трудным вопросом: как достигнуть этой свободы и какую форму она приемлет. Мы не можем быть правы одновременно. У нас две радикально отличающиеся политические идеологии: одни правы, а другие неправы. Против капитализма мы все, всегда и навеки правы.

Из разрушенной системы появится воля к свободе. Она найдет свою форму в основных новых идеях: в большевизме и национал-социализме. Оба появляются с абсолютной верой, что свободы можно достичь через падение всего мира. Большевизм и национал-социализм отобразились в двух людях, которые идут впереди решительного меньшинства с волей к будущему - в Ленине и Гитлере.

Ленин-Ульянов, сын обедневшего мелкого русского дворянина, воспитывался в нищете и социальных бедствиях русской интеллигенции, которая уже глубоко находилась под влиянием пролетариата. Он на себе испытал, что такое голод. Не по книгам, а по своей тяжелой собственной и жестокой жизни изучал он социальные невзгоды, свои и своих товарищей. Он рано стал революционером, а вскоре также и марксистским революционером. Он учился в русских университетах, борясь со страшной нуждой; он глубоко понял социальную, экономическую и политическую ситуацию в своей стране и ее народ, и ужаснулся ужасному будущему, которому угрожала неограниченная власть царя.

Будучи студентом, Ленин познакомился с голодом, как со своим ежедневным гостем. Он принадлежал к молодой русской интеллигенции, уже тогда полностью пролетаризированной, которая была в оппозиции царскому государству. Он жил в стране, в которой социальная нужда вознеслась до небес. Только подумайте: в России до войны можно было неделю плыть по Волге, минуя владения одного и того же хозяина, а на краях этого маленького королевства ютились переполненные, грязные домишки, в которых жил русский крестьянин, все еще наполовину порабощенный.
Русский крестьянин, неиспорченное дитя природы. Молодой, крепкий, привязанный к земле, незараженный западной цивилизацией, полный веры, благочестия, фанатизма и мистицизма. Непроснувшийся и некультурный. С приставшим к нему запахом земли. Он нес свое ярмо, как предначертание, как судьбу. Спокойный и наделенный необычайной способностью переносить боль и страдания.

Русский по-прежнему связан со своей судьбой. Он переносит невзгоды своего времени наполовину охотно, наполовину неохотно, со смутным, не проясненным стремлением к частной собственности и свободе. Этому народу не хватает доступа к свободе, не только конкретного доступа, но и любого доступа. Он будет приветствовать и жадно поглощать все, страстно отдаст себя тому, кто пообещает ему свободу. Тот, кто в один день выведет его из бедствий, станет его спасителем, его апостолом, его Богом. <...>

Среди этих людей самым великим был Ленин. Он хотел указать путь этому народу. Для этого народа он стал ВСЕМ.

За веру в свои идеи он перенес гонения и преследования. Он дожидался своего времени. Наступила война. Россия пожертвовала западноевропейскому призраку миллионы человеческих жизней. Ленин ждал. Пришел Керенский. Керенского смели. Он хотел, чтобы Ленин присоединился к нему. Он предлагал ему посты, ведомства, деньги. Ленин сказал: "Нет". Он хотел быть единоличным правителем. Его путь не переносил компромиссов.
В 1917 настал его час. Большевистская революция вознесла его до главы государства России, разрушенного кровавой войной, и он начал работать на Революцию. <...>
Аграрная реформа Ленина означала для русского крестьянина частичное решение социальной проблемы.
Индустриальная реформа Ленина является для нас критерием ценности или никчемности системы Ленина.
Естественно, Ленин национализировал индустрию России. Тем не менее, она двигалась к катастрофе. В чем же причина?
Промышленная реформа имела место в России согласно рецептам, предписанным Карлом Марксом. Была предпринята попытка слить промышленность и государство. Она не удалась. <...>
Индустриальная реформа Ленина явно показывает, что большевизм фактически является ничем иным, как пешкой в руках капитала. Он всего лишь стадия, направленная на абсолютный диктат товарной биржи.
Необходимо четко определить: капитал и капитализм - это две разные вещи. Борьба ведется против капитализма, а не против капитала. Тот факт, что существуют заводы и шахты, не объясняет нашего затруднительного положения: дело в способе, которым они управляются и эксплуатируются против всеобщего благосостояния.
Капитализм - это аморальное распределение капитала. <...>
Абсолютно ясно, что русская индустриальная реформа четко придерживалась учений Маркса; основой большевизма есть марксизм. Он потерпел поражение в России. Следовательно, прежде всего, необходимо проанализировать теорию марксизма. Основа этой дискуссии естественно сформировалась систематическим изложением программы Маркса в его книге "Капитал". Буржуа считает ее причиной, фундаментальным злом наших экономических невзгод. Так ли это?
Карл Маркс лишь наполовину правильно отобразил причины капиталистической динамики. Индустриализация европейских стран приводит к тому, что пролетаризуется большая прослойка общества, а средства производства все больше и больше сосредотачиваются в руках немногих. Согласно Марксу, средства производства медленно теряются рабочим людом. Формируются два класса - класс обманутых рабочих и класс обманывающих работодателей. Эти два класса должны развязать кровавую войну друг с другом. А, следовательно, лозунгом марксизма есть "Классовая война против капитала!"
И тут мы подходим к нашей национал-социалистической критике марксизма. Сам Маркс, будучи евреем, знал только одну форму капитала. И все же имеется громадная разница между капиталами. Есть два вида капитала, и эти два вида капитала различаются так сильно, что мы должны анализировать их фундаментально различными способами. Мы не трогаем держателей капитала, а имеем дело с самим капиталом, представленным ими. Мы, национал-социалисты, дифференцируем рабочий капитал, государственный национальный капитал и хищный международный спекулятивный капитал. Где же разница?

NB! Обратите внимание, что здесь Геббельс полностью созвучен тезису про "своих хороших капиталистов" и "плохих чужих". И далее, он фактически чуть ли не дословно описывает текущую пропаганду в защиту "национального капитализма в РФ".

Национальный капитал - это рабочий капитал, который тяжело трудится ради блага нации: он привязан к границам страны, к людям, к государству. Он состоит из фабрик, железных дорог, пахотных земель, суши, шахт, муниципальных и федеральных строений, короче, национальный капитал - это государственный капитал, который абсолютно необходим для жизни народа, мы не можем представить его отдельно от жизни народа, не представляя в то же время конец народа. Национальный капитал не только создает ценности, он также представляет собой нечто стабильное. Наши шахты, например, нельзя увезти за границу, они должны оставаться в стране.
В противоположности национальному государственному капиталу стоит международный спекулятивный капитал. Этот спекулятивный капитал уже не состоит из фабрик, шахт, железных дорог, зданий; он состоит преимущественно из денег, а еще лучше, из золота. И это золото, которое было накоплено из доходов экономической системы, стало хозяином экономической системы. <...>

Германия будет свободной лишь тогда, когда тридцать миллионов левых и тридцать миллионов правых придут к взаимопониманию. Такой цели никогда не достигнуть буржуазным партиям. Марксизм и не желает достигать этого.

Лишь одно движение сейчас способно сделать это - национал-социализм в олицетворении своего лидера Адольфа Гитлера.

Кого больше всех ненавидят в Германии сегодня?

Гитлер понимает, что только новая идея, только идея национальной воли и социалистической справедливости в состоянии построить Германию будущего. Он понимает, что буржуазные партии не смогут создать новое государство, поскольку они даже не могут защитить старое, так как в 1918 году они уползли на четвереньках, как трусы, и этим предали Германию, их родину, в тяжелый для нее час.
Он понимает, что марксистские партии не сделали из 9 ноября 1918 года революцию для их свободы, а сделали революцию для фондовой биржи, что они разрушили Германию для того, чтобы подать ее на блюдечке западному капитализму.
Марксизму совсем не нужен социализм, потому что за ним укрываются люди, которые по-прежнему исповедуют религию свободы, мира и хлеба, и, тем не менее, которым совсем не нужно социальное освобождение, а лишь использование рабочих в качестве готовых рабов для своих собственных целей!
Благодаря буржуазному предательству национального принципа и предательству марксизмом социального принципа образовалось то, что мы называем национал-социализм. <...>

Мы глубоко убеждены в том, что германский трудящийся отторгает себя от нации, так как у него нет своей доли в нации. Мы осознали глубокую причинную связь между социальным освобождением рабочего и национальным освобождением Германии.
Мы больше не верим в Интернационал. <...>

Все еще предпринимаются попытки нейтрализовать рабочее движение под международными лозунгами и повести его по фальшивому пути. Где бы режим не становился прогнившим и коррумпированным, он становился все больше интернациональным, естественным путем и силой. Чем больше коррумпирована система, тем более интернациональными являются ее обязательства. Интернационал - это враг. Он пытается убедить нас в идее интернационализма, поскольку он знает, что тогда он будет непобедимым на века. Интернациональное возможно уничтожить лишь национальным. Где бы ни поднимались народы против международного врага, они теснее сплачивались на национальной основе. <...>

Сегодня этот пролетарий стоит перед нами с грубым обвинением: "У меня нет родины, которая называется Германия". Мы понимаем это. Мы больше не верим буржуазным невеждам и пустозвонам, которые утверждают, что Родина - это вещь в себе. Мы больше не верим, что Германию можно освободить ликующим и подвыпившим патриотизмом. Когда пролетарий стоит перед нами с обвинением: "У меня нет отечества", мы знаем, что это обвинение глубоко оправдано.

Что дает ему такое отечество? Жизнь, полную тяжелого труда, нудной работы с раннего утра до поздней ночи. Все это, тем не менее, можно вынести. Но другой вопрос - "За что, на кого я работаю?" - требует ответа. А если такого ответа нет, тогда вопрос грозит разочарованием и обвинением. Я не могу требовать от человека того, чего он не уважает; уважать то, чего он не знает. Немецкий пролетарий не любит свою Родину, так как он не имеет доли в этой Родине.
Мы хотим дать ему его долю. Мы хотим доли в собственности, доли в управлении этой собственностью, доли в управлении государством и ради тебя, германский пролетарий, мы восклицаем: "Ты ненавидишь не Германию, ты ненавидишь форму этой Германии, демократию и капитализм". Ты вправе ненавидеть это. Если ты борешься против этого, то мы на твоей стороне. Когда ты говоришь: "У меня нет отечества", мы понимаем тебя. Но неправильно говорить: "У меня нет отечества, и я не хочу отечества", тогда как лозунг, который может привести тебя к свободе, гласит: "У меня нет отечества, оно украдено у меня людьми, у которых нет на него права. Они украли отечество у меня не из-за того, что могут похвалиться правом сильнейшего. Они были не сильнее, а умнее, злее, хитроумнее меня. У меня нет Родины, но я хочу вновь получить эту Родину с помощью кулаков!"

Мы хотим отчеканить германский принцип в новой форме, в форме Третьего Рейха. Мы хотим этого Третьего Рейха с пылом наших сердец. Третьего Рейха великой Германии, Третьего Рейха социалистически разделенной судьбы. Это намного превосходит идеи братства, намного превосходит примитивную доктрину зависти. Мы обращаемся к народу Германии с конечным, самым жестоким обвинением. Но это конечное, чрезмерно жестокое обвинение таит в себе конечное великое примирение. Мы обвиняем правых и располагаем к себе левых. Обе стороны виновны в германской катастрофе. Но основной виновной стороной является представитель правой партии, а следовательно, он должен покаяться и принести жертву. Если он хочет, чтобы левые позабыли о своем пролетарском мышлении, он сам первый должен иметь достаточно мужества, чтобы позабыть о своем буржуазном мышлении.
Мы не хотим буржуазного государства. Мы не хотим пролетарского государства. Мы хотим Германии! 

Мы именуем себя "Партией рабочих" не из-за того, что питаем иллюзии, будто лишь ручной труд может спасти Германию. Мы называем себя "Партией рабочих" потому, что рабочий будет принадлежать нам, каким бы он, либо руками, либо сердцем, германский рабочий ни был. Оба принадлежат друг другу. Одному мы говорим: "Ты стоишь между молотом и наковальней своей судьбы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который сидит в своем кабинете и составляет планы о гигантском будущем Германии". Другому мы говорим: "Ты сидишь в своем кабинете и составляешь планы и схемы; ты ничем не отличаешься от другого человека, который стоит у наковальни и выковывает из твоих мыслей железную судьбу". Вместе вы всё; в одиночку вы оба погибнете.

Адольф Гитлер однажды сказал фразу: "Право - это власть!" Пока у вас нет власти, вы не получите прав! Если у вас нет власти, вы можете быть правым двадцать раз, но все равно останетесь неправым!

NB! Тут с Гитлером вполне можно согласится, цинично и в точку.

Спросите у нас нашу цель. Свобода - наша цель! Спросите у нас наш путь. Социализм - это путь к нашей свободе. Пускай всезнайки жалуются и призывают на помощь: тщетно. Мы не потеряем надежды на свободу, пока хоть один человек по-прежнему желает этой свободы всем своим сердцем. <...>
Мы хотим социализма как доктрины общества. Мы хотим социализма как древнегерманской идеи о судьбе.

Пусть они оскорбляют нас и издеваются над нами. Мы знаем одно: сегодня не пойдут на пользу размышления о работе на свободу. Пусть они смеются над нами, над якобы исчезающим меньшинством, которое, когда наступит самая страшная катастрофа, развернет флаг свободы на земле, управляемой большинством. История всегда делается меньшинством, осознавшим свою цель, и ведомым по дороге к свободе и возрождению радикальной волей.

Катастрофа великого народа настолько чудовищна и так ужасна, что она поражает каждого, будь-то молодой или пожилой, с равной жестокостью. Того, в чем мы сегодня принимаем участие, никогда не испытывал ни один живой человек. Но молодость всегда была в центре событий.

Должна быть борьба за будущее. Вы, левые, и мы боремся друг против друга, не будучи истинными врагами. В этом процессе силы раздробляются, и мы никогда не достигнем своей цели. 

Но за годы катастрофы мы поняли: революции никогда не делаются в парламенте, даже если каждый день выдвигать новые предложения и резолюции.


Итак, мы рассматриваем проблему России не как проблему настоящего, а как проблему будущего. Россия лежит окруженная великой проблемой Европы, но когда Россия проснется, мир увидит чудо. М

Социализм не может и не спасет мир. Мир никогда не будет спасен. Он спасет людей, возможно, народы: это политическая доктрина будущего нации.

Мы уже не верим в пролетарскую волю к солидарности. Мы уже не верим ни в мировую революцию, ни в спасение мира. Мы не верим ни во что иное, кроме нашей собственной силы. В нее мы верим все горячее с полным фанатизмом, со всей волей к будущему, которая горит в нас. Никто не спасет нас, кроме нас самих. 

Приближается время такой жестокости, которой мы еще не видели, по сути, мы уже посреди нее. Перед лицом этих событий все дискуссии превращаются в пустую болтовню. Поверх всей путаницы пустых слов, которые бесцельно изнашивают нас, поверх лавочников, всезнаек и слабаков призыв к действию потечет в новую Европу стремительной приливной волной с кроваво-красным крестом.

http://nationalism.org/bratstvo/oprichnik/27/hoebbels.htm - полностью здесь

Примечателен именно год данной речи - до прихода нацистов к власти оставалось 7 лет.
Последняя цитируемая фраза представляется и вовсе пророческой.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив