Квакать и разрушать, разрушать и квакать

Всюду примерно одно и то же. Большей части общества «Мир тела» кажется познавательным, здесь показано то, что увидеть обычно нельзя: как устроен человек, как сочетаются мышцы и артерии, как они выглядят при физической нагрузке: от удара футболиста ногой по мячу до гимнастического «мостика». Ради этого тело приходится резать вдоль и поперек, толщина законсервированных, т.е. обезвоженных специальным образом органов, считается в миллиметрах. Театрализованные фантазии создателей анатомического театра одних восхищают, других ужасают: в Москве еще до вернисажа раздавались требования запретить ее как нечто безнравственное и не имеющее отношения ни к просветительской деятельности, ни к художественной. Заголовки российских СМИ радуют так же, как плохой прогноз погоды на летнем море: «Выставка трупов в Москве: искусство или надругательство?», «Какой псих придумал это? Патологоанатом оценила выставку «Мир тела» на ВДНХ», «Мертвецы идут! Кто остановит шапито трупов на ВДНХ?».

Но как не всякий говорящий в телевизоре есть журналист, не всякий чиновник — эксперт и не всякий грамотный — писатель, так и не все, что в зале и за деньги, имеет отношение к арту. Тем более что задачи у изобретателя метода пластинации Хагенса, начинавшего как сотрудник университета в Гейдельберге, изначально не были коммерческими, фальшивая приставка «профессор и доктор» появилась позже, равно как и судебные ограничения на показ иных экспонатов, например, занимающихся любовью: в одних немецких музеях их накрывали фольгой, в других показывали на фотографиях, в третьих запретов не было.

Сочетание научных и коммерческих талантов всегда раздражает, хотя почему выгоду от открытий и изобретений одних извлекают другие? У Хагенса много ликов и много театрального в образе, его черная шляпа напоминала акциониста Йозефа Бойса, но Хагенс настаивает, что это старинный аксессуар анатома. Сам он, вероятно, не самый приятный человек на свете, но его оппоненты куда неприятнее. Если почитать критику «Миров тел» в России и за границей, проясняется не только разница культурных кодов. Там — обсуждение теологических и юридических деталей, здесь — «запретить и не пущать». Обскурантизм в России перестал считаться не только с фактами и образованием, но и здравым смыслом. Среди критиков выделяются актриса Мария Шукшина, партия «Коммунисты России» и корреспондентка «Новых известий» Мария Дубинская, посвятившая «мертвечине на ВДНХ» три статьи и настаивающая на праве не смотреть выставку, о которой пишет, потому что ей мила позиция «не видел, но осуждаю». О, новая журналистика XXI века!

Какое-то время власть не без удовольствия использовала разного рода экзальтации в своих целях — следствием таких симпатий стало постепенное удушение художественной свободы в стране. Свиная голова у стен МХТ, судебные преследования и битье экспонатов на выставке фронтовика Вадима Сидура привели к тому, что сегодня мало кто осмелится не то что на новую выставку «Осторожно, религия!» или акции в духе Павла Павленского, но и на простой разговор по существу.

Запрещать анатомическую выставку вроде бы не собираются, РПЦ дистанцировалась от ситуации, администрация ВДНХ ссылается на договор с арендатором. Но выпущенный в свое время из бутылки джин обскурантизма не знает покоя: ему надо квакать и разрушать, разрушать и квакать. Не ровен час, доберется до основ моральной стабильности и суровой нравственности там, куда посторонним вход запрещен. Тут даже власти мало не покажется.

Алексей Мокроусов