Крым после Врангеля глазами эмигрантской печати (некоторые промежуточные выводы)

d_v_sokolov — 26.10.2025

Проанализирован пусть и не полный, но ОЧЕНЬ заметный массив эмигрантских изданий за период пика красного террора в Крыму 1920-1921 гг.

До мая 1921 г. (после него тоже, но это в процессе).

Почему именно этот период — конец ноября 1920 — апрель 1921 г. важен?

Ответ очевиден.

Первое. Эти месяцы — фактическое время проведения красного террора и иных экстремальных практик большевизма.

Второе. Важно отвечать на мнения лиц, занимающих левацкую либо — ведомственно — охранительскую позицию (не конкретных, а в целом), кои сообщения русской эмиграции об ужасах красного террора сейчас маркируют либо «фейками» и «информационной войной», либо отрицают/оправдывают (хотя это уже самый клинический случай).

Итак, что можно однозначно утверждать именно в обобщенном ключе — применительно к публикациям эмигрантских изданий в период, когда террор в Крыму собственно и происходил.

1. Сведения о расстрелах стали появляться на страницах газет Русского Зарубежья — где-то начиная с 20-х чисел ноября 1920 г. Хотя эти сведения были туманны. В стиле: «большевики начали террор», «проходят расстрелы».

1. Позднее — стала появляться бОльшая конкретика. Стали писать о том, что начали расстреливать оставшихся врангелевцев и прочих «контрреволюционеров». При этом — много очевидных домыслов в стиле: участия в терроре бывших немецких офицеров (эксплуатация тренда «большевики=немцы»), историй с повешениями в Севастополе (вопрос интересный, как минимум, отдельных случаев повешений нельзя отрицать, но в целом — вешать — не красная практика. Исключение — уже 1940-е гг., когда вешали коллаборантов и нацистских военных преступников — но это иная история и период).
2. Также стали писать (на уровне слухов): что «в Крыму есть повстанцы» (и да, в конце 1920 г. они были, а потом становились еще более активны, а в 1921 г. вообще стали головной болью Советов).
3. Писали о реквизициях, трудовых мобилизациях, изъятии «излишков» (все это было в реальности).
4. Нередко публикации о происходящем в Крыму после Врангеля содержали как реальные факты, так и очевидный вымысел либо преувеличения. Соотношение — разное: часто 50 на 50 по умолчанию, либо выше одно или другое. Ситуативно в целом.
5. Общая же картина: что происходящее в регионе было известно на уровне ОЧЕНЬ отрывочных сведений. Это: а) свидетельства беглецов (и не факт, что эти рассказы журналисты передали как должно); перехваты советских радиограмм; в) некие инсайды из Москвы и Петрограда — например, на какой-то пресс-конференции, кою давали красные вожди, были журналисты иностранных СМИ. Кои зафиксировали что-то, что касалось жизни Крыма; г) доходившие до Зарубежья экземпляры советских газет. Основная информация при этом была крайне расплывчата, что отдельные эмигрантские СМИ признавали. 

Ситуация стала меняться с весны 1921 г. Вот тогда о терроре в Крыму стали появляться очень подробные сведения. И имя Бела Куна начинает фигурировать в роли организатора террора...с марта-апреля 1921 г. Когда Бела Кун уже из Крыма уехал. Землячка вообще в проанализированных изданиях за период с ноября 1920 по конец апреля 1921 г. не фигурирует. 

Про Бела Куна активно начинают говорить с весны 1921 г. Тогда же появляются и подробности террора первых месяцев. Источник — свидетельства очевидцев, кои доносили инфо до иностранных моряков. А иностранное судоходство в Крым в 1921 г. возобновилось.

Посему — то, что в книге С.П.Мельгунова о красном терроре в России о большевистском терроре в Крыму можно прочесть — это  уже обобщенная картина на основе публикаций из доступного историку массива эмигрантской прессы. А имел он доступ далеко не ко всем газетам. В основном, использовал материалы парижских и берлинских периодических изданий. А ведь те, в свою очередь, наиболее достоверные публикации — перепечатывали из стамбульской русской эмигрантской прессы. Собственно, именно сообщения из Стамбула — при всех искажениях — имеют высокую степень верифицируемости и достоверности.

Таким образом:

— да, безусловно, у эмиграции были источники поступления информации из Красного Крыма. Но! В конце 1920-начале 1921 г. — они были крайне недостоверны, отрывочны.

Тем не менее...в общих чертах они передавали картину происходящего в регионе. В ОБЩИХ чертах люди за рубежом знали и о терроре, и об иных практиках большевизма. И это повергало в ужас. Если видный кадет и сионист Д. Пасманик пришел в ужас от сведений о неизвестных доподлинно ТЫСЯЧАХ жертв, и призвал русскую эмиграцию выходить на митинги — дабы правительства европейских держав обратили внимание на эти чудовищные злодеяния. И если людям не из числа политиков хватило и этих сумбурных сведений — чтоб ужаснуться...

А ведь ужаснулись люди именно с во многом недостоверных  и путанных сообщений. Позднее, когда стала приходить пусть и искаженная, но уже более конкретная (и достоверная в том числе!) информация — поводов ужасаться появилось еще больше.

Наиболее изобилующие достоверными деталями сведения — все шли из Стамбула. Источник: беглецы из Крыма, либо иностранные моряки, заходившие в порты полуострова при красных. В том числе, моряки с кораблей, которые в тот момент принадлежали Грузии, чей суверенитет в конце 1920 г. Советы еще уважали, и ликвидировали чуть позже.

В плане практик большевизма — искажений и преувеличений очень много и после того как пик террора прошел, в крымские порты стали все чаще заходить иностранные суда. По ходу, только весной 1921 г. до эмиграции дошло имя Бела Куна, вследствие чего стали появляться публикации, где данный революционер представал неким тоталитарным диктатором, правящим единолично в Крыму здесь и сейчас. 

То есть: образ Крыма Бела Куна, и прочие характерные моменты — ставшие каноничными в позднейших работах о красном терроре на полуострове — это во многом основано не попытках обобщить публикации эмигрантской печати.

Притом, что и парижские, и берлинские — крупнейшие эмигрантские газеты (Руль, Общее дело, Последние новости) — в основном — черпали информацию из Стамбула и тамошних репортеров из числа эмигрантов же.

Однако — на фоне общего высокого процента искажений и домыслов, один из аспектов жизни региона после ухода белых — повстанческое движение 1921-1923 гг. — в газетах отражено с ВЫСОКОЙ степенью достоверности. Во-первых, безошибочно названы самые проблемные для Советов районы Крыма (окрестности Ялты — один из). Во-вторых, весьма детально отражена картина антибольшевистской партизанщины и ее практик и советских репрессивных мероприятий. Все это лишено тех преувеличений и домыслов, что касались террора в городах полуострова. Отмечена высокая степень поддержки повстанцев жителями сел. Показаны основные категории людей, взявших в руки оружие и вставших на путь борьбы с большевиками: 1) не ушедшие с Врангелем военные, не сложившие оружие и ушедшие в горы; 2) крымско-татарские националисты, не любящие большевизм со своих, национальных и исламских позиций; 3) недовольные красными жители городов и сел, ушедшие в горы и леса; 4) не выдвигающие политических требований уголовники.

То есть в плане освещения повстанчества — эмигрантская пресса проявляет удивительную точность. Причем, нередко имеет место ситуация, когда, буксуя в плане достоверности в других аспектах (но не настолько, чтобы это было тотальной неправдой), газеты Русского Зарубежья оказывались удивительно точными в плане отражения повстанческого движения. Искажения были и здесь — но на порядки и в разы менее, чем в других аспектах.

А вообще — вижу в газетах Русского Зарубежья ситуацию, характерную и для современности. Когда одну новость, впервые опубликованную в одном издании (например, в Стамбуле) — пусть и с интервалом неделя-три — перепечатывают (с сокращениями и без) — СМИ  из Франции, Германии, а за ними подтягиваются: Прибалтика, Польша, Молдавия. 

Интересно в целом оценить, как много о ситуации в Крыму писали не эмигранты, а национальные СМИ ведущих европейских стран, а также стран-лимитрофов вроде прибалтийских республик. Или восточноевропейских стран. Определенно, такие публикации были. И вот насколько они информативны — это еще предстоит выяснить.

Подробнее о ситуации в Крыму после Врангеля см. мои книги: «Железная метла метет чисто... советские чрезвычайные органы в процессе осуществления политики красного террора в Крыму в 1920-1921 гг.»

«Красный террор. Симферополь. 1918–1921 гг.»

«Красный террор. Евпатория. 1918-1921 гг.»

«Запретные страницы истории Крыма. 1917-1991 гг.: От красного террора до "перестройки"»

Также тема затронута в недавно вышедшей работе «Русская Ривьера в период больших потрясений 1914-1921 гг.», равно как и в авторских антологиях 2018 г. «Я словно заглянул в бездну...» и  2024 г. «Россия и Крым в ХХ столетии. Трагедии. Память. Наследие».

Оставить комментарий

Популярные посты:

maximus

Опасно ли носить контактные линзы: вся правда от эксперта

konsul_777_999

Саммита в Будапеште не будет. Что дальше?

val000

Приличные анекдоты и шутки. Часть 137.

5koleso

Лучше, чем «Шерп»: обзор российского вездехода «Архант Neva»

seespirit

Севастопольская Одесса в испанской глубинке

gallago

октябрьское

evaarharova

Чифир.

olga_knight

Мой октябрь 2025 года в фотках. Часть 1

royal_news

Ночная рубрика: Амелия Виндзор

• Ранее
• Архив