Зачем нужен переезд офиса, как он проходит, кому выгоднее его доверить 
Весне дорогу 
Детских могилок не нашли, но церквушки сожгли. 
Финики против физиков 
Утро, Сувениры и сокровища 
Greta oto — удивительная бабочка со «стеклянными» крыльями 
Зачем приставу оружие, спецсредства и физическая сила? 
Небанальный Ногинск 
С праздником, друзья!
07.06.2017 —
Странная любовь Карлсона
Когда жизнь нас разводит (очень грустная история)
evaevg — 08.06.2017
Недавно читала один подзамочный пост
одной из моих любимых френдес. Речь шла о дружбе, точнее о подруге,
которая с повышением своего материального и социального статуса
перестала общаться, хотя до этого отношения были очень близкими -
дружили, как говориться, семьями.
Поначалу я хотела написать ей о том, что ну ее на фиг такую дружбу и ткнуть в нос своей, уже набившей всем оскомину, высокой и великой дружбой с Зиминой, и что для настоящей дружбы разные социальные статусы не помеха, а потом вспомнила кое-что из моей жизни и передумала. Нет, отношения мои с Зиминой по-прежнему высоки и незыблемы, и в этом смысле у меня все более чем прекрасно. Но не Зиминой единой... Как вы понимаете, дружба, в отличие от любви, эксклюзивности не предполагает, и кроме Зиминой у меня были и есть и другие подруги. И вот там все было не так пасторально.
Вообще, для начала я немного похвалю себя. Я вообще не бог весть какой хороший человек, и недостатков у меня хватает, всяких и разных. Но вот в одном моя совесть кристалльно чиста. Я совершенно не корыстолюбива и патологически независтлива. Ну вот, так получилось. Нет, ну так, слегка могу позавидовать. Вот, к примеру, той же Зиминой. Пока я тут мерзну в грустных реалиях московского холодного лета и подсчитываю последние копейки, эта редиска умотала в Израиль к нашему общему другу Иосифу, а там жара и персики. Но, поверьте, это такое легкое чувство, в нем больше претензий к себе, чем к Зиминой. И я с нетерпением жду ее возвращения, чтобы послушать отчет об этой поездке. Да и вообще, если бы я когда-нибудь серьезно завидовала бы Зиминой, то уже давно бы скончалась в корчах от этого чувства, потому как разница в материальном положении у нас огромна. Но это, кстати, еще и респект самой Зиминой. Потому что и для нее все это не столь важно. Короче, вы поняли, в этом аспекте я чистый ангел, только крылышек не хватает.
А вот с завистью по отношению к себе я сталкивалась. Хотя тут дело не столько в зависти, а в том, что подчас невозможно поддерживать близкие отношения, пребывая в разных социальных слоях. А потому расскажу я вам одну историю. Предупреждаю, это очень грустная история. И мне до сих пор тяжело ее вспоминать.
В школе у меня была подруга Наташа. Если с Зиминой все наши отношения строились на ярком, почти гротесковом контрасте, то Наташа меня понимала и разделяла львиную долю моих интересов. Но сошлись мы не на интересах, а на общей неустроенности наших детских судеб.
Наташа пришла к нам в третьем классе. Аккурат тогда, когда мой папаша решил, что он птица вольная, и то, что он размножился в неволе, было роковой ошибкой. Осознав сей печальный факт, папаша свалил на волю, и далее размножался исключительно в свободном состоянии, не сильно обременяя заботой свое многочисленное потомство. В ту далекую пору развод родителей было делом редким и претендующим на трагедию и детскую травму. Надо сказать, что в нашем классе я такая была одна на тот момент. Не буду врать, что я сильно переживала по этому поводу, то есть, переживала, конечно, но, как это у меня бывает, где-то глубоко внутри. Я вообще неплохой приспособленец, и во всем всегда умела видеть хорошие стороны. А потому, мне даже нравилась некоторая трагичность моей ситуации - это позволяло чувствовать себя особенной. Но Наташа переплюнула эту мою трагичность на раз два. По сравнению с ее жизнью мой перелетный папаша нервно курил в углу и подыхал от зависти. Банально, и без размаха.
Когда Наташа поведала мне о своей печальной жизни (напоминаю, нам не было еще и десяти лет), я реально охренела. Мне казалось, что такое бывает только в сказках, причем, в страшных сказках. Ибо исчезнувшие папаши не выдерживают никакого сравнения со злыми мачехами. А предшествующая появлению этой мачехи трагедия с повесившейся мамой так и вовсе сводила мою личную историю в разряд "пустяков, дел житейских". На самом деле, мачеха не была, конечно, такой вот прям сказочно злой - Наташу горох от чечевицы отделять не заставляла, да и вообще по сути была неплохой женщиной. Ну, не получилось у нее полюбить Наташу, как свою собственную дочь, ну бывает. Любовь дело такое. Во всем остальном мачеха вполне себе была обычной женщиной, и заботилась о моей подруге, как умела. Каюсь, иногда я даже слегка завидовала ее равнодушию. На фоне моей маман, особенно. Та равнодушной не была. В ту пору за неимением других проблем, у нас с мамой была "шапковая" война. Ну, многие через это проходили. Я ненавидела шапки и снимала головной убор сразу в лифте, а мама выслеживала меня из окна и орала с пятнадцатого этажа: "Женя! Немедленно надень шапку!" таким голосом, что все Жени (да и не только Жени) в радиусе километра судорожно натягивали свои головные уборы себе на уши и в ужасе озирались по сторонам. Понятное дело, что после такого, рассказ Наташи о том, что на вопрос надеть ли ей шапку мачеха пожимала плечами и отвечала "Как хочешь", казался мне верхом мечтаний. Ну да, я была маленькой и глупой.
С возрастом Наташина жизнь не наладилась. А наоборот, ухудшилась. Те, кто видел мои фото и фото Зиминой того периода не дадут мне соврать. Мы с Зиминой были красотками. Ну, может, не самой модельной внешности, но очень даже ничего. Наташа была полной и носила очки. Думаю, с этого все и началось. Тут, кстати, дело даже не столько в полноте и очках, сколько еще и в одежде. Бедными тогда были все. Наташина семья, кстати, даже побогаче наших с Зиминой была. Отец Наташи был журналист-международник, какое-то время жил на Кубе, потом в Мозамбике. По тем временам это считалось круто. В Наташином доме даже имелся вожделенный и недостижимый для нас с Женькой двухкассетный магнитофон. Но вот с одеждой у Наташи было туго. Нет, мачеха не рядила ее в обноски. Напротив, вся ее одежда была добротна и по качеству, скорее всего, превосходила нашу с Зиминой в разы. Мачеха шила Наташе вещи у портнихи. Но, боже мой, что она шила. В свои пятнадцать Наташа реально напоминала взрослую тетку - скучные юбки ниже колен из толстой шерстяной ткани. Такие же брюки. Когда остальные девчонки ходили в основном в джинсах (пусть индийских, но ДЖИНСАХ), Наташа напяливала на себя все это безобразие, что вкупе с очками и полной попой вбивало такой огромный гвоздь в гроб ее имиджа, что никакого интереса у противоположного пола она не вызывала от слова "совсем". Мы были бы рады поделиться с Наташей своим (тогда это было в порядке вещей, мы с Зиминой постоянно менялись шмотками), но, увы, размеры не совпадали. Думаю, именно тогда Наташа и поставила целью своей жизни не отставать от нас.
Как вы понимаете, самым важным для нас тогда были отношения с противоположным полом. Если мы с Зиминой ковырялись в поклонниках, как модница-шопоголик в своем необъятном гардеробе, у Наташи поклонников не было. Точнее, ей иногда перепадало с нашего стола. Правда, мне было грустно смотреть на это, и я, как могла, пыталась исправить ситуацию, всеми силами стараясь переключить своих поклонников на подругу. Но по большей части тщетно. Уверена, что Наташа это видела и очень страдала. Впрочем, с будущим мужем, Наташу познакомила не я, а Зимина. Совершенно случайно. Наташе было 17, мужчине было 36. Он повелся на молодость, она - на то, что он на нее повелся. И вот с того момента у Наташи начались гонки с препятствиями.
Я вышла замуж в феврале 1993 года. Зимина - следом за мной, в апреле, по залету. В июне того же года выскочила замуж Наташа. За того самого 36-летнего мужика. Уверена, если бы меня не понесло в неизведанное, а Зимина не залетела, Наташа тоже, возможно, повременила бы со свадьбой. Мне кажется, что не отставать от нас с Зиминой стало для Наташи какой-то сверхзадачей, которую она несла через свою жизнь, как полковое знамя. И отношения стали портится уже тогда.
На самом деле не скрывать свой скепсис по отношению к Наташиному мужу было сложно. Мы, конечно, старались, но, увы, актрисы из нас с Зиминой никудышние. И даже не в возрасте дело. И не в том, что он выглядел как потрепанный жизнью алкаш, коим по большому счету и являлся, с лысиной, пузиком и козлиной бородкой, и даже не в том, что он подвизался случайными заработками, жил в коммуналке, а в соседней комнате проживала его бывшая жена с новым мужем и его двумя дочерьми, старшая из которых была всего на два года младше нас. Дело было в его отношении к Наташе. Какая там семья? Он пропивал все деньги, бухал, и под настроение мог даже поднять на нее руку. У нас с Зиминой, конечно, тоже проблем в браке хватало, но вот, чтобы так...
В вуз Наташа не поступила. Поступила в педагогический колледж и устроилась работать нянечкой в детский сад. Детей она ненавидела. Но поступить в вуз (педагогический) желала чрезвычайно. Думаю, дело было во мне. "Тебе все дается легко" - осуждающе сказала она мне, после моего финта с поступлением в технический вуз после гуманитарной гимназии практически без подготовки. "Ну да" - соглашалась я. Мне действительно многое давалось легко, особенно учеба, особенно в сравнении с Наташей. Но вины я за собой не чувствовала. Пыталась как-то помочь, но натыкалась на гордые отказы. Она пыталась три года подряд, но вуз ей так и не покорился. Не переплюнув меня на поприще образования, Наташа сосредоточилась на том, чтобы переплюнуть Зимину, которая родила и пребывала в статусе молодой мамаши. И вот тут судьба-злодейка снова развернулась с новой силой.
Во-первых, Наташин муж вовсе не горел желанием снова стать отцом - ему хватало своих дочерей от первого брака. А потому настоял на первом аборте, при поддержке Наташиной семьи, которая считала, что Наташе рожать слишком рано. Во-вторых, после этого что-то сбойнуло в ее здоровье. И когда Наташа все-таки решила, что ребенок – это то, что ее спасет, обнаружилось то, что выносить плод она не может. Три выкидыша подряд. Постоянные больницы и мрачные диагнозы. Тут, знаете, любого заклинит.
Бытие определяет сознание. Жизнь в коммуналке имела свои особенности, от которых мы с Зиминой приходили в дикий шок. Зимина сломалась первой. На тараканах. Тараканы в Наташином доме были отборные и наглые. Они даже не бегали, а мирно средь бела дня совершали свой променад, совершенно не заботясь о своей безопасности и чувствах окружающих. Зимина при виде тараканов до сих пор впадает в истерику, а потому пары поездок к Наташе в гости ей хватило, чтобы прийти к выводу – ноги ее в этой квартире не будет. Я держалась дольше. К тараканам я отношусь попроще – тоже не люблю, конечно, но в обморок не падаю. Единственное, от еды я в гостях у Наташи упорно отказывалась. К нам в гости Наташа не ходила никогда, и вообще, общение стало сводиться к тому, что на каждое мое слово Наташа шипела и плевалась, как рассерженное дикое животное, произнося что-то вроде: «Мне бы ваши проблемы!» или «У богатых свои причуды!». Хотя ни я, ни Зимина никаким особым богатством не отличались. Ну, шлялись постоянно по ночным клубам, жили в более человеческих условиях. Не более того. Но Наташа считала иначе. Разговор с ней напоминал мне хождение по минному полю, я все время фильтровала базар, пытаясь угадать, на каком предложении Наташа начнет злиться и кидаться в меня обвинениями в более легкой, сытой и приятной жизни. Я держалась долго. Возможно, потому что Наташа была больше моей подругой, чем Зиминой, возможно, оттого, что не могла не испытывать чувство вины перед ней, хотя никак не могла понять в чем именно состоит моя вина. Сломалась я после двух историй из серии «жизнь в коммуналке». Выслушав их, я четко поняла, что больше в той квартире никогда не появлюсь. Если тараканов я еще могла перенести худо-бедно, то перенести то, что рассказала мне подруга, я уже была не в состоянии. Но больше всего меня поразил обыденный тон, которым Наташа мне все это рассказывала. Та самая Наташа, с которой я училась в литературной гимназии, с которой мы могли часами цитировать наизусть поэтов серебряного века, которая зачитывалась Грином и Булгаковым, и знала наизусть, кажется, всего Лермонтова.
- Ты там в ванную будешь заходить, осторожней, - предупредила меня она в мой последний визит в ее дом.
- А что там? – напряглась я.
- Да там насрал кто-то неделю назад. И никто не признается и убирать не хочет. Так и лежит, - будничным тоном сообщила мне Наташа.
Я икнула, и надо ли говорить, что в ванную меня было невозможно затащить даже под страхом смертной казни.
- А как же ты моешься? – только и смогла спросить я.
- Ну так, с краю, поначалу платочек с духами к ному прижимала. Да ты не волнуйся, оно уже засохло и почти не пахнет.
Наташина квартира напоминала ту самую Воронью слободку из бессмертного романа Ильфа и Петрова. Помимо упомянутой уже мною бывшей семьи Наташиного мужа, присутствие которой добавляло в быт квартиры некоторую пикантность и сходство с какой-то дешевой мексиканской мыльной оперой, там была еще семейка вечно бухающих алконавтов с двумя детьми, бесхозно шарахающимися по всей квартире, и одного полусумасшедшего дедульки, который развлекался тем, что вел партизанскую войну со всеми остальными жильцами квартиры, все время выдумывая различные мелкие пакости.
- Ну, я ему тоже напакостила, - сообщила мне Наташа, аккурат после того, как шокировала меня особенности принятия ванной в их доме.
- Как? – спросила я, уже понимая, что ответ мне не понравится.
- Я ему ручку двери в его комнату измазала говном.
У меня остаточно живое воображение, которое тут же заботливо нарисовало мне картину, как Наташа крадется к двери соседа с говном в руке дабы совершить акт праведной мести. По ходу у меня возник только один вопрос, который я на свою беду и озвучила.
- А говно ты где взяла?
- Да, кто-то в туалете не спустил, - ответила Наташа таким тоном, как будто мы вели с ней чинную светскую беседу об особенностях европейского климата.
Воображение у меня и тут не подкачало. Представив себе процесс добывания орудия для страшной мести, я с трудом сдержала приступы тошноты, и более в ту квартиру не ходила.
Тогда не было ни соцсетей, ни мобильных телефонов. Общение поддерживалось только путем звонков на домашние телефоны или личным общением. В данном случае, наши отношения просто уткнулись в тупик. Наташа отказывалась приезжать ко мне, злобно напирая на свою занятость и то, что «это вы можете по клубам шляться, а у меня каждая копеечка на счету». От любых попыток угостить ее она тоже отказывалась, типа не надо мне ваших подачек. Да и вообще, по сравнению с нами, Наташа выглядела если не как мамаша, то как старшая сестра, тетка глубоко за тридцать с нелегкой судьбой. Она даже прическу странную на голове вертела, что-то вроде затейливого пучка. Стиль одежды, привитый ее мачехой, тоже оставался неизменным. Она реально смотрелась лет на десять нас старше. И самое ужасное, она стала совсем другой. И мне казалось, что она меня ненавидит. Как с этим бороться, я, увы, не знала.
История эта, впрочем, имеет ужасный конец. Настолько ужасный, что я до сих пор, когда думаю, что жизнь запихнула меня в жопу, вспоминаю Наташу и понимаю, что зря гневлю Бога. Все в сравнении…
Их квартиру расселили (дом на Зубовском бульваре выкупил какой-то коммерческий банк, и Наташе с мужем выделили двушку в Ясенево). Муж взялся за ум, зашился, нашел себе работу по душе и даже стал приносить в дом деньги. Но на контакт Наташа не шла, несмотря на явное улучшение своих бытовых и материальных условий. Она наконец-то забеременела и смогла выносить ребенка. Правда, этот факт она из суеверия скрывала ото всех, даже от своих родителей. После трех выкидышей что-то заклинило у нее в голове. Причем настолько сильно, что она даже не встала на учет в женскую консультацию. Хотя, я думаю, что выносить ребенка ей помогло не следование тупым приметам, а смена экологической обстановки. В новой квартире она сильно улучшилась. Если в коммуналке окна их выходили на Садовое кольцо, то в новой квартире – прямо на Битцевский парк. И вот, казалось бы, жизнь наладилась, и судьба, которая с детства испытывала Наташу на прочность, наконец-то решила ее немного побаловать.
Из-за отсутствия обменной карты и прочих медсправок, рожать Наташу увезли в инфекционное отделение какого-то роддома для бомжей и гастарбайтеров. Из-за плохого зрения ее кесарили. Она даже не увидела своего сына. После операции у нее оторвался тромб, и она скончалась, так и не придя в сознание. Ей, как и нам тогда, было всего двадцать три года.
Получилась грустная и длинная история. Но давайте все-таки попробуем вернуться к первоначальной мысли этого трагического поста. Иногда падение (или взлет, тут кому как повезет) на другой социальный уровень случается. Тут сложно говорить о том, насколько в этом была вина самой Наташи, злость и зависть которой я чувствовала на протяжении последних лет нашего общения и Наташиной жизни. Еще сложнее говорить о том, насколько правильно или неправильно вела себя я, хотя даже сейчас я не знаю, что нужно было делать в той ситуации, чтобы сохранить дружбу. А это была именно дружба. В школьные годы именно Наташа, а вовсе не Зимина, была моей лучшей подругой. И у меня очень много связано именно с ней. Потому что все закладывается именно в тот период. И не будь Наташи, я бы стала немного другой. Ну да это лирика.
Короче, я не знаю, возможно ли вообще оставаться друзьями, если кто-то меняет свой социальный уровень. С Зиминой у меня получается. С Наташей – не получилось. Возможно, дело в том, что я никогда не испытывала зависти к деньгам Зиминой и ее способности зарабатывать деньги. Возможно, Зимина никогда не считала, что моя вечная финансовая несостоятельность делает меня непригодной для общения с ней. Да и сама Зимина прижимиста, и не швыряется деньгами направо и налево, так что уровни жизни у нас, как ни крути, примерно одинаковы.
А вы как считаете? Был ли у вас в жизни пример того, что люди, оказавшиеся волею судьбы в разных жизненных условиях, сохраняли близкие отношения? Или это все-таки невозможно?
Оставить комментарий
Популярные посты:
Предыдущие записи блогера :
05.06.2017 —
О самореализации
02.06.2017 —
Антипятничный пост
30.05.2017 —
Липовый диагноз
29.05.2017 —
Зависимость от общественного мнения
Архив записей в блогах:
Общался как-то с давним знакомым, который является фанатом группы "Машина времени". И в какой-то момент речь зашла об Иване Урганте, как самом популярном ведущем России. Знакомый сразу сменил тон разговора, поведав историю, в которой Иван Ургант публично назвал Андрея Макаревича ...
Сегодня наткнулась на рассуждения Валерии Гай Германики о любви и поразилась ...
Поскольку нынче, судя по климату, не то 55, не то 72 февраля, нос из дому по вечерам высовывать хочется не больше, чем идти к зубному. Вот и вчера вечер провели, как рабы зомбоящика, в сеансе добровольно-принудительного гипноза. ...
На прошлой неделе отдыхал в Сосновом Бору, каждый день купался в реке Коваши , там шикарная дюнная коса при впадении в Копорский залив (часть Финского залива — гомеровского Геллеспонта). На Средиземном море единственный Кабес (Габес) - это залив Малый Сирт в Тунисе - и ...
принесенные из корейского магазина? ...
