КНДР разорвала отношения с Южной Кореей

ivanzombie — 28.05.2010 Вскоре после того, как Германия стала единой страной, у меня случилась поездка в Северную Корею. Нам много чего показывали, водили на экскурсию в лучшее в Азии метро – так по крайней мере преподнесли его, а в одном из сёл крестьянки вынесли нашей группе краснобокие яблоки, но почему-то не повели в сады, и в музее Ким Ир Сена мы были, и, поражённые, взирали на его гигантскую статую… Но самое большое впечатление осталось от линии раздела – демаркационной зоны: со смотровой площадки мы видели ухоженную территорию на той, южнокорейской стороне, аккуратные строения, вышколенных военных. Северокорейские товарищи говорили стандартные, шаблонные фразы об американском империализме и южнокорейских марионетках, за нашими спинами были военные укрепления, в которых сидели снайперы, и мы просто физически ощущали себя под прицелом. А вдруг кто-то из нас захочет сбежать на ту сторону? Потом, уже в гостинице «Пхеньян», я предложил тост за скорейшее объединение двух Корей в одно целое. Тогда в Северной Корее эту идею поддерживали. Мой тост был с энтузиазмом поддержан, правда, старший из корейцев сказал: «За объединение под знамёнами чучхэ!» Мне это не совсем понравилось, но спорить я не стал. Это дело нации, как и на каких условиях ей объединяться. Демаркационная зона, как известно, так и продолжает разделять Корею на Северную и Южную. Стены нет, но по существу она и есть самая настоящая Стена, разделяющая единый народ. Последняя в мире. “...но потом вдруг... часы пробили, пробили 9 ноября, «Германия единое отечество», пробили у Бранденбургских ворот”. Так закончил свой роман «Башня» Уве Телькамп, фрагменты которого можно прочитать в журнале «Иностранная литература». Чтение, в общем-то, не для метро или автобуса – достаточно сложное произведение, написанное в лучших традициях немецкой литературы, оно располагает к вдумчивости и доставляет наслаждение не только психологизмом, но и массой деталей жизни одной семьи из Дрездена. “Истории с затонувшей земли” – подзаголовок этого повествования, оно заканчивается как раз показом происходивших осенью 1989 года демонстраций в ГДР, которые, собственно, и привели к падению Берлинской стены. Господи, это такое счастье, когда есть смелые люди, которым надоело бояться и которые способны повести за собой тех, кто собирался с друзьями на кухне, говорил о необходимости перемен и невозможности дальше жить так, как того желает Большой Брат, и слушать песни Цоя, и повторять за ним: «Перемен! Я хочу перемен!» Опальный Высоцкий открыто звучал из открытых окон, и не менее опальный Галич заставлял задуматься о жизни, а свободолюбивые барды собирались на первые свои фестивали, и передавался из рук в руки роман «Мастер и Маргарита» М. Булгакова, и читались запрещённые стихи А. Ахматовой, и вдруг открылось, что даже самая советская из всех советских поэтесс, «голос блокадного Ленинграда» О. Бергольц тоже посидела в сталинских тюрьмах, и вдруг многие поняли: в СССР чуть ли не все честные, талантливые и даже гениальные люди прошли через ГУЛАГ и лесоповалы. Да что же это за страна такая?! Нам, советским людям, казалось: ГДР – нормальная страна, там есть то, чего не было у нас, по крайней мере, в магазинах продаётся несколько сортов колбасы и можно купить модную одежду без всякого блата…Но, как потом выяснилось, немцы из ГДР страдали и мучились, у них были свои страхи, относительный достаток и внешний лоск городов скрывал глубокие проблемы.У нас был Ельцин, который вдохновил народ. И у нас был Горбачёв, который отличался некоторой нерешительностью, но разрешил гласность и демократию… Как бы теперь не относились к этим двум политическим фигурам, как бы их ни критиковали, но они сделали своё дело. Горбачёв ведь мог бы не допустить падения Берлинской стены. Но она пала – и ГДР затонула под её обломками… СССР тоже распался, и новые государства, вышедшие на постсоветское пространство, испытали и испытывают, в принципе, многие из тех проблем, что и бывшая Югославия, та же исчезнувшая ГДР. Читая повествование «Башня», ловишь себя на мысли: вопросы, идеи, страсти что у немцев, что у россиян – одни и те же, прежде всего, проблемы внутренние. С падения Стены начались изменения не только в Германии, но и во всей Европе…Вспоминая свою поездку в Северную Корею, всякий раз не могу забыть того гнетущего ощущения невидимой Стены, мрачно нависшей над демаркационной линией. В Сеуле после падения Берлинской стены и краха коммунистических режимов в странах Варшавского пакта несколько лет напряжённо ожидали, что северокорейский режим вот-вот рухнет и корейцы объединятся в братских объятиях. Помнится, в зарубежной прессе тех лет читал, что в правительственных кабинетах Сеула витала идея: объединенная Корея оставит за спиной своего старого соперника – Японию и, возможно, превратится в новый «геополитический центр АТР». Читал я и о том, что самые решительные мечтатели добавляли, что, поскольку центром мира в XXI веке будет АТР, а Корея, в свою очередь, будет центром АТР, то «геополитическим центром планеты» станет, само собой, Корея!Сейчас об объединении Кореи и на Севере, и на Юге разделённой страны говорят как-то меньше. Почему? Вспомним, что в странах Варшавского пакта коммунистические режимы в восьмидесятых годах прошлого века оказались слишком зависимы от настроения народа и якобы несуществующего гражданского общества. Правящая элита больше не могла подавлять недовольство инакомыслящих силой. Слишком уж много оказалось этих самых «инакомыслящих»! А ещё партийная номенклатура осознала, что может рассчитывать на неплохое положение и в новых условиях. Это показала хотя бы перестройка в нашей стране: у власти, в принципе, оказались не те инакомыслящие, которые двигали страну к демократии и свободе, а прежние советско-партийные деятели. Правда, риторику и стиль поведения они несколько изменили. Впрочем, я хотел сказать не об этом. Германия, объединившись после падения Стены, столкнулась с массой проблем, решить которые в одночасье не получилось. Обе Кореи это, естественно, видели и понимали. В Интернете я нашёл интересную публикацию, к сожалению, без указания ее автора. Так вот, в ней отмечается следующее:«Север не собирается сдавать позиции, реформироваться и объединяться. Юг тоже не стремится к падению режима – ведь ясно, что за ним немедленно последует объединение страны, и на головы отъевшихся и разнежившихся южан обрушатся 24 миллиона голодных и неграмотных северных собратьев. Никто этого не хочет, и посему дальнейшее сохранение сталинистского режима в КНДР служит интересам демократического Юга, ибо только сталинистский режим в состоянии контролировать ситуацию, эффективно подавлять протесты живущего в невероятной нищете народа и, таким образом, отодвигать угрозу объединения и сохранять нынешний высокий уровень жизни на Юге. Разумеется, никто в Сеуле не решается формулировать ситуацию с такой откровенностью: политики и приближенные к власти интеллектуалы предпочитают говорить о «поддержании стабильности в Северной Корее».Однако недостаток цинизма не означает недостатка понимания. В последние годы Республика Корея ведет себя крайне сдержанно, не предпринимая ничего такого, что могло бы осложнить жизнь Пхеньяну. Особо четко новая линия в отношении Севера выявилась после 1997 г., когда президентом Южной Кореи стал Ким Тэ Чжун, провозгласивший «солнечную политику» в отношении Пхеньяна. О положении с «правами человека», например, сейчас вспоминают лишь представители консервативных группировок, орган которых – газета «Чосон ильбо» – только и решается печатать сообщения об очередных публичных расстрелах «врагов народа» на северокорейских стадионах. Остальные сеульские газеты об этом, как правило, молчат. У северокорейских беженцев, перебравшихся из КНДР в китайскую Манчжурию, практически нет шансов получить право на въезд в Южную Корею – при том, что корейские государства не признают друг друга и формально любой житель КНДР считается в Сеуле гражданином Южной Кореи. Практически свернута «спецпропаганда» – продолжавшаяся десятилетиями заброска на Север южнокорейских аэростатов с листовками. Весьма своеобразно выглядит ситуация в экономической области. Официально Юг и Север находятся в состоянии войны, но это не мешает Сеулу оказывать своему «противнику» экономическую помощь. В 2000 г. прямая гуманитарная помощь составила 114 млн. дол. – не слишком много по масштабам Юга, но весьма существенно – по масштабам Севера. Кроме этого, следует принять во внимание многочисленные южнокорейские инвестиционные проекты, которые в своем большинстве убыточны для сеульских предпринимателей, и которые возможны только благодаря государственной поддержке и государственным гарантиям (недавно щедрые государственные субсидии спасли от полного краха самый крупный и самый раскрученный из таких проектов – Кымганскую туристскую зону). Убыточной для Юга является и обычная торговля с Пхеньяном. Наконец, Южная Корея продолжает финансировать 70% расходов по проекту KEDO, который предусматривает строительство в КНДР атомной электростанции и бесплатные поставки 500 тысяч тон нефти ежегодно. Фактически, Сеул до определенной степени взял Пхеньян на свое содержание….»Чтобы разрушить Стену, нужно мужество. Но ещё больше мужества, решительности и терпения требуется потом, когда на обломках приходится воссоединяться в единое целое.И всё-таки я верю: и эта, последняя Стена, рухнет, не смотря ни на что. Но мало разрушить Стену. Нужно ещё знать, что после этого делать… Знаете ли вы, как прошли выборы в ГДР 18 марта 1990 года? Это были первые и последние свободные выборы в истории именно ГДР. По сообщениям СМИ и аналитическим публикациям, в них участвовало 24 партии и объединения. Особенностью выборов стало отсутствие процентного барьера, который помешал бы партиям, не набравшим определенного количества голосов, попасть в Hародную палату.Накануне выборов некоторые политологи давали такой, например, прогноз: 2/3 восточно- германских избирателей проголосуют за СДПГ, а вот ПДС и ХДС соберут очень незначительное число голосов. Однако результаты выборов поразили: "Альянс за Германию" (за которым стоял ХДС) набрал более 48% голосов, СДПГ - 21,84%, ПДС - 16,33%, "Союз свободных демократов" - 5,3% ; остальные партии и движения - менее 5% голосов. Причем, «Альянс за Германию» достиг высокого доверия избирателей в самых «красных» землях ГДР - Тюрингии, Саксонии, Саксонии-Ангальт "Альянсу за Германию", получившему менее половины мест в парламенте, пришлось пойти на коалицию не только с либералами, но и социал-демократами, чтобы иметь квалифицированное большинство, необходимое для изменения конституцииНарод хотел перемен - проголосовал за них. И получил то, что желал! Точно также и в нашем любимом Отечестве – России - люди довольно стремительно открестились от коммунизма и проголосовали за демократические преобразования. Но, как знаем, у многих потом возникла ностальгия по прежним временам. Потому что разрушать легко, строить новые социально-экономические отношения, преобразовывать самого себя, упорно трудиться - очень непросто.В объединенной Германии пришлось решать многочисленные проблемы интеграции "восточных земель", проблемы выравнивания в двух частях страны. Первые два года совместной жизни "весса" (от немецкого West - запад) и "осси" (от немецкого Ost - восток) уже обнаружились определенные трудности. Вместо "Берлинской стены" возникли "новые стены" в отношениях между немцами: экономические, социокультурные и психологические. "Переварить" новые реальности не так-то просто. Это знают по себе многие бывшие «советские» люди. И тут у нас есть очень много схожего с немцами, испытавшими сначала эйфорию от полученной свободы, а потом определенные разочарования. В великолепном эссе Леонида Гиршовича «Plaisir d’amour» (я поместил его полный текст в сообществе «Стена») есть, например, такая запись: «Типичная для восточного немца жалоба: раньше люди общались друг с другом, ходили в гости друг к другу, больше нет былой сердечности, былого уюта. Мне приходит на память один пассаж из романа Любы Юргенсон: “Тесно прижавшись друг к дружке, разместились все на одном диване, очевидно, чтобы сохранить некоторое неудобство, позволяющее с куда большей интенсивностью насладиться чувством уюта - того самого уюта, без которого немыслима старая добрая Германия... Пускай не все еще совершенно в Датском королевстве, но устроиться можно, если мириться в быту с какими-то мелочами, что, по существу, не только необременительно, но и оставляет место для тепла, для человеческой близости, которых катастрофически не хватает в благополучном мире”.“Остальгия”, как называют тоску по гэдээровскому прошлому, относительно быстро стала предметом культурной и политической эксплуатации. Сама постановка вопроса: “Сбылись ли ваши надежды двадцатилетней давности?” - на мой вкус того же свойства, что и шуточки о двух Германиях: мол, как хорошо, что их сразу две, любимых. То, что великая культура покрыла себя несмываемым позором в XX веке, это горе и слезы всех, не только немцев. Как еврейская Катастрофа - это катастрофа не только для евреев, но и для всего человечества. На исходе XX века Германия и с ней вся Центральная Европа пережили абсолютный катарсис. Это было ни с чем не сравнимое счастье - увидеть падение Стены, увидеть бетховенский порыв миллионов. Да, миллионов мещан, которые завтра опять согнутся в три погибели, станут вздыхать по ГДР, где можно было жить, не сознавая своего убожества. Но это произойдет завтра, с наступлением будней, а сегодня - наш общий звездный миг, сегодня “я высший миг переживаю”.Точно так же Москва сомкнулась вокруг Ельцина, когда тот взошел на танк, один из двух, бывших в его распоряжении, и танковая армада дрогнула, отступила. Те же люди назавтра исполнятся имперского шовинизма, проклянут обретенную свободу и право на правду. Но восторг этих дней, все пережитое в эти дни - самоценно. Нельзя вечно летать на крыльях любви, но это же не умаляет самое любовь. Пусть и поется в известной французской песенке: Plaisir d’amourNe dure qu’un moment.Chagrin d’amourDure toute la vie. Любви наслажденьеЕдиное лишь мгновенье. Маяться за тоВсю жизнь суждено».На мой взгляд, самое главное, что произошло после падения Стены: двадцать лет назад Европа перестала делиться на Восточную и Западную. Она снова стала просто Европой, и слава Богу! Стена, разделявшая народы, культуры, сам дух Европы, рухнула не только потому, что договорились руководители СССР и ГДР, а потому что этого захотели сами люди, уставшие бояться и сказавшие решительное «Нет!» . Это «нет» относилось и к ним самим, вчерашним, - терпевшим тоталитаризм, смиренье под гнётом коммунистических догм, малодушное желание попасть в ряды руководящей компартии, говорить вслух то, что следовало говорить, но думать совсем по-другому (это ж была своеобразная поголовная шизофрения!). И неважно, что потом, когда пройдёт всего несколько лет, кто-то опять захочет вернуться в «светлое прошлое». Важно другое: Система, символом которой была Стена, сокрушена! Это была настоящая победа. Стало ясно и понятно: тоталитарные системы (впрочем, вообще – тотальные системы), как бы они себя ни укрепляли и какими бы Стенами не обносили себя – зримыми или незримыми, - обречены на падение. Они могут делить нашу планету на сегменты, властвовать в них власть, вершить судьбы народа, но в конец у них один. Как предрекал еще великий Пушкин, стены рухнут, и свобода нас встретит радостно у входа…О, это сладкое слово – Свобода!

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив