Какая религия в России больше всего пострадала от большевизма

von_hoffmann — 13.08.2021

Антирелигиозная политика советской власти справедливо ассоциируется в первую очередь с гонениями на православие. Немало ущерба нанесла протестантизму и католичеству. Самый меньший ущерб понес ислам. Но больше всех пострадали буддисты.

Буддизм пришел на территорию России в начале XVII века, с принятием калмыками российского подданства. Несколько позже, в середине того же века, начинается его распространение и в Бурятии. В 1914 году под протекторат России перешли тувинские земли, где распространение буддизма началось ещё в XIII веке. До большевистского переворота политика в отношении буддизма была достаточно веротерпимой. Об антирелигиозной пропаганде, а тем более прямых репрессиях в отношении данной конфессии не шло и речи. Перед революцией на территории Бурятии, входившей в состав Забакайльской области, действовало более 40 дацанов, в Калмыкии, входившей в состав Астраханской губернии и частично Области Войска Донского) – 28 больших хурулов, в Урянхайском крае (Тыва) – 22 хурээ (эти слова — национальные названия буддийских монастырей). В 1915 году в Санкт-Петербурге, столице «тюрьмы народов», был торжественно открыт буддийский храм. Более того, к буддизму проявлялся интерес – в начале ХХ века российская буддологическая школа была одной из сильнейших в мире. Все буддийские народы на тот момент практически полностью вели кочевой образ жизни, единственными центрами оседлости были монастыри и храмы. Неудивительно, что в таких условиях они были не только крупными экономическими центрами, но и единственными очагами науки, образования, медицины и искусства в тех местах. Культура бурят, калмыков и тувинцев практически полностью основывалась на буддизме. Духовенство же было своего рода национальной интеллигенцией; для населения ламы были не только представителями религии, но и учителями, культурными людьми – на этом строился их авторитет в обществе.

Приход большевиков к власти подорвет сложившуюся гармонию и будет иметь поистине трагические последствия для буддизма. Советская власть начала проводить антирелигиозную политику практически с момента установления, и все принимаемые меры в равной степени распространялись и на буддийскую конфессию (земли буддистских монастырей были конфискованы и переданы в распоряжение советов крестьянских депутатов, буддисты лишены прав юрлица и финансовой поддержки от государства, буддистское духовенство лишено избирательных прав). Впрочем, до прямого террора дело пока что не доходило, и такая политика позволяла буддизму держаться более-менее устойчиво. В 1920-е годы НЭПа все же наблюдалось развитие религиозной жизни. В этот период проводились региональные и даже один всесоюзный съезды буддийского духовенства. Даже разрешалось буддистам строить новые храмы, признавалась ценность буддийской культуры, допускалось беспрепятственное занятие тибетской медициной.

Буддийское духовенство не выказывало сопротивления большевистской власти. Абсолютное большинство буддийских священнослужителей придерживались нейтралитета в годы Гражданской войны, несмотря на имевшие место случаи разграбления монастырей красными. Хотя некоторые ламы в Бурятии и Калмыкии поддерживали Белое движение (как, например, лама донских калмыков Менько Борманжинов).

Более того, осознавая, что ужесточение репрессий со стороны большевиков всего лишь вопрос времени и желая спасти свою веру, часть сангхи пошла на «ложь во спасение» и открыто объявила о признании советской власти и лояльности к ней. У истоков этого движения, получившего (как и в случае с православием) название обновленческого, стоял один из авторитетнейших лам своего времени Агван Доржиев. Обновленцы распространяли идеи об общности идей буддизма и коммунизма, часто говорили о буддизме как «атеистической религии», призывали к переустройству духовной жизни на демократических и социалистических началах (отказ от роскоши, переход монастырского имущества в пользование всей общины, расширение влияния мирян на духовные вопросы и т.д.). Однако благие намерения как и с обновленчеством не привели ни к чему хорошему: в религии произошел раскол, что не способствовало её упрочению, а террора в итоге так и не удалось избежать.

Более интересным образом ситуация развивались в независимой на тот момент Тувинской Народной Республике. В новообразованном социалистическом государстве сложилась парадоксальная ситуация, когда ввиду катастрофической нехватки образованных кадров многие чиновники и даже руководители оказались выходцами из ламской среды. Это обстоятельство на несколько лет обеспечило буддизму спокойное существование. Для этого периода в порядке вещей было, например, рассмотрение правительством или партией состояния буддийской религии и возможных мер по улучшению её положения в обществе — и это несмотря на то, что по Конституции ТНР 1926 года церковь была отделена от государства. В 1928 г. состоялся всетувинский буддийский съезд, в работе которого приняли участие не только представители сангхи, но и известные члены правительства и ЦК ТНРП. Съезд открыл генеральный секретарь ЦК ТНРП (!), что само по себе крайне удивительно (представить что-то подобное со стороны Сталина невозможно).

Однако уже в 1925-м обозначился постепенный поворот к репрессивной политике в отношении буддизма, в первую очередь ввиду провала советской миссии в Тибете в 1924–1925 гг. (а с ней и надежд разжечь огонь мировой революции на Востоке) и ослабления на этом фоне «буддийского фактора» во внешней политике. С 1925 года в Бурят-Монгольской АССР начал действовать декрет «Об отделении…» со всеми вытекающими последствиями. В следующем году в буддистских регионах начали свою работу отделения Союза воинствующих безбожников Губельмана-Ярославского. И все же полномасштабный террор еще не начался.

Переломным моментом в истории буддизма (да в общем и в истории России) стал рубеж 1928-29 годов. В этот момент в партии полностью возобладала линия Сталина на свёртывание НЭПа, форсированную коллективизацию и жесткую борьбу с религией. Антирелигиозная политика в этот период реализуется по нескольким направлениям.

С 1929 года полностью прекращается строительство новых буддийских храмов и монастырей, напротив, активно разворачивается процесс их закрытия. Создавалась видимость, что происходит это по воле граждан, выраженной на общих собраниях, однако это было не более чем пылью в глаза. Уже с начала 1930-х гг. органы гос. безопасности начинают «поиск» и «выявление» различных контрреволюционных ламских организаций в Бурят-Монголии и Калмыкии. В это же время был нанесен удар по высшему буддийскому духовенству – были осуждены многие видные ламы, вплоть до Шаджин-ламы Л. Тепкина и Пандито Хамбо-ламы Д. Мункожапова (главы буддистов Калмыкии и Бурятии). Последние были приговорены к 10 годам лишения свободы.

Большое значение в деле борьбы с религией придавалось мерам экономического воздействия и, прежде всего, налогообложению как части репрессивной политики. Так, по данным информсводки Бурят-Монгольского обкома ВКП(б) от 20 марта 1930 г., ламы, платившие в 1929 году 35-50 рублей подоходного налога каждый, с начала 1930 года стали платить от 700 до 2 000 рублей (!), и это не считая других видов налогов, в т.ч. местных. Изощренным инструментом прессинга на буддийское духовенство стало обязательное «самообложение», размеры которого определялись сельсоветом и порой достигали размера подоходного налога. Имущество лам, неспособных заплатить налоги изымалось и распродавалось – и то, и другое зачастую проводилось с нарушением законности.

Большевистские культурологи клеймили буддийское искусство как «одно из значительных звеньев в общей системе отравления сознания трудящихся масс и угнетения их при помощи буддийского религиозного учения». Считалось, что оно «насквозь пронизано буддийско-ламаистскими религиозными представлениями» и поэтому «мертво» и «не имеет будущего». Но еще абсурднее был тезис о том, что буддийская культура оказывается «внешняя, чужая, занесённая из Тибета». Активно тиражировалась ложь о том, что она антинародна, «непонятна и чужда широким слоям трудящего советского населения», что она приспособила для своих нужд и «всячески использовала народное искусство», а «нерелигиозное искусство» преследовала. Так медленно, но верно разрушалась подлинная основа культуры бурятского и калмыцкого народов.

Параллельно разворачивалась борьба с тибетской медициной, причем становилось очевидным, что это вопрос не столько здравоохранения (ламы-медики признавали и применяли по мере возможности достижения европейской медицины, старались получить новые знания у советских врачей), сколько борьбы с религией. Если раньше отдельные успехи тибетской медицины все-таки признавались, то теперь ламы-медики были открыто объявлены «вредителями здоровья трудящихся» и силой, «враждебной» по отношению к советской медицине. В апреле 1936 года тибетская медицина была окончательно запрещена, занятие ею уголовно преследовалось по ст. 180 УК РСФСР.

В вышеназванных процессах активно принимал участие Союз воинствующих безбожников. К середине 1929 года он утвердил общую методику антибуддийской пропаганды. Начали проводиться диспуты, карнавалы и другие пропагандистские мероприятия. В 1932 г. союз выпустил свои первые антибуддийские брошюры на русском и бурятском языках. Впрочем, деятельность безбожников в Бурят-Монголии и Калмыкии никогда не была достаточно продуктивной и постоянно подвергалась критике со стороны партии.

В результате сочетания насилия с экономическими мерами в 1935–1936 гг. было закрыто 70% (!) буддийских храмов и монастырей в Бурят-Монголии и 80% (!) – в Калмыкии. В 1935 году был закрыт открытый еще во времена Российской империи Санкт-Петербургский буддийский храм. Прямые репрессии, непомерный налоговый гнет, постоянное клеймение приводило к выходу священнослужителей из монастырей, часто со сложением духовного сана. К 1935 году в Бурят-Монголии осталось всего около 1300 лам, в Калмыкии - менее сотни, тогда как до революции было около 11 и 2 тысяч соответственно.

Начало 1930-х годов в Туве так же ознаменовалось поворотом по отношению к религии, связанным с приходом к власти просоветского (а точнее просталинского) крыла партии. Согласно Конституции 1930 года ламы и шаманы лишались избирательных прав. Представители ламской элиты были полностью выведены из государственных и партийных структур ТНР. Имущество всех монастырей было национализировано. Резко возросло налоговое давление на лам. Обучение в монастырских школах отныне разрешалось только тем, кто достиг 18 лет. Для проведения религиозных мероприятий требовалось иметь специальное письменное разрешение местных органов власти.

Был запущен процесс закрытия монастырей в административном порядке с последующим их уничтожением. Но было и важное отличие. Здесь, в отличие от СССР, разрушением хурээ занимались не столько карательные органы, сколько само население, в первую очередь молодежь, оказавшаяся наиболее восприимчивой к революционным идеям. Бывало, что люди сначала строили храмы, а несколькими десятилетиями позже разрушали их же. Религию выживали и из народной среды – в 1930 г. вышел правительственный указ, требующий «добровольной» сдачи культовых принадлежностей, имеющихся в личном пользовании. Скорость уничтожения религии поражала – к 1932 году во всей Тыве остался всего один (!) монастырь с пятнадцатью ламами. Опасаясь народного недовольства, власть на время отказалась от столь радикальной политики.

К концу 1930-х гг. сталинское руководство приступило к окончательному разрешению религиозного вопроса и выбрало в отношении буддийской конфессии путь радикально жестоких мер. К 1940 ни в Бурят-Монголии, ни в Калмыкии, ни в Тыве не осталось ни одного (!!!) действующего буддийского монастыря. Этот факт сомнению не подлежит (применительно к более ранним периодам оценки количества монастырей у разных ученых хоть и несущественно, но варьируются). Абсолютное большинство зданий, уникальных памятников архитектуры, было разрушено. До наших дней дошли только один калмыцкий хурул и несколько бурятских дацанов. Все тувинские хурээ были уничтожены.

В ходе репрессий были навсегда утрачены многие произведения буддийского искусства — картины, ксилографы, рукописи. Листами рукописей, многие из которых имелись только в единственном экземпляре (их не было даже в Тибете), оклеивались оконные рамы. Ксилографы выбрасывались на улицу, где они и сгнивали. Книги, «изъятые» из Цугольского дацана, были использованы как топливо. Многие ценности расхищались.

Духовенство подверглось суровому террору. В Бурят-Монголии за 1929-1941 гг. был репрессирован 1 701 буддийский священнослужитель, в том числе Агван Доржиев, 520 из них приговорили к высшей мере наказания (для сравнения, за тот же период были репрессированы 101 священнослужитель православной церкви, 5 из них расстреляно). В Калмыкии за тот же период было репрессировано около 1500 лам.

По сути, это означало уничтожение и старой интеллигенции этих народов. Так, в ТНР в 1940 году был расстрелян лама Монгуш Лопсан-Чимит – один из образованнейших людей страны, автор проекта первого тувинского алфавита. Были осуждены и многие учёные-буддологи; с этого времени и до хрущевской «оттепели» буддология в нашей стране будет фактически мертва.

Все это было настоящей катастрофой, ни одна другая религия в СССР не подверглась столь масштабному уничтожению. Буддизм был полностью ликвидирован на институциональном уровне, но все же сохранился в народной среде – многие семьи сохранили веру и предметы культа, пережившие террор ламы отваживались совершать молебны под открытым небом.

В ликвидированном состоянии буддизм пробыл недолго. С началом Великой Отечественной войны антирелигиозная пропаганда была прекращена, а после неё был взят курс на восстановление традиционных конфессий, но уже под полным контролем государства (для использования их в своих интересах). Буддизм не стал исключением. В 1945 г. в Бурятии был открыт Иволгинский дацан, в 1946 г. – Агинский. Два эти монастыря оставались единственными очагами буддизма в стране вплоть до краха социализма – только тогда началось подлинное возрождение этой древней восточной религии.

Найдено здесь: https://vk.com/forgotten_russia?w=wall-53362694_1147155



или

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив