Как Верховный суд Израиля узаконил голод как средство ведения войны? Анализ
neznamneznamov — 23.08.2025
Нив Гордон, Муна Хадад
18 марта 2024 года пять израильских правозащитных организаций подали срочную петицию, оспаривающую жесткие ограничения Израиля на гуманитарную помощь сектору Газа. Спустя год после ее подачи три судьи Верховного суда единогласно отклонили петицию. В Части 1 мы описали петицию и виды акробатики, которые использовал Суд, чтобы ограничить правовую базу Законами вооруженного конфликта, и то, как он интерпретировал этот свод законов чрезмерно узко, резко ограничивая правовые обязательства Израиля и защиту, которую он должен гарантировать гражданскому населению в Газе. Далее мы описываем, как Суд проигнорировал доказательства, представленные заявителями, а затем переходим к анализу того, как он использовал «время» как в судебном процессе, так и в самом решении в качестве инструмента для легитимации голода.
Фактические иерархии
Ограничив сферу оценки узкой интерпретацией LOAC, Амит обратился к рассмотрению обвинений, выдвинутых против правительства. Он постоянно повторял утверждение ответчика о том, что он не накладывал ограничений на объем помощи, поступающей в Газу (пункты 50-51) и что он фактически выделил значительные ресурсы для облегчения и координации усилий по оказанию помощи во время интенсивных боевых действий (добавлено 58). Отсутствие помощи, когда оно имело место, было, по мнению Амита, результатом того, что ХАМАС начал атаки из районов c мирными жителями и отвлек помощь от нуждающихся, наряду с внутренними операционными трудностями, с которыми столкнулись гуманитарные организации при сборе и распределении жизненно важных поставок (пункты 3 и 61). Амит просто проигнорировал большинство ограничений и препятствий для доставки помощи, изложенных в петиции, и сделал общий вывод о том, что ответственность за препятствия «не может быть предъявлена ответчикам» (пункт 58).
Наиболее примечательным аспектом в этой части решения является то, что Амит не смог осмысленно разобраться с фактической основой, лежащей в основе утверждений истца. Подобно предыдущим постановлениям Верховного суда, он почти полностью полагался на информацию, предоставленную правительством, принимая ее за истинную. Однако, отступая от прошлого, он не пытался использовать заявления правительства для противодействия конкретным обвинениям в том, как военные препятствовали и ограничивали доставку помощи. Он выстроил четкую иерархию между секретной и несекретной информацией, предоставленной правительством, и информацией, предоставленной истцами, едва ли придав значение последней, в то же время вводя в заблуждение, что разногласия относительно фактической основы «уже, чем первоначально предполагалось» (пункт 51).
Ни одной критики поведения правительства не содержится в решении суда, несмотря на десятки страниц в заявлениях истцов, в которых подробно излагаются отчеты, документирующие нарушения Израиля, как это проявилось в показаниях людей на местах, а также в публикациях, распространенных агентствами ООН, международными организациями и средствами массовой информации. Вместо этого главный судья подчеркнул, как правительство «улучшило» инфраструктуру переходов (пункты 59, 66), «увеличило» часы работы переходов (пункт 60), создало новый переход, чтобы «облегчить» передачу помощи в северную часть Газы (пункт 63), и «открыло» дополнительные переходы в других местах (пункт 64). Все это преподносится как знаки доброй воли Израиля, а не меры, которые были приняты из-за незаконного препятствования оказанию помощи. Более того, Амит так и не приводит доказательств того, что эти меры фактически привели к увеличению помощи.
Один интересный момент в постановлении касается северной части Газы и прошения заявителей от 14 октября 2024 года о вынесении немедленного временного запрета в отношении решения Израиля прекратить доставку всей помощи в регион на две недели в начале месяца. Заявители утверждали, что прекращение оказания помощи совпало с отдачей израильскими военными приказов об уходе гражданского населения, оставшегося на севере Газы (по оценкам, около 400 000 человек), подчеркивая, что запрещено заставлять население выбирать между изгнанием и голодом.
Правительство представило свой ответ 23 октября, после того как оно повторно разрешило ввоз помощи в северную часть Газы, заявив, что на основании его расчетов количества людей, оставшихся в регионе, продовольствия было достаточно, и что двухнедельная полная блокада не оказала пагубного воздействия на гражданское население. Соответственно, суд отклонил просьбу истцов о судебном запрете. Однако 17 декабря правительство признало, что оно неправильно рассчитало количество людей, оставшихся в северной части Газы, тем самым косвенно признав, что в регионе не хватает продовольствия и медикаментов. Теоретически это признание могло бы заставить главного судью усомниться в доказательствах, предоставленных правительством, и, возможно, даже сместить, по крайней мере частично, иерархию доверия, которую суд установил между доказательствами, предоставленными истцами, и доказательствами, предоставленными правительством. Однако по иронии судьбы Амит использовал «просчет» для укрепления иерархии. Во-первых, он утверждал, что критика истцов в адрес «просчета» правительства включает в себя аспект «мудрости задним числом» (пункт 74), аргумент, который он мог ввести, только дезавуируя фактическую основу самой петиции и, в частности, временного запрета от октября, где истцы уже утверждали, что, в резком контрасте с утверждениями правительства, Израиль не допускал достаточного количества помощи в Газу и, следовательно, лишал население поставок, необходимых для их выживания. Во-вторых, он использует «просчет», чтобы сделать вывод, что все остальные доказательства, предоставляемые военными, должны быть надежными.
«Следует сожалеть об ошибках, которые привели к разрыву в фактической оценке ответчиками такого фундаментального вопроса, и следует предположить, что соответствующие элементы в Армии обороны Израиля работают как можно больше, чтобы гарантировать, что такая оплошность не повторится. В то же время я хотел бы подчеркнуть, что респонденты хорошо сделали, что обратили наше внимание на этот вопрос, и, по моему мнению, это свидетельствует о степени серьезности, с которой они относятся к своей обязанности работать над формулированием фактической основы, которая является максимально актуальной и надежной относительно ситуации и потребностей гражданского населения в секторе Газа.пункт 55»
Несмотря на «просчет» государства относительно количества мирных жителей, остающихся на севере Газы, Амит все же попытался вписать блокировку помощи на целых две недели в рамки закона. Он неоднократно утверждал, что «соответствующие правовые положения позволяют ответчикам учитывать военные и оперативные соображения при выполнении своих обязательств, включая необходимость предотвращения попадания гуманитарной помощи к террористическим организациям» (пункт 12), а затем расширил исключения по доставке помощи, включив «необходимость предотвращения риска для военных» (пункт 74). Он последовательно рассматривал любые доказательства того, что военные препятствовали свободному прохождению помощи или не способствовали ее быстрому и беспрепятственному прохождению, как вытекающие из обстоятельств или ограничений (пункт 74), которые подпадают под действие закона. Амит даже заходит так далеко, что принимает в качестве достаточных только 30 грузовиков — крайне недостаточное количество — которые въехали в Газу за день до того, как Израиль полностью закрыл границы на четыре полных дня из-за еврейских новогодних праздников. Таким образом, он не признал, что праздники не являются и не могут быть оправданием для лишения мирных жителей предметов, необходимых для их выживания.
Впоследствии, 2 марта 2025 года, после того как правительство решило полностью заблокировать помощь и приостановить выделение электроэнергии в Газу, Амит противопоставил эту блокаду той, что была в октябре 2024 года. Он утверждал, что в октябре 2024 года помощь была предотвращена «не в результате преднамеренного политического или оперативного решения», а скорее из-за обстоятельств и ограничений, которые могут быть подвергнуты LOAC. Напротив, он утверждал, что решение Израиля от 2 марта полностью основывалось на «новых обстоятельствах», которые «существенно меняют фактические и правовые рамки, которые лежали в основе аргументов сторон на протяжении месяцев разбирательства по этой петиции» (пункт 96). Помимо этих лаконичных замечаний, Амит не упоминает, что заявители считали эти два препятствия частью одной и той же модели и 10 марта, более чем за две недели до вынесения решения, запросили срочное временное распоряжение против приостановки помощи 2 марта из-за ее катастрофических последствий. Действия Амита основаны на двух ложных предположениях. Во-первых, он предполагает, что помощь была заблокирована в октябре по военным оперативным причинам, и не рассматривает возможность того, что приостановка помощи была частью политического решения «побудить» гражданское население покинуть северную часть Газы. Во-вторых, он предполагает, что политические решения о блокировании помощи не подпадают под действие ПВК, подразумевая, что политические решения выходят за рамки гуманитарного права, даже если правительство использует голод в качестве политического оружия против мирного населения Газы.
Перед законом
Время закона и его связь с правосудием являются одними из ключевых тем в притче Кафки «Перед законом», и есть определенное сходство между привратником Кафки и действиями Верховного суда Израиля. Как отмечалось выше, 18 марта 2024 года пять правозащитных организаций подали срочную петицию против препятствования доставке гуманитарной помощи в Газу и в Газу, утверждая, в частности, что Израиль лишает гражданское население предметов, необходимых для его выживания. 4 апреля, после того как ответчики ответили на обвинения, Суд вынес решение, в котором просил правительство объяснить, в частности, какие шаги в настоящее время предпринимаются для увеличения объема необходимой гуманитарной помощи, поступающей в сектор Газа в целом и в северную часть сектора Газа в частности. Суд также попросил ответчиков представить свою точку зрения на объем помощи, необходимой для облегчения гуманитарной ситуации в секторе Газа (по географическому признаку). В этом контексте он попросил ответчиков учесть отчет IPC об остром недоедании в секторе Газа, который был представлен на слушании. Кроме того, правительство должно было ответить на следующие вопросы: Какие шаги оно планирует предпринять для увеличения возможностей по доставке и распределению товаров? Сколько запросов на координацию и доставку гуманитарной помощи было отклонено? И каков текущий статус поставок и передачи воды в сектор?
Можно было бы надеяться, что эти срочные вопросы подготовят почву для судебного процесса, но это было самое смелое вмешательство суда. Анализ процесса показывает, что судьи решили стать своего рода няньками или судом нянь, если использовать слова Юваля Шани и Амикая Коэна, потребовав от правительства ответить на обвинения истцов, при этом последовательно одобряя просьбы правительства о продлении и переносе сроков; это происходило в течение одного года и в общей сложности в течение пяти слушаний. Хотя обычно, когда мы думаем о судах-няньках, мы думаем о процессе, в котором суд не выносит решение на основе фактических доказательств, представленных в ходатайстве, а стремится устранить или, по крайней мере, сократить правовые нарушения, требуя от ответчиков изменить факты на местах и политику, которая их информировала, чтобы они соответствовали существующей правовой базе. Продлевая сроки, суд надеялся, что факты на местах изменятся таким образом, что ходатайство станет недействительным. Логика судов-няньек проста: суд продлевает время закона, пытаясь добиться решения, которое, по его мнению, является справедливым.
Действительно, несмотря на срочность, суду потребовалось более трех месяцев, чтобы вынести приказ nisi — предписывающий государству отреагировать на требования заявителей относительно необходимости разрешить и предоставить гуманитарную помощь — все это «без занятия позиции» и просто «чтобы позволить суду получить полную и всеобъемлющую фактическую основу». Затем дело затянулось, даже несмотря на то, что гуманитарная ситуация в Газе ухудшилась: недоедание усилилось, количество питьевой воды сократилось, медицинские принадлежности истощились, а условия, необходимые для выживания мирных жителей, рухнули, что мало чем отличается от стареющего главного героя притчи Кафки, который с течением времени приближается к смерти.
Прислушиваясь к ухудшению ситуации на местах, заявители настоятельно просили Суд вынести решение в ходе двух слушаний после постановления nisi и в представлениях, включая те, что состоялись 29 сентября и 11 ноября 2024 года. Они подчеркнули, что соответствующие правовые положения подчеркивают значение времени и что воюющая сторона обязана «разрешать и содействовать быстрому и беспрепятственному прохождению всех грузов гуманитарной помощи, оборудования и персонала». Например, в своем запросе от 11 ноября правозащитные организации подчеркнули катастрофические, бесчеловечные условия в Газе и предупредили, что бездействие Суда было необоснованным и угрожало благополучию и жизни мирного населения в Газе. Тем не менее, судьи отклонили запрос одним предложением, объяснив задержку «динамичными событиями на фактическом уровне», которые требовали дальнейшего внимания, предпочтя вместо этого провести еще одно слушание через несколько недель. Можно было бы подумать, что юридическое требование действовать быстро также повлияет на то, как Суд организует судебный процесс, а именно, ускорить вынесение решения, но судьи решили наоборот, а именно, значительно продлить время закона. Продление времени предполагает, что целью Суда-няньки было не столько облегчение страданий мирного населения или защита его прав в соответствии с законом; скорее, он хотел заявить, что действия Израиля строго соответствуют закону.
Однако 2 марта 2025 года, когда Израиль снова заблокировал всю помощь, явно нарушив закон, Амит больше не мог поддерживать это ограниченное представление о справедливости. Вскоре после введения новой блокады — полной остановки всех поставок и помощи в Газу — Суд постановил, что эти события выходят за рамки временных рамок дела и должны рассматриваться в другом месте. Другими словами, время было продлено, когда оно служило для поддержки усилий Суда по легитимации действий Израиля в Газе, и внезапно приостановлено, когда все доказательства рисковали подорвать эти усилия. Таким образом, Суд остановил судебный процесс и, в отличие от притчи Кафки, перевернул продление времени, заявив, что последняя приостановка помощи относится к другой истории. Действительно, к тому времени было невозможно отрицать, что Газу преднамеренно морили голодом, и поэтому привратники, по сути, решили закрыть двери Суда.
Статья на английском https://opiniojuris.org/2025/05/14/how-did-the-israeli-supreme-court-legitimise-starvation-as-a-weapon-of-war-an-autopsy-of-a-ruling-part-2/
Авторы этой статьи — еврей антисионист и палестинка ученые из Лондона, несомненно, проделали большую работу, разоблачая сионистский геноцид.
Но я перевел их статью прежде всего потому, что правогеноцидные сионисты фашисты, в том числе в рунете, обвиняют геноцидный ВС чуть ли не в пособничестве палестинским партизанам, так что факты статьи это опровергнут, если кому-то еще нужно такое опровержение. Ведь фашисты США и геноцидного Джо объявляют чуть не коммунистом...
|
|
</> |
Сколько стоит билет на автобус в Иркутске? Цены, маршруты и лайфхаки для пассажиров 
Аэропорт Внуково. Начало регулярных полетов. 1944 год. Евзерихин Эммануил 
"Это интеллектуальный геноцид, цель которого – оставить выжженное поле, на 
Вересаев 
Плановые потери на учениях. 
Без названия 
ЗНАМЕНСКАЯ ПЛОЩАДЬ . 
Если не стричь овец, то их и волки не сожрут... 
Поездка в Ессентуки, начальное начало 
