Как работают гуманитарные офицеры ЦАХАЛа в Газе

natali_ya — 21.02.2024 «Я не знаю других армий, в которых уже начиная с уровня батальона и выше при каждом подразделении действовал бы офицер, в чьи обязанности входит забота о гражданском населении», — рассказывает подполковник резерва Гай, офицер гуманитарной службы (קצין אוכלוסיה) при офисе координатора деятельности правительства на территориях (COGAT). Его фамилию мы не публикуем из соображений безопасности.


Фото: пресс-служба ЦАХАЛа

По его словам, в армиях США и Великобритании есть похожая должность — офицера, отвечающего за взаимодействие с гражданским населением. Но там это работает иначе и не имеет отношения к боевым действиям.

Гай живет в Нетании, ему 53 года. 25 из них он посвятил армии, но затем демобилизовался. С началом войны он вернулся в строй как резервист. Последние шесть лет, проходя резервистские сборы, он помогал армии создавать структуру для оказания помощи гражданскому палестинскому населению. Всего же она существует 15 лет — была создана как один из важных уроков операции «Литой свинец» (декабрь 2008 — январь 2009 года).

В мирное время эта гуманитарная структура относится к офису координатора деятельности правительства на территориях (COGAT). Но во время войны или контртеррористической операции она действует уже как самостоятельная единица: берет на себя координацию гражданских служб, занимается гуманитарными нуждами населения.

«Мы получаем подготовку и указания от координатора деятельности правительства на территориях, но при этом мы приписаны к 36-й дивизии ЦАХАЛа и действуем под ее командованием, — поясняет Гай. — Я возглавляю нашу структуру на уровне дивизии. В моем непосредственном подчинении находятся гуманитарные офицеры батальонов и полков».

Эти военные выполняют двойную функцию. С одной стороны — помогают своим подразделениям выполнять боевые задачи, а с другой стороны — они обязаны минимизировать ущерб, наносимый гражданскому населению.

При этом нужно четко разделять это население и ХАМАС, что иногда трудно сделать. Гай делает характерную оговорку: «Мирным я бы его не назвал — но таким населением, которое не принимает участия в боевых действиях».

Именно гуманитарные офицеры организуют эвакуацию жителей из зоны боевых действий. Вероятно, вскоре им предстоит много работы в Рафиахе.

Также подразделение координирует поставки гуманитарной помощи и находится на связи с международными организациями, такими, как Красный крест, UNRWA (БАПОР), другие подразделения ООН.

— Как на практике выглядит ваша работа? Как на местности в Газе понять, что это офицер вашей структуры?

— Когда вы видите офицера с рупором, который по-арабски говорит с населением и призывает его покинуть район, где в скором времени начнутся боевые действия, -это офицер гуманитарной службы. Когда в больницу в Газе доставляют генератор, продукты и воду для пациентов и их сопровождающих, это наша работа. Бывали случаи, когда обнаруживали потерявшегося ребенка, и мы помогали ему найти родителей. Мы проводим инструктаж пехотинцам — например, бойцам бригады «Голани» — и объясняем им, как действовать так, чтобы не пострадало гражданское население. В какую сторону можно стрелять, а в какую нет.

Мы находимся в постоянном контакте с международными гуманитарными организациями, действующими в секторе Газа. Они нам сообщают, что в таком-то доме или школе прячется гражданское население. Мы должны предупредить наши войска, обозначить дома и территории, чтобы предотвратить попадание туда ракеты или снаряда.

— Существует особая психологическая подготовка для ваших офицеров?

— Каждый наш офицер проходит специальный инструктаж. Ему рассказывают, как может складываться ситуация на местности, как правильно работать с населением, как отличать гражданских от террористов…

— Всегда ли их можно отличить?

— Это один из самых сложных вызовов, которые стоят перед нами. Но в этом и заключается профессионализм наших ребят. Мы делаем все, чтобы отделить одних от других, и у нас это получается хорошо.

Каждый день в Газе мы сталкиваемся с ситуацией, когда десятки, сотни людей прячутся в домах, школах, среди них могут быть хамасники. Мы учим наших офицеров правильно с ними всеми разговаривать. И это то, что они умеют делать.

Вот рядовой пример: задержали группу населения, где были мужчины, женщины и дети. Привезли их всех на базу и стали разбираться, кто есть кто. Кроме офицеров разведки, и наши ребята задавали им вопросы. Они сумели определить и доказать, что некоторые женщины и несовершенноетние не имеют никакого отношения к террористам, и их стоит отпустить. Несколько часов спустя мы вернули их в Газу — отвезли на автомобиле.

— Население Газы готово сотрудничать?

— Очень готово! Это говорит о том, что они люди. Они рассказывают нам, как к ним относился ХАМАС. Боевики просто пользуются ими как живым щитом. Был случай, когда боевик забаррикадировался внутри жилого дома. Мы всех вывели наружу, а затем с помощью спецтехники просветили стены и увидели, что он внутри не один! Там было еще человек десять, и террорист держал в руках оружие. Боевик прикрылся двумя детьми прежде, чем выйти из дома. Ужасное зрелище. После переговоров он все-таки сдался и вышел на улицу с поднятыми руками.

Палестинское население прекрасно знает, что такое ХАМАС. Они видят, как у людей воруют гуманитарную помощь, например, те же палатки, которые затем ХАМАС продает местным жителям в пять раз дороже.

— К Израилю регулярно предъявляют претензии, что гуманитарной помощи, поступающей в Газу, мало.

— Я не уверен, что слово «мало» подходит. Вопрос в том, о какой конкретно помощи идет речь. Но я так скажу: если бы вся поставляемая в сектор еда и помощь доходила до жителей, этого было бы достаточно. А пока что мы не слышали и не услышим ни об одном случае, когда кто-то умер от голода. Этого не происходит и не произойдет.

Но важно подчеркнуть: мы не можем брать на себя решение всех проблем. Если что-то не работает на месте, нельзя все скидывать на Израиль. Там все еще действует ХАМАС. Когда он перестанет существовать, все будет работать иначе.

— Гай, чем вы занимаетесь в свободное от войны время?

— Мой сын сейчас служит в армии, в спецподразделении, но сам я в мирной жизни больше не имею к ЦАХАЛу отношения. Я НЛП-терапевт, и с началом войны с коллегами на базе колледжа «Йозмот» запустил волонтерский проект для русскоязычных израильтян — Центр психологической помощи и поддержки в военное время. Мы получили сотни обращений. Так что можно сказать, что занимаюсь гуманитарной деятельностью с обеих сторон — и с гражданской, и с военной.



отсюда

Оставить комментарий

Популярные посты: