Как «представлялись» в Гвардии при Николае II

sergeytsvetkov — 12.08.2018 Свидетельство князя Владимира Трубецкого («Записки кирасира»). Выпуск проходил в День Преображения Господня – 6/19 августа 1912 года.

"В (офицерское) собрание повел нас полковой адъютант. Распахнулась дверь в длинную светлую столовую. В глаза бросился длиннейший парадно накрытый стол. В открытую дверь был виден хор трубачей, пристроившихся на балконе. В зале полно было офицеров.
− Вот вам и господа новоиспеченные! − громко сострил адъютант, указывая на нас.
− А-а-а!.. О-о-о!.. Е-е-е! − послышалось со всех сторон на разные голоса. Все присутствующие оглядывали нас, мило улыбаясь.
− Здравствуйте, здрассте!.. − пожалуйста, пожалуйте!
Мы отыскали взглядом командира полка, дабы официально "явиться" ему. Генерал, однако, отсутствовал, предупредив всех, что опоздает, и попросил начинать без него.
Старший из новоиспеченных, корнет Поливанов, маленького роста, весь как на пружинках, браво вытянулся перед старшим полковником и звонким тенорком лихо отрапортовал:
− Господин полковник, честь имею явиться по случаю производства в офицеры и зачисления Лейб-гвардии в Кирасирский Ея Величества полк... корнет Поливанов.
Во время этой тирады и последовавших за ней подобных выступлений каждого из нас − в столовой разом стало тихо, как в могиле. Все присутствующие мгновенно согнали улыбки и, став на вытяжку, сделали каменные лица.
− Ну, церемонии потом, а сейчас обедать! − весело проговорил наконец полковник.
При этих словах в зале снова поднялся гвалт. Нас подхватили под руки и поволокли на балкон к особому закусочному столу, усыпанному горячими и холодными закусками, рюмками и графинами с водками, настойками и наливками.
− Ну, молодежь, держись! − басил верзила Палицын. − Посмотрю-ка я, какой в вас толк!.. − наливайте, наливайте им!.. Так, так, так...
Что-о-о?! Отказываетесь?!!! Что за р-распущенность? Кто вас воспитывал?!
− Молодые, запомните раз и навсегда: кирасиры Ея Величества не страшатся вин количества! − проговорил поручик Соколов, покручивая тараканьи усы и распоряжаясь рюмками.
Никто из старых не пил больше одной-двух рюмочек: напиваться водкой, как мы уже знали, считалось в полку очень дурным тоном. Водку пили только помаленьку, перед обедом, для возбуждения аппетита. Однако, нас новоиспеченных − сразу принялись накачивать − так уж принято было делать в этот день, и мы послушно опрокидывали рюмку за рюмкой.
− Боже мой, что же это будет?! − с некоторым ужасом подумал я. − Ведь это только еще предварительная закуска... Обед впереди!! Только бы не потерять приличия!
Кто-то из офицеров вспомнил о моем кузене Мишанчике. Как-никак, он тоже был сегодня произведен в офицеры. Правда, в армейские, но все же!
За Мишанчиком тотчас же командировали. Он прибыл сконфуженный, в солдатской гимнастерке, на которую кто-то успел нацепить офицерские погоны.
Вся компания наконец шумно уселась за стол. Трубачи на балконе грянули оглушительный марш. Подали суп и к нему мадеру, которую разливали в хрустальные фужеры внушительных размеров. Нас, новоиспеченных, рассадили порознь, не позволив держаться вместе.
Возле каждого новоиспеченного сел старый бывалый корнет, приказывающий вестовым подливать вино. Моим соседом оказался корнет Розенберг, с места выпивший со мной на брудершафт и все время твердивший:
− Трубецкой, держи фасон! Пей, но фасона не теряй, это первое правило в жизни… Фасон − прежде всего, понимаешь?
Голова кружилась. В глазах рябило. Белая скатерть сливалась с белыми тарелками, фанфары трубачей − с громким говором и хохотом обедающих.
− Боже, Боже! − молился я. − Умоляю тебя, сделать так, чтоб я сегодня фасона не потерял!
Подали жаркое, и вестовые в белых рубахах окружили обедающих, держа в руках большие подносы с бокалами шампанского и большие бутылки, завернутые в ослепительно белые салфетки.
Вот тут-то и началось!
− Трубецкой, давайте на брудершафт! − кричал кто-то напротив меня.
− Эй, князь, выпьем "на ты", − кричали слева и справа, со всех сторон.
Отовсюду ко мне протягивались бокалы с пенящимся вином. С каждым нужно было облобызаться и выпить − выпить полный бокал "от души до дна". Позади моего стула, как и позади каждого новоиспеченного, прирос вестовой с бутылкой, и как я ни осушал свой бокал, он все время был полон.
Вдруг все разом с шумом вскочили со стульев и мгновенно умолкли.
− Трубецкой, командир полка пришел, − шепнул мне Розенберг, − "являйся", возьми в руки фуражку и смотри, фасона не теряй!
Я оглянулся, как в тумане прыгали передо мной десятки лиц. В горле чувствовалась невыносимая спазма. Ноги казались налитыми свинцом. С трудом взгляд мой отыскал, наконец, круглую физиономию генерала с маленьким изломанным носом.
Сделав над собой неимоверное усилие и собрав в комок всю свою волю, я пошел прямо на него, стараясь "печатать" по-фронтовому. Мне удалось-таки вовремя остановиться и отрапортовать генералу все, что полагалось. Генерал с добродушной улыбкой протянул мне руку и поздравил. Чей-то голос рядом тихо проговорил:
− Ну, этот, по крайней мере, пьет неплохо.
− Очень рад это услышать! − отозвался улыбающийся генерал, − ценю, когда умеют пить!
Что было дальше, не знаю. В памяти остались только какие-то большие серебряные блюда с поджаренным соленым миндалем и поразившая меня своей сосредоточенностью физиономия кузена Мишанчика, который наотмашь бил колотушкой в большой барабан.
То, что происходило в нашем собрании, − происходило в этот день во всех прочих полках гвардейской кавалерии без исключений.
Традиция требовала, чтобы в этот день напаивали "в дым" новоиспеченных гвардейских корнетов, с которыми старые корнеты, поручики и штаб-ротмистры сразу пили на брудершафт, ибо в гвардейском полку все офицеры должны были говорить друг другу "ты", невзирая на разницу в чинах и годах. Это тоже являлось требованием старинной традиции.
Как я попал домой, − я этого до сего времени не знаю».

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив