Как костромской мужик уничтожил целую деревню

tito0107 — 05.04.2021 Об этом деле почти столетней давности написали известные в ЖЖ блогеры. Дело действительно было резонансное, упоминала о нём даже зарубежная пресса. Я не очень люблю всякий криминал, но это история Костромского края и такую историю тоже надо знать.

Далее большая цитата из книги А.В. Лаговского "Всё было именно так" (Кострома, 2015). Воспоминания Лаговского были написаны в первой половине 1970-х годов, охватывают время с кон. 19 века до середины 20-го. Очень интересная книга.

"ДЕЛО ГРАЧЁВА
Среди проведенных мной предварительных следствий было одно, которое сыграло в моем служебном положении большую роль. Я имею в виду дело по обвинению Грачева, нашумевшее в общесоюзном масштабе. Содержание этого дела могло бы послужить темой для целой книги в руках писателя. У меня сохранился в руках один экземпляр копии обвинительного заключения, составленного мною, ко-
торый и прилагаю. Добавлю, что дело это мне удалось закончить в 10 дней. Арестовав Грачева в Судиславском районе и препроводив его в костромскую тюрьму, я и допрашивал его там в течение пяти дней, но не более пяти часов кряду, так как более мы оба не выдерживали.
Дело слушалось в зале кинотеатра «Художественный». Обвинял сам прокурор Веселовский. Приговор – высшая мера, расстрел. Президиум Верховного Совета заменил расстрел заключением на 20 лет, но Грачев был освобожден досрочно (неправильно, так как он, как ранее судимый, не подлежал досрочному освобождению).

Обвинительное заключение
По делу обвинения гр-на Григория Тимофеевича Грачева
по 1 ч.73. 1 и 2 п.175. п.п. «а» и «е» 136 и 19 и п.п. п.п. «а» и
«е» 136 т. Угол. Кодекса.
В седьмом часу утра 26 июля 1925 года в деревне Иваньково Судиславской волости Костромского уезда, когда все трудоспособное население, несмотря на праздничный день, разошлось на покосы, из дома Григория Грачева начал пробиваться дымок, одновременно на улицу вышел хозяин дома с охотничьей двухстволкой через плечо и длинным факелом в руках.
Грачев направился к неветренной стороне деревни, подошел к дому Григория Ивановича Муравьева, плеснул на крышу его керосина из бутылки, привешенной к тому же факелу, поджог дом и перешел для того же к другим: Александра Афанасьевича Муравьева, Дмитрия Александровича Муравьева и Михаила Евлампиевича Лисицина.
Догорающим факелом Грачев поджог стоявшую на корню рожь. Пожар быстро охватил почти всю деревню, а в это время Грачев под звон доносившегося из села Бородатова набата, среди перепуганных детей и женщин, пытавшихся спасать из огня свое имущество, ходил у пожарища и расстреливал своих однодеревенцев, все вновь и вновь заряжая свое ружье.
Николая Васильевича Муравьева лишил всех троих детей, убил полуторагодовалую Алевтину Королеву, ранил ее бабку Марью Егоровну и беременную мать Матрену Павловну Королеву, дважды стрелял в Александру Еремеевну Королеву, ранил Лукерью Николаевну Мухину и на ее глазах застрелил ее мать Надежду Ивановну и сестру Анну, которая, по показанию свидетельницы, упала «не пикнув», а мать же еще «потрепыхалась». Ранил Елизавету Никандровну Королеву, девятилетнего Павла Лисицина, молодую женщину Александру Васильевну Лисицину, Дмитрия Михайловича Воронова, убил Анну Алексеевну Муравьеву и Дарью Михайловну Лисицину и четыре раза стрелял в пожилую женщину Александру Васильевну Лисицину, приговаривая ей: «Ах, ты, гад, еще жива».
Других Грачев допрашивал, где муж, издевался, что застрахован дом, но забыли застраховать жизнь, и не обращал внимания на мольбы ползавших перед ним женщин. Сбегавшиеся с полей мужики, находившие трупы своих семейных и развалины домов, не могли оказать отпора Грачеву, а он перешел на выгон, где, стреляя почти в упор, убил 12 лошадей, принадлежавших деревне Иваньково, а затем, с биноклем в руках и не оставляя оружия, перешел на судиславскую дорогу, по которой на помощь подоспевшей в деревню милиции уже шли четверо вооруженных граждан. Обстреляв последних, Грачев смертельно ранил гр. Ципленкова и легко судью Цветаева.
В тот же день при попытке милиции, сопровождаемой толпой граждан, вынести раненого Ципленкова из лесу и позднее, когда начволмилиции с милиционером Виноградовым направились в с. Бородатово, Грачев стрелял по ним (л.д.5,12. об.13,14, 33-35, 42, 55, 69-71, 87, 139 и 193).

Итогом преступления Грачева 26-го июля являются 11 человек убитых и умерших от ран, 8 человек раненых, сожжено 16 домов, один из них двойной – двух домохозяев и 65 хозяйственных построек, уничтожено 12 лошадей (л.д.15, 17, 28, 38, 39, 84, 94, 98, 100, 194, 204, 231, 63, 56, 166-169 и
78об.-80).
В тот же день вечером в Судиславскую волость прибыл районный нарследователь для производства предварительного следствия и начальники уездной милиции и губрозыска с сотрудниками для задержания преступника (л.д.1).
На месте же было установлено следующее:
Небольшая, в два десятка домов, деревня Иваньково, окруженная со всех сторон лесом, непосредственно примыкающим к ее полям, расположенная в стороне от бойкого тракта, отстоит от своего волостного центра на 8 километров и от губернского города на 60 километров. Избы были вы-
строены в две линии, лицом на полдень, перед деревней по скату к болоту – так называемый «огуменник» с пепелищем хозяйственных построек, амбаров, риг, сараев и частью покосных участков.
Через Иваньково лежат дороги в соседние селения с.Бородатово, Починок-Абросимов, Митронино и Хотилово.
Деревня до революции считалась малоземельной и была арендатором примыкающих к селению угодий купца Третьякова, позднее с переходом к крестьянству этих угодий, душевой надел выражался в 4 с лишком десятины. Как и большинство крестьянского населения губернии, так и граждане дер. Иваньково издавна имели подсобный отхожий промысел бондарей, часто зарабатывая на нем боль-
ше, чем давало им сельское хозяйство (л.д.131). Однако были семьи и коренных хлеборобов, к каковым должна быть причислена семья ныне покойного Трофима Александровича Грачева. Последний имел детей и от первого брака, умерших перед гражданской войной, и от второго, в котором 26 января 1878 года родился сын Григорий Трофимович Грачев. Вся семья была здоровой, душевнобольных, сифилитиков или пьяниц не было, только одна из дочерей, Авдотья, проживающая в настоящее время в Судиславской волости, имеет благоприобретенный сифилис. Об отсутствии больной
наследственности говорит как сам Григорий Грачев, так и гр.-н Суворов, хорошо знающий эту семью. Отец Григория Грачева умер в 1907 году 75 лет отроду, мать в текущем году около 90 лет от роду (л.д. 40 и 103 об).
Еще в ранней молодости Григорий Грачев, работая по крестьянству, учился у своего отца заговорам от «чемера» и от «руды», а также немного и сапожничал, что, пожалуй, и не вызывалось необходимостью, т.к. земли у Грачевых было достаточно – три тягла, т.е. 11 десятин и усадебная оседлость, превышавшая «огуменники» других крестьян. Эта земля оставалась у Григория Грачева и после выдела его брата Ивана, предпочитавшего совершенно порвать с деревней и обосноваться в городе со своей бондарной мастерской (л.д. 93 об.).
Отбыв в 1906 году действительную военную службу стрелком ковенской крепостной пехоты, Григорий Грачев возвратился домой и в в 1910 году женился на сироте из подгородной Судиславлю слободы, Парасковье Поздеевой, зная, что она не девушка и уже имела ребенка, которого, впрочем,
в живых уже не было (л.д.114 об. и 143 об.).
Еще при жизни отца Григория деревня несколько сторонилась Грачевых. Старик был неуступчив, свое отстаивал крепко, судился с однодеревенцами в волости и всегда стоял на своем, однако до открытого разрыва не доходило: его внучку Анну, внебрачную дочь Авдотьи, крестил Афанасий
Королев, а Григорий Грачев был крестным дочери Николая Константиновича Мухина – Марьи (л.д. 4 об, 5, 193).
По отчужденности от деревни Григорий превзошел отца. Скрытный и суровый человек – отзываются о нем все, а однодеревенцы прибавляют: гордый и самолюбивый. Были поводы для того, чтобы развилась у Григория мсти тельность. По его словам, отец не признавал обязательности хождения «на помочь» в село их прихода чем навлек на себя неудовольствие однодеревенцев, вылившееся в драку. Григорий Грачев затаил обиду на Афанасия Королева и на Михаила Лисицина. Тогда же самому Григорию был нанесен граблями удар по голове, оставивший след в виде рубца и по настоящее время. Запомнил Григорий Грачев, что покойный отец Николая Васильевича Муравьева опилил у грачевской изгороди подпорки, стоявшие на чужой земле, известно это и Парасковье Грачевой (л.д. 20 об, 127, 133 об., 111 об., 112 и 143).
Лет 19 тому назад Григорий Грачев судился Костромским Окружным судом за убийство и был оправдан, хотя Александра Еремеевна Королева упорно, по его словам, лжесвидетельствовала на него (л.д. 113).
В течение 10 лет Грачев служил лесником у судиславского купца Третьякова, проживая дома. По его собственным словам «натиск» деревни на него в это время ослаб – крестьяне чувствовали за ним силу Третьякова (л.д. 114).
Отправившись на германскую войну с 323 пехотным полком в качестве рядового, Грачев заслужил расположение своего непосредственного начальника, земляка, отделенного командира Мухина, который дает о Грачеве лучшие отзывы, как о хорошем товарище и исполнительном подчиненном (л.д. 130 об.).
В апреле 1915 года Грачев, будучи уже санитаром, сдался севернее Карпат в плен, работал санитаром в подвижном германском госпитале, а затем был переведен, как он говорит, за примерную службу на сельское хозяйство. В 1919 году возвратился домой и принялся опять за хозяйство, но на участкеуже меньшем, т.к. одно тягло деревня в его отсутствие отобрала (л.д. 105 об.).
Отношения начали обостряться все больше и больше. Гр.-не, пользовавшиеся отобранной у Грачева землей – Андриан Васильевич Муравьев, Михаил Евлампиевич Лисицин, Николай Васильевич Муравьев и Афанасий Федорович Королев подали в волземкомиссию заявление о том, что Грачев искусственным образом увеличивает свой надел, припахивая к своим полосам от чужих. По обследованию это было опровергнуто (л.д. 224).
После выраженного деревней желания произвести землеустройство путем перехода на широкополосицу, Грачев подал заявление о выделе его на отруб. Вследствие споров заинтересованных сторон о месте отруба фактическое землеустройство командированным для этого землемером проведено не было. Одновременно было возбуждено судебное дело об изъятии от Грачева половины его усадебной оседлости.
Почти все определения волземкомиссии обжаловались или деревней, или Грачевым. Последний считает, что до сего времени не разрешен один частный вопрос о недопущении его к общественному покосу, а также считает несправедливым решение уземкомиссии о времени землеустройства, вследствие
чего Грачев был лишен возможности засеять рожь на преднамеченном для него участке (л.д. 224 и об.).
Завед. землеустройством Костромского уземуправления полностью подтвердил стадии прохождения земельных дел, но показал, что Грачев не был лишен возможности поддерживать свое хозяйство, тем более, что за ним осталось право обжаловать определение УЗК в губземкомиссию (л.д. 233).
Уже достаточно озлобленного Грачева еще больше подогревали постоянные уколы его самолюбия, переходящие иногда границы уголовного закона. Его не могли не раздражать возгласы, вроде того: «что сел на отруб», «общипали, общипали» или «нас 17 домохозяев, а ты один, что хотим, то и сделаем». Вспоминали и девичий грех его жены, величая ее «цыганской блядью», а после того, как у Грачева произошло столкновение с Анной Муравьевой из-за лошадей, окончившееся в камере народного суда приговором Грачеву в виде лишения свободы за побои, прибавилась новая кличка: «Гришка арестант, Гришка крокодил». Жена его Парасковья, явившаяся потерпевшей при продолжении этого столкновения, частично потеряла трудоспособность, т.к. была ранена Афанасием Королевым, который нанес ей удар топором. При рассмотрении этого дела Афанасий Королев сам сослался на то, что Грачев будто бы топором же распорол ему живот, но это в достаточной степени опровергается удостоверением врача, установившего у заявителя лишь многочисленные кожные ссадины в верхней части живота.
При производстве следствия по настоящему делу нашлись свидетели, которые молчали раньше, а теперь подтвердили, что Афанасия Королева натравила вся деревня криками: «Руби у Гришки жену и лошадь». К таковым свидетелям относится Дмитрий Александрович Муравьев. Не отставали от мужиков и их жены, уже текущим летом несколько человек забралось в чистый пруд Грачевых купаться и громко, так что это слышали Грачевы, кричали: «Бабы, девки, идите в Гришкином пруде промывать…» и добавляли название части женского тела, которую не принято обмывать публично.
Однако всех превзошли дети: Николай Муравьев человеческими испражнениями замазывал замки у Грачева, другие ребята, бросая в него комками земли, кричали: «Вот тебе земли кусочек», пятилетний сын Андриана Васильевича Муравьева Алешка ругал Грачева настолько грязной бранью, что
ее, несомненно, не понимал и не понимает сам (л.д. 129, 100-118, 226,142-144, 135 и 136, 138).
Зимой текущего года гр.-не дер.Иваньково обвиняли Грачева и его бывшую работницу бобылку Голубкову в порче колодезной воды. После произведенного милицией дознания последнее нарсудом было прекращено (л.д. 224).
Обследуя хозяйственное положение семьи трезвого и бездетного Грачева, удалось установить, что хлебопашцем он был примерным, не закоснел в отживающих формах обработки земли, в чем ему помогло ознакомление во время плена с постановкой сельского хозяйства в Германии. Грачев первым в деревне завел плуг, у одного его была веялка-сортировка. Держал 6 ульев пчел, имел железные бороны, сам строил печь для выделки товарного дегтя, найдя, что старинный способ приготовления его не выгоден, лошадь его была племенной маткой, в числе хозяйственного инвентаря были тарантас и зимняя корзинка (л.д. 4, 29, 40 об, 70, 104, 105, 118, 119, 184-189).
В зимнее время холостил мелкий скот и, по свидетельству гр.-н окружающих селений, с платой не прижимал, за починку обуви ему иногда отрабатывали в поле (л.д. 140).
Резко расходятся показания его однодеревенцев и гр.-н окружающих селений по вопросу о том, давал ли Грачев взаимообразно хлеб под проценты или нет, т.е. иначе говоря, был ли он кулаком.
Иван Михайлович Лисицин удостоверил первое, а Федор Флегонтович Гусев из дер. Гришина утверждает, как и многие другие свидетели, обратное. Лица, знавшие имущественное положение Грачева, определяют стоимость имущества от одной до 4 тысяч руб. (л.д. 39, 40 об.).
В дер. Иванькове и во всей Судиславской волости, естественно, возникла мысль о том, что один Грачев без соучастников не в силах был совершить такого исключительного по размерам преступления. Кроме утверждений о том, что жена его не могла не знать и не видеть приготовления Грачева к преступлению, молодые люди Александр Лисицин и Павел Воронов указали на Федора Александровича Муравьева и бобылку Голубкову как на лиц, если не принимавших непосредственного участия в совершении преступления, то, во всяком случае, знавших о замысле Грачева. Основывались
эти догадки на том, что Грачев во время пожара будто бы выслал из деревни малолетних детей Муравьева и лично вытаскивал имущество из его дома в поле, бобылка же Голубкова еще до появления огня сидела в картофельном поле на своих заранее собранных вещах (л.д. 4, 5, 12, 13, 28, 32 об.,
35 об., 133 об.).
Подтвердить это с достаточной полнотой не представилось возможным, а кроме этого то обстоятельство, что Грачев выказывал то или иное расположение отдельным лицам, еще не говорит о причастности их к преступлению. Гр.-не эти, несомненно, могли ждать того или иного выступления
со стороны Грачева, но этого опасалась и вся деревня и также заблаговременно принимала кое-какие меры. Так, по свидетельству Елизаветы Никандровны Королевой, сноха ее, Матрена Павловна, еще до 26 июля вывезла из Иванькова свое зимнее платье. В окружающих деревнях тоже могли догадываться о намерениях Грачева, т.к. он говаривал: «Пусть «дворинку» берегут себе на кладбище» (л.д. 129 об.).
С достоверностью выяснилось, что Грачев, укрывавшийся от властей с 26 по 31 июля с.г., пользуясь сочувствием к нему окружающего населения, был прекрасно осведомлен почти обо всех мероприятиях уголовного розыска, пустившего на это дело и собаку-ищейку. Начальнику губрозыска было известно, что в ночь на 31 июля Грачев был в доме слободского старика-охотника Суворова, где губрозыск мог бы и задержать преступника, но в целях выявления отношений к этому делу самого Суворова, последнему была дана возможность доставить Грачева в ВИК, что Суворов и сделал, прекратив тем самым слухи о роли его как укрывателя (л.д. 203 об., 3, 10).
Грачев явился в Судиславский ВИК около 2 часов ночи на 31-е июля с.г. безоружным, с запасом свежего хлеба и деньгами в сумме 42 р. с копейками (л.д. 75-80).
Будучи тогда опрошен нарследователем, Грачев показал, что ружье с оставшимися патронами он бросил в болото, указать место отказался. По поводу денег, которых у него по имевшимся сведениям должно было оказаться значительно больше, объяснил, что их в сумме до 700 рублей утерял в
лесу (л.д.78)…
Привлеченный к следствию и допрошенный в качестве обвиняемого, Грачев признал себя виновным в предъявленных ему обвинениях – умышленных поджогах, истреблении лошадей и почти полностью в убийствах, но не признал себя виновным в сопротивлении власти.
В своих очень подробных и обстоятельных объяснениях признал, что действовал из мести, бил людей хладнокровно и на выбор, сожалеет, что не убил Травкина и «эту пакость» Лукерью Николаевну Мухину, когда-то дразнившую его, сознался, что долго искал Анну Муравьеву, но «она хитра,
нечистый дух – спряталась», рассчитывал, что убил Александра Лисицина, но вместо него уложил его сестру Дарью. По поводу убийства полуторагодовалого ребенка Алевтины Королевой говорит, что она попала под случайный выстрел, когда с ружьем что-то не заладилось. Утверждает, что напрасных жертв не хотел: какую-то постороннюю девицу-ягодницу, прибежавшую на помощь в деревню, он погнал:«Голубушка, видишь, жгу деревню и бью народ, уйди – про-
пасть можешь».
Убийство Ципленкова и ранение Цветаева считает несчастьем и для себя – стрелял в Травкина, которого считал и считает одним из виновников всех своих бедствий. Утверждает, что многие сказали ли бы «спасибо», если бы убил Травкина. Решительно отвергает стрельбу по милиции, явку свою объясняет желанием рассказать, по его выражению, про «все его мытарства и грязь жизни». Подтверждает вполне все свидетельские показания о том, что давно задумал месть, и из этих расчетов распродал и нарушил свое хозяйство, обманул окружающих намерением переехать на жительство в Судиславль. Знал зараньше, кого бить, кого оставить, к последним отнес пастушенка Александра Муравьева, парнишку смирного и не озорного. Результатами стрельбы не особенно интересовался: «Упала и ладно, жива – ее счастье, убита – не прогневайся».Не доволен, что в деревне не было мужиков, а то «полезли бы они на меня стадом, побил бы больше». И добавляет: «У меня не задрожали бы руки перестрелять всех своих обидчиков (л.д. 119-134 и 198 об.).
В некоторых случаях объяснения обвиняемого опровергаются свидетельскими показаниями: так, Мария Егоровна Королева удостоверила, что Грачев перед тем, как убить внучку ее Алевтину, целился в эту последнюю. Свидетели Травкин, Судаков, Цветаев и милиционеры показали, что они были обстреляны Грачевым при попытке вынести из леса раненого Ципленкова, товарища по партии двух первых. Нач.волмилиции Осипов и милиционер Виноградов удостоверили, что Грачев стрелял в них, когда они от дер. Иваньково вдвоем направлялись к селу Бородатову (л.д. 42, 14, 43 и об. и 55).
По поводу причин, толкнувших Грачева на преступление, многочисленные свидетели, гр.-не окружающих деревень, почти в один голос заявляют, что Грачев не захотел переломить свой характер, не захотел «поклониться миру-обществу. Свидетелю Сорокину известно, что Грачев обижался на власть ввиду затяжки земельных споров; свидетелю Солодову известно, что Грачев был недоволен членом ВИКа Травкиным. Этот свидетель добавляет: «А по мне и Травкин хорош, тем более, что дела с ним не имел, придешь в ВИК, деньги заплатишь и не показываешься больше» (л.д.130, 140 об.).
В вопросе об отношении Грачева к власти далее других идет свидетель Николай Михайлович Лисицин, указавший на злорадство Грачева во время неудач Красной Армии (л.д. 27 об.).
Нелады Грачева с деревней умиравшая от ран свидетельница Александра Васильевна Лисицина, 52 лет, объясняет не притеснениями деревни, а только жадностью Грачева к земле. «А что он за имянинник, что ему земли нужно больше других?» - спрашивала Лисицина и почти накануне смерти утверждала, что все зло было в нем самом. Последними ее словами на допросе были: «Смерть на вороту сидит – врать не буду» (л.д. 193 и об.).
По делу предъявлены гражданские иски Госстраха и гр.-на Ципленкова (л.д. 263).
Прочими потерпевшими разъяснено право их на предъявление исков (л.д. 260).
На основании изложенного Григорий Тимофеевич Грачев , 47 лет, из гр.-н дер. Иваньково Судиславской волости Костромского уезда, хлебопашец, средняк, женатый, беспартийный, грамотный, судившийся обвиняется:
1. В том, что он 26 июля 1925 года в дер. Иваньково с целью истребления имущества однодеревенцев своих, поджег деревню, умышленно истребил дома и 65 хозяйственных построек, кроме своих еще 16 домохозяев: Николая Васильевича Муравьева, Александры Еремеевны Королевой, Ивана Михайловича Воронова, Андриана Васильевича Муравьева, Василия Михайловича Коновалова, Василия Федоровича Королева, Ивана Игнатьевича Муравьева, Николая Константиновича Мухина, Дмитрия Александровича Муравьева, Григория Ивановича Муравьева, Александра Андриановича Муравьева, Афанасия
Федоровича Королева, Марии Егоровны Королевой, Евдокии Семеновны Голубковой, Елизаветы Михайловны Коноваловой, Федора Александровича Муравьева, т.е. в преступлении, предусмотренном 1ч.175 ст. УК.
2. В том, что тогда же и там же умышленно с целью истребления имущества однодеревенцев своих выстрелами из ружья убил 12 лошадей, принадлежащих гражданам дер. Иваньково, т.е. в преступлении, предусмотренном 1ч.175 ст. УК.
3. В том, что тогда же и там умышленно из мести и пользуясь беспомощным состоянием некоторых лиц, выстрелами из дробового ружья лишил жизни граждан: Королеву Алевтину Ивановну, Мухину Надежду Ивановну, Мухину Анну Николаевну, Лисицину Дарью Михайловну, Муравьеву Анну Алексеевну, Муравьеву Таисью Николаевну, Ципленкова Павла Григорьевича, Лисицину Александру Васильевну, Муравьева Николая Николаевича, Муравьеву Анастасию Николаевну, т.е. в преступлении, предус-
мотренном п.п. «а» и «е» 136 ст. УК.
4. В том, что тогда же и там же, из тех же побуждений и воспользовавшись теми же обстоятельствами с целью лишить жизни, причинил выстрелами из дробового ружья
различные телесные повреждения от легких до безусловно смертельных гражданам: Королевой Александре Еремеевне, Королевой Марии Егоровне, Королевой Матрене Павловне, Королевой Елизавете Никандровне, Цветаеву Василию Ивановичу, Мухиной Лукерье Николаевне, Лисицину Павлу Михайловичу, Воронову Дмитрию Михайловичу, т.е. в преступлении, предусмотренном 19 и 136 п.п. «а» и «е» ст.УК.
5. В том, что тогда же и там же оказал вооруженное сопротивление судиславской милиции при попытке задержать его, причем стрелял в милицию и лиц, командированным в помощь ей, т.е. в преступлении, предусмотренном 1ч.73 ст. УК.
На основании 26 ст. УПК названный Грачев подлежитсуду Костромского губернского суда.
Составлено 24 августа 1925 года, гор. Кострома.
Народный следователь Лаговский.
Две интересные детали. 1. Подлинное дело, включая сюда предварительное и судебное следствия, протоколы, заключения и в конечном итоге документ о помиловании – замена расстрела заключением, было своевременно сдано в облархив вместе с другими делами. В списке оно значится, но в натуре его на месте нет. Кто,когда, зачем его выкрал – в архиве не знают. 2. Краткое содержание дела опубликовал в журнале «Рабочий суд» член Верховного суда СССР Мерен, допустил определенный плагиат: он списал мое обвинительное заключение, но я не пытался нигде уточнять этот вопрос
«страха ради иудейска»."

Жуткий рассказ о том, до чего может довести человека травля. Что интересно для меня: убийца Грачёв - не какой-то слабак, или деревенский дурачок, а весьма неглупый хозяйственный мужик, к тому же побывавший на войне. Тут бы поговорить про вечную ненависть русских крестьян к тем, кто вздумал выделяться, но есть и другие примеры.
Не более, чем в двадцати пяти километрах по прямой от деревни Иваньково, где разыгралась трагедия, жил ещё один мужик, почти ровесник Григория Грачёва. Это был мой прадед, Иван Константинович Белкин. Он тоже успел послужить и повоевать, тоже был по деревенским меркам зажиточным хозяином и даже, как Грачёв, имел свою пасеку. Но вот отношения с односельчанами складывались совсем иначе: прадед дожил до старости, пусть и не очень глубокой, и шестьдесят лет спустя после смерти его ещё помнили старики и отзывались о нём с уважением. Конечно, я далёк от мысли, что всё складывалось уж совсем гладко: и тайники для зерна прадед устраивал и мельницу пришлось отдать в только что созданный колхоз "добровольно-принудительно."

Почему одни люди становятся изгоями, а другие - уважаемыми челнами общества? Только ли в самих этих людях дело? Не буду размышлять.

Кстати, про дело Грачёва бабушка мне ничего не рассказывала, хотя она во время этих событий была уже подростком, и, думается, не могла об этом не знать ввиду близости расстояния.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив