Как интеллигент революции дождался.

gans_spb — 08.02.2010 — Наконец-то! Свершилось! Началось! — Интеллигент нервно теребил в руках шапку-пидорку, стоя у замёрзшего окна лестничного пролёта. Он запыхался взбегать по лестнице и остановился посмотреть на двор. Во дворе мирно спали блестящие иномарки – не его иномарки – и молодая раскрашенная девочка заботливо смахивала белый снег со своей новой красивой машинки.
— Ну-ну, суки. Сейчас попляшете. Сейчас ответите, за всё ответите! — Интеллигент перешёл на крик. — Все, суки, кровью умоетесь! За всё то, что вы, ворьё поганое, за все эти годы нашего унижения сделали со страной!
На лестничные крики скрипнула и приоткрылась дверь чьей-то квартиры, зоркий глаз из темноты уставился на Интеллигента. Доморощенный оратор сразу замолк и, продолжая нервно жамкать шапку, скачками побежал в свою квартиру.

Вбежав в квартирку, он, не раздеваясь, начал пританцовывать в коридоре:
— Началось, началось, вот и началось!
— Что началось, внучок? — на суету в коридоре из своей комнаты вышла бабушка революционера. Он схватил бабушку и, неуклюже кружа её в хороводе тисков коридора, сообщил:
— Всё, бабушка! Новая жизнь! Теперь-то мы заживём! А все те сволочи и богатеи – ох, попляшут, ох, попляшут! — и он, захватив на кухне засохший бутерброд с каменным паштетом «из птицы механической валковой обработки», мигом исчез в своей каморке. В затхлой берложке, не раздеваясь и капая на линолеум оттаявшей снежной кислотой, он плотно засел за уютные интернетные бложки настоящего борца с системой.
— Пробил час! — начал он с послания революционной общественности. Подумал, проверил, под каким именем пишет, протёр очочки и исправил: — И вот пробил час, товарищи! Гидра богачей и прихлебателей режима, своими щупальцами присосавшаяся к народным недрам, получит заслуженный штык в жирное брюхо! Товарищ! Дави сволочей, даёшь новую Россию, за которую будет не стыдно. За Родину, за…

Тут Интеллигент задумался. Вбить три страницы десятым шрифтом кавайного революционного напалма для него, кандидата филологических наук и литературного негра по совместительству, да ещё и модератора множества революционных форумов, не составляло ровно никакой проблемы. Но вот вставить последний слоган, с которым интернетные массы должны были втыкать виртуальный штык в пузо мировому богатству и карабкаться на виртуальные баррикадки, это было тяжело придумать с наскока. На интернет-площадках старпёров Интеллигент выкрутился быстро, вписав: «За Родину! За Сталина!». В хохлофорумах наш маститый интернетчик, давясь от презрения к себе, всё-таки вбил на мове: «за Самостiность и Незалежність». Но вот что писать соотечественникам своего возраста он решительно не знал. Только помнил, что они не могли сойтись в вопросе, как стояли финны в дотах при обороне: в лыжах, что бы драпать, или наоборот, были прикованы к дзоту цепями? Весь фактический материал исчерпывался русской и местами финской википедией да фильмом «Кукушка». Тогда он поставил подпись по умолчанию: «Против буржуев», и удовлетворённо пошёл спамить пламенной телегой в интернет, ощущая себя матросом Железняком на баррикадах.

Пламя революционной борьбы городского Интеллигента потухло так же быстро, как когда-то оперативно стухла идея дать в морду оппоненту в реале на сходке интернетных борцов с несправедливостью. На сей раз всё было банальнее: модем жалобно мигал лампочкой отсутствия сигнала в кабеле. Ругнувшись про себя, что, мол-де, он тут спасает нацию, а какая-то сволочь ему палки в колёса суёт в самый ответственный момент, Интеллигент пошёл на лестницу.
На лестнице стояли двое с мутными взглядами и деловито выковыривали из стены кабель.
— Да как вы смеете! — начал интеллигент. — Я сейчас в милицию позвоню!
Одно тело медленно повернулось в сторону явления худой фигуры в дверном проёме, подумало, и медленно сказало второму телу:
— Слышь, смотри, очочки. Золотые, наверное.
Интеллигент захлопнул дверь. В такой момент, когда он, интеллектуальная надежда нации, должен быть там, на баррикадах интернетных баталий, тут эти, несознательные элементы, тырят копеечный кабель из стены – как это подло! Чтобы успокоиться, Интеллигент переждал, когда те двое возьмут всё, что им нужно, и вышел во двор погулять с бабушкиным пуделёчком. На улице он вдохнул воздух свободы, зажмурился и посмотрел на редкое здесь солнце. За эти секунды случилось страшное: бабушкиного пуделя съел ротвейлер – так вот, тихо, без писка и шума. Хозяин ротвейлера в тренировочном костюме обеспокоенно осмотрел собаку, выковырнул из её зубов пережёванный поводок, победно-холодно посмотрел на Интеллигента и изрёк:
— И не подавился. Слышь, четырёхглазый. Не подавился!
Жлоб в спортивном костюме, на пару секунд задержав на Интеллигенте свой оценивающий взгляд сверху вниз, развернулся и пошёл. Что-то похожее на животный страх ёкнуло внутри революционера. Но не на то этот день был днём начала великих перемен! Отогнав от себя плохие мысли, Интеллигент выдвинулся на работу.

Работа была рядом, с интернетом, с научно-преподавательским уклоном – больше преимуществ в ней не было. Коллеги даже не поздоровались с ним.
— Наверное, из-за спора о русско-финской войне, — заключил Интеллигент. — Ну, и нехай с ними, без них революцию сделаем, историки хреновы, только трепаться про финно-угров и могут.

Интернет в институте работал через пень-колоду. Админы опять зарядили качать порнуху – и это в такое важное для страны время! А больше общаться Интеллигенту было не с кем, ведь все его товарищи по борьбе имели только брутальные интернетные имена и айпишные адреса. Послонявшись по полупустым коридорам, Интеллигент пришёл ко времени в аудиторию, принимать зачёт. В помещении сидело ровно два ботана, которые сообщили, что у них денег нет, поэтому они всё выучили, а те, кто раньше давал взятку, просили передать, что теперь его диплом им нахер не нужен. Интеллигент явно остался без столовского обеда.

Действительно, на улице все студенты облепили киоски и накачивались пивом. Плюнув на подрастающее поколение, Интеллигент пошёл за скромным пропитанием. В магазинчике «24 часа» он долго выбирал себе плавленый сырок по карману, и в это время в без того микроскопический магазинчик ввалились трое пьяных в ватниках, грубо оттолкнули Интеллигента, высыпали на прилавок ворох грязных мятых купюр и торжественно объявили:
— Водки, по писят два рубля! На все!
Интеллигент презрительно посмотрел на обидчиков снизу, из заплёванной околоприлавочной жижи.
— Чо, очкарик, чо не так? Может, и тебе налить?
— В столь ответственный час, — начал очкарик по проповедям ВЧК, — когда Родина требует незамедлительных решений… Несознательный элемент так наплевательски относится к своему будущему…
Но речь Интеллигента потонула во всеобщем гоготе люмпен-пролетариатов, обдав его таким ядрёным суточным перегаром, что золотая оправа на очках начала незамедлительно окисляться и оползать.
— Очкарик, протри очки! Революция! — гоготали обладатели засаленных ватников, получив вожделенное пойло. — Бери бабло, сливай и пропивай! Всё равно ограбят!
— Какой у нас невежественный, тёмный народ, — брезгливо думал Интеллигент, копошась в грязи под прилавком, собирая свою рассыпанную мелочь. — Какие они дремучие, живут сегодняшним днём, вот как с таким народом жить?!

Интеллигент, предвидя сегодняшний аванс, решил заскочить на свою коммерческую работу, где подвизался делать переводы импортных статеек для наших идиотских журналов, потому что услуги переводчика-филолога выходили дешевле, чем новая статья, заказанная студенту. Однако офис был наглухо закрыт, переводы стране не требовались. На улице пахло революцией, но как-то не так, как рисовал себе в воображении наш доморощенный революционер. Не было никаких баррикад, флагов и транспарантов, не было мужественных матросов, и справедливые казаки не выколупывали из джипов и не расстреливали жирнопузых богачей. Транспорт привычно ходил, люди спешили по своим нереволюционным делам, даже магазины работали, только цены подняли в два раза. «Революционный коэффициент,» — пояснил в магазинчике лыбящийся хач с щербатыми зубами.

Пока Интеллигент пробирался через мрачную арку в свой двор-колодец, его обогнала ментовская машина.
— И вас тоже покрошим, преданных собак режима, сатрапы, церберы сатаны…
Не успел Интеллигент договорить фразу, как ментовоз остановился, подал назад и прижал оратора своим бортом к стене арки. Окно машины опустилось, и на Интеллигента уставились два совершенно бесцветных ментовских рыбьих глаза, смотрящих даже насквозь тела, куда-то вглубь вековой стены дома. Прошли две-три томительные секунды, в течение которых Интеллигент вынужден был поджать свой ливер и затаить дыхание, жёстко подпёртые грязной бочиной ментовской машины. На переднем сидении справа лежал, поблескивая воронёной сталью, настоящий пистолет, а на заднем – спеленатый верёвкой, как большой ребёнок, гражданин в роскошной шубе с мольбой во взоре.
— А-а, интеллигент, — вяло проговорил мент, как будто рассчитывал увидеть кого-то другого. Затем подумал, вынул из большого целлофанового пакета с надписью «Ашан» две купюры по пятьсот, засунул Интеллигенту за обшлаг ободранного пальто и медленно тронулся дальше. Сзади на багажнике обнаружилось пять дырок от пуль.



Оправившись от шока, Интеллигент медленно, по стеночке покрался домой. Во дворе мент и сосед в тришках с ротвейлером что-то перетирали. Жлоб был уже в модной шубе, деловито сидел в не своём огромном джипе и принимал из рук мента пакеты с надписью «Ашан». Из багажника ментовской девятки в багажник джипа по снегу прочерчивался чёткий след крови. Тут Интеллигент вспомнил, где он видел лицо жертвы мента. Это был сосед, купивший несколько огромных квартир и заработавший состояние на сдаче в аренду территорий ворованного совковского завода. И джип был его, и шуба.
— Ну, чо, сука, допрыгался, козлина! — Интеллигент дико завидовал соседу, его огромной квартире, его машине и его новой молодой жене.

Вернувшись устало в квартиру, Интеллигент обнаружил отсутствие света.
— Провода украли и все счётчики, — сказала бабушка, — пошли, внучок, я тебе борщика домашнего погрею на газу. Устал, поди, на работах-то.

Интеллигент сидел в тёмной остывающей кухне, душно отапливающейся и скудно освещающейся четырьмя синими цветками старой газовой плиты Ленгазаппарат. На ум лезла песня Цоя «Перемен, мы ждём перемен». Перемены шли, но опять мимо Интеллигента. Вокруг всё менялось, а у него ничего революционного не происходило, только лишь исчезали и без того скудные блага, по крохам накопленные за эти годы. Получалось, что в этот ключевой переломный для страны момент он, самый раскрученный в сетевых кругах интеллигентов, единственный аргументировано знающий, как и что надо делать, чтобы спасти Родину, сидит тут, на кухне с отключенным интернетом и хлебает остывающий бабушкин борщик. И заплакал Интеллигент, потому что сделать он абсолютно ничего больше не мог, и сия пучина поглотила его в один момент.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив