Как литературный негр свою плантацию искал

gans_spb — 15.01.2010 Литературный негр встал рано утром, попил чай из густо сдобренного красителями чайного тампакса, поковырял вчерашний засохший доширак в пластиковой баночке, вздохнул и решил идти наступлением на работодателя. Больше так жить он не мог. Существование в съёмной халупе в пригороде, на пару с программистом, час на электричке до города, а самое главное — нежелание редакторов платить по докризисным ставкам достало героя. Негра решил ехать лично по издательствам, выделиться, так сказать, из потока конкурирующих за место собратьев и найти себе подходящую плантацию на ближайшее время.

Сосед-программист спал на своей клавиатуре. Бодрый курсорчик уже уничтожил весь его ночной труд. Такое не раз бывало; тогда ближе к вечеру программист просыпался, видел девственно чистый лист программного кода, дико матерился, швырялся пустыми банками из-под китайских макарон, потом успокаивался на порнушке и покорно садился писать дальше. Над Литературным Негром программист ухмылялся. Ведь программист писал интересный и уникальный проект, который на всенепременной коммерческой волне успеха вынесет его из этого захолустного пригорода туда, к пальмам Америки и ничегонеделанию до конца жизни. Писака же довольствовался скучной работой на дядю.

Измазав морду гуталином для придания не долбаться индивидуальности в пару к своему творческому амплуа, задев ржавый велосипед программиста в маленьком коридоре, наш герой пошёл на платформу, ждать электричку. Прокатившись до города вместе с другими пригородными ловцами счастья за ускользающую жопку, Нигра отправился прямиком в одно издательство, в котором имел рекомендацию. Поканючив гнусаво у охранника и секретарши, писатель как был, в черкизоновых тришках с сосульками понизу и с нагуталиненной мордой, вошёл в кабинет редактора.

— Я к вам от Фёдора Херомятова, что зовётся Владимир Стальной и печатает у вас серию "Спецназ против палатки с хычинами". Ну, ту ещё, где на обложке шрек с конской залупой наперевес, — начал писатель.
—Ты кто? — только и смог выдавить из себя редактор, поглаживая ручку копчёной бляди на кожаном диване рядом.
— Я Негра, — ответил Негра, — пришёл устраиваться на плантацию. Могу высирать сто тыщ знаков в день на заданную тему. Мне нужна работа на вашей литературной плантации, любая. Но мне нужна как минимум пачка доширака в день, иначе я сдохну.
— Вот нахер ты мне сдался, да ещё и за целую пачку доширака! — возмутился редактор, глядя на ухмыляющуюся блядушку. — У меня полна плантация негров, которые и за бесплатно работают, за негритосную раскрутку, так сказать. Но, памятуя о Феде Херомятове, хвала его тиражам, я, пожалуй, подумаю.

Литературный Негра вкратце описал свою бурную творческую карьеру: как выиграл конкурс «Юный звездобол» в школе; как написал первые лирические стихи, кидая навоз на поселковой скотобазе; как вымучил свой первый роман «Фёклина любовь или Не родись коровой»; как поехал в город, искать счастья, а нашёл соседа-программиста в зловонной конуре за городом и работу составителя кроссвордов для метрошных идиотов; и, как вершина карьеры, — работал литературным черножопым на серии книг «Говнятина — принцесса божественной срани». Редактор пропустил это мимо ушей — будто совершенно привычно наполнялся и опорожнялся бачок в отхожем месте. Гуталиновая морда Негра его изрядно забавляла, однако лишнего времени не было, — сидящая рядом госпожа Предоплаченная Олигархическая Блядь требовала внимания к своей новой книжке «Рублёвка и Копейкино: две половинки одной жопы», объясняющей простому народу, что не в деньгах счастье, что и в селе Копейкино можно прекрасно жить, но вот чтобы перебраться на соседнее полужопие, на Рублёвку, надо изрядно испачкаться в дерьмеце разделяющей жопу анальной дыры.

Наконец Литературному Негру было дано секретное задание. Необходимо было завтра к утру выдать очередной шедевр русской литературы, который впоследствии займёт почётное место в руках заспанных метрошных пингвинов, а затем отправится к бомжам-макулатурщикам на помойку. Тема изложения блистала новизной и сыпала поносом креатива: смелый и решительный сержант ФСБ на своём личном пятисотсильном Мерседесе спасает Россию от лютого врага — Чёрного Разжигателя, в то время как неблагодарные обыватели дрыхнут, бухают или зажимают налоги. Для отличия этого шедевра от аналогичной горы литературных опилок, нашему Литературному Негру была дана хитрая задача: герой должен быть негром. Вроде как Россия встаёт с колен, госслужба цветёт и пахнет, и все хотят работать в ФСБ, особливо, если простой сержант раскатывает на личном мерине. На том и порешили: Литературного Негра вытолкали взашей на улицу, а редактор вернулся к лизанию светлого образа олигархической поэтессы.

Гуталин смыть в привокзальном сортире не удалось, и литературный раб напоминал затравленного дистрофичного нигрилку с проплешинами свиного гриппа на морде. На всякий случай ехал он в тамбуре, то и дело поскальзываясь на засохшем ссанье и ежеминутно пропуская то коробейников с просроченной отравой, то следующего пассажира — посрать между тамбурами. Домой в пригород наш Негра вернулся уже затемно, погрыз рябины во дворе, запил талым снегом и пошёл в квартиру сочинять шедевр.

Сюжет негро-шедевра был выбран электоральный и популярный: сержант ФСБ, примерный отец трёх детей, выехал на мерине со своей остоженской квартиры, а в это время злой Чорный Разжигатель из компьютерного клуба «Бабушкин защеканец» разместил в интернете компрометирующее высказывание в стиле «Рашка-пидорашка». Чтобы втереться в доверие к Чёрному Разжигателю, Белый ФСБшник быстренько сделал свой сайт с детской педофилией, набрав снимков голых детей у коллеги по работе, и представился негром-наркодилером из Америки. Чёрный Разжигатель вышел на связь, забив стрелу в ресторане Метрополь, дабы купить мешок героина, который Белый ФСБшник одолжил у другого коллеги. Тут-то Разжигателя и схватили да повязали смелые честные ФСБшники под аплодисменты простых защищаемых россиян, жующих профитроли и запивающих их Вдовой Клико. Удовлетворённый очередным шедевром, Литературный Нигра заснул под стук нажимаемых программистом клавиш. Пацанчики к успеху шли.

На следующий день Нигра решил лично привезти рукопись. На отсылке электронной почтой с лиловой писей взамен на пожевать литературный словоплёт уже обжигался, не на того напали. Размочив и съев засохший прошлогодний пельмень, намазав морду гуталином, дрочило пера вышел из дома. До города доехал без проблем, судя по форме заледеневшего гавна, даже в том же тамбуре, а вот у входа в редакцию проблемы появились. Вход был плотно оцеплен кругом возбуждённых бабок и дедок с плакатами. Пенсионеры постоянно поправляли свои белые высокие колпаки, которые всё время норовили завалиться на бок из-за падавшего снега.

— Дай пройти, пенсы сраные, дармоеды городские! — попытался взять с набегу старперческую сходку Негра. Но не тут-то было. Пара особо залупастых дедушек подошли к нему, прищурились и хором по-ленински спросили:
— А ты чейных будешь, сынок чернорожий?
— Негра я, литературная. Отойдите, деды, дайте пройти рабочему человеку, — попытался прорваться к входу Негра. Но не вышло: дедки мешками повисли на Негре и убийственным тоном объявили вердикт:
— Ну и песец тебе пришёл, Негра! Мы — Литературный Ку-клус-клан! — с этими словами один дед со всего маху херанул плакатом литератору по морде.

Дальше Негра помнит плохо. С криком «За Чехова, за Сталина!» толпа разъяренных пенсов, вооружившись осиновыми наструганными черенками от плакатов, пошла жёстко мочить нигера.
— Это тебе за Ахматову, сука, это тебе за Гиппиус, чтоб мне столько мужиков как ей, это тебе за Оленьку Берггольц и её мертворождённого ребятёночка! — шипела старушка и тыкала остро заточенным черенком в Нигра, явно пытаясь попасть в глаз. Кто такой Гиппиус и причём тут он и некто Берггольц, Нигра решительно не понимал. Он только думал, кто все эти люди, что это за фамилии и обижал ли он когда кого из этих людей?
— Обидел пацана — по чёрной харе на! — входил в раж инвалид с протезом. — За Михаила Евграфыча, душку нашу, за Фёдора Михалыча, за Сталина, за Родину! Инвалид явно пытался нащупать яйца Нигры кончиком протеза, и Нигра извивался, как уж, в спасении своего ускользающего наследства.

Затем побитого литератора вытащили на лобное место и обсыпали маленькими книжками.
— О! — констатировал нигра, схватив одну из них — "Жизнеописание Маши Ебач", моя книжка, приложился, было дело.
Злая старушка начала чиркать спичкой, но книжки тлели, воняли дерьмом и никак не горели.
— Всё-таки молодец издатель, — про себя подумал литератор, — догадаться собирать с помощью бомжей израсходованную туалетную бумагу по всему городу из специальных вёдер у каждого унитаза, объясняя это якобы забивающимися трубами, а потом прессовать её в листы и на них печатать книги. Гениально!
Тут на лобное место, раздвигая костылём старушек с томиками классиков, как с иконами, в руках, выехал инвалид на инвалидке, вытащил канистру и, не дрогнув ни на секунду, как тогда, в сорок первом, облил бензином кучу книг и Негра в центре её и, со словами «изыди, нигра литературная», поджёг кучу. И сия пучина поглотила его в один момент.

Вот такая история приключилась с одним Литературным Негрой. Был негра, не был негра, никого не долбит и срать-то все хотели. Главное, что издатель цел и жив, народец петросяна смотрит с галкиным. А уж нигра литературная завсегда отыщется!



эскиз картинки

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив