Качки, каратисты и варвары Бориса Вальехо.




- Качки, супермены, варвары...
Разумеется, на этот выбор повлияла идущая с Запада идеология «яппи» - человек был обязан следить за своим здоровьем и своим телом, ни в коей мере не отравлять себя никотином, а тем более – алкоголем и наркотиками. В США сделалось в прямом смысле немодно курить. У нас, правда, эту информацию воспринимали с усмешкой – как можно не курить в стране, где прилавки ломятся от вожделенных пачек ‘Marlboro’ и ‘Winston’? В ходу было жаргонное слово «качок», то есть мужчина с накачанными мышцами. Другое дело, что официальных качалок, как и дамских аэробных залов, в СССР было мало, хотя в 1987 году в СССР появилась Федерация атлетизма (как тогда официально называли этот вид спорта, избегая слов «культуризм» и «бодибилдинг»). А первый официально разрешенный турнир по бодибилдингу прошёл и вовсе в 1986 году в подмосковных Люберцах, которые с уверенностью можно назвать «колыбелью» всех советских «качалок». Практически ничего не писалось и о системе наращивания мускулатуры. По рукам ходили англоязычное издание «Система бодибилдинга» Д.Вэйдера, но этого было очень мало.
- Мясо такое мясо...
Зато не было недостатка в критике конкурсов «Мистер Олимпия», которые назывались не иначе, как «демонстрация мяса». Вот, например, статья из молодёжного журнала «Смена» за 1988 год. Автор пишет: «Что такое культуризм? Безобидная накачка мускулов или стремление взять реванш за какие-то неудачи? Желание выглядеть красивым или потребность ощущать в чем-либо превосходство над остальными? Чем опасно суперменство и какую пользу можно из него извлечь?» Оказывается, что культуризм – это не так уж хорошо! Впрочем, это и не спорт вовсе… «Сила нужна всем. Для здоровья, хорошего самоощущения, уверенности. Красивая фигура - это замечательно. Человек стремится к гармонии. Но можно ли назвать гармоничными культуристов? Сила и здоровье для них не главное, главное - внешний эффект, размеры мускулов». По большому счёту, я с этим согласна - культуризм не спорт, но к этому выводу человек должен был приходить сам.
- «Гвозди бы делать из этих людей...»
У нас же получалось так - ругают, значит что-то хорошее, ценное и загранишное («Значит, хорошие сапоги - надо брать!»). И в те годы «качок» звучало гордо. Суперментво в СССР всегда считалось некомильфотным и даже социально вредным, чуждым. Именно этот идеологический (по сути) перекос вызвал к жизни нарочитую, совершенно не американскую, а именно тупо-варварскую суперменистость 1990-х, когда стало можно и - модно то, что вчера считалось ужасным. Кстати, именно качалки стали центром возникновения такой субкультуры, как люберы. Они оказались на слуху в 1986-1987 гг., когда качки из Люберец, победив в региональной войнушке криминальную группировку «Ждань»1., вышли на улицы Москвы и принялись яростно очищать мир от «неформальной заразы». В некотором смысле любера ничем не отличались от тех ребят из пригородов, которые во все времена прибывали в столицу «почесать кулаки». Однако именно в середине 1980-х возникла…информационная потребность в люберах, как в некоем социально-идеологическом явлении.
- Эталонные супермены не имели права на усталость...
Ходили слухи, что качки-правдолюбы - чуть ли не креатура ЦК ВЛКСМ, своеобразный отряд по борьбе с неформалами. Но, думается, это было стихийное движение, возникшее, как протест против мнимой или явной вседозволенности «нефоров». Скорее всего, причина конфронтации между люберами и неформалами гораздо проще, чем принято считать. Люберам, сильным, накачанным парням, к тому же, не обременённым книжностью, хотелось показать, на что они способны, проще говоря – подраться, а «нефоры»-отщепенцы оказались самой выгодной в этой ситуации «боксёрской грушей». С одной стороны – «чужие» и чуждые. С другой стороны, неформалы тогда считались «королями» московских улиц, в частности – Арбата. Любера были сторонниками «правильных» отношений и здоровых проявлений. В частности, они исповедовали культ здоровья и мужской силы. Для них было немыслимо отпустить волосы или надеть на себя узкие брючки, курточку с заклёпками или яркую футболку с иностранными надписями. Они ощущали себя «настоящими мужиками» в противовес волосатым хиппи и увешанным «цацками» панкам и металлистам...
Кроме культуризма актуальны были восточные единоборства. Каратист - это звучало ничуть не хуже, чем качок, а иной раз, и гораздо круче. Восточные боевые практики в СССР то запрещали, то разрешали, то опять прикрывали лавочку. Это было связано вовсе не с идеологией, а с той разрушительной силой, которая рисовалась в фантазиях запретителей. Был определённый страх, что мужики, наученные делать ки-я!, но при этом не отягощённые моралью, начнут грабить и гоп-стопить, вышибать ногой хлипкие двери квартир и учреждений, а в случае объединения в стаю, и вовсе творить беспредел. С другой стороны, восточные единоборства могли бы стать хорошей практикой для воина, этакое «добро с кулаками». Именно поэтому в кинокартину «Не бойся, я с тобой!» удалось протащить идею каратэ - твёрдая рука и человечные цели. Во второй половине 1980-х был настоящий бум фильмов с участием Д.Чана и Б.Ли. Все видеосалоны были забиты этими ного_махалками, не требовавшими никакого перевода. Когда стало всё и вся можно, мужики попробовали все эти джиу-джитсу и, убедившись, что для этого нужно иметь не только желание быть крутым, но и умение много работать над телом (и над душой тоже), как-то быстро позабросили эти увлечения...
1. «Ждань» - криминальная структура 1970-1980-х гг., жившая и творившая близ станции Метро «Ждановская» (ныне - «Выхино»). Исследователи склонны сравнивать «Ждань» с многоизвестными казанскими группировками.