
Как певец Российской империи вначале её обличал

31 мая — день рождения Михаила Нестерова (1862—1942), вот по этому случаю одна из его ранних «обличительных» картин, посвящённая... домашнему аресту. Она так и называется:

Михаил Нестеров. Домашний арест. 1883
Но в чём мог провиниться этот

На главного героя произведения с немым укором смотрит пожилая женщина — скорее всего, мать его супруги. В её взгляде читается: «Эх, Петенька, Петя [так называл своего персонажа сам художник]... Что же ты, кормилец, наделал... под монастырь нас всех подвёл. Ведь так, глядишь, мы и по миру пойдём с тобой». А жена его и вовсе отвела взгляд, крутя ручную мельницу, как бы говоря — «глаза бы мои тебя не видели». Даже рыжая кошечка, и та неодобрительно отвернулась от хозяина, видимо, чувствуя общее отношение и подстраиваясь к нему. Хотя всё-таки не уходит, сидит под боком.

Злосчастный мздоимец (или лихоимец), весь виновато сжавшись в комок и ссутулившись от пронизывающего взгляда, занят рукоделием, что-то вяжет. Сидит он без обуви, в рваных носках. А где же его сапоги? — невольно напрашивается вопрос. На картине их не видно. Вполне возможно, что у него их в этот момент и не было. По свидетельству современников, многие малообеспеченные чиновники в те времена имели всего одну пару сапог на двоих, и ходили в них на службу по очереди. Ну, а если он под домашним арестом и сидит безвылазно дома, то зачем ему сейчас сапоги? В них на службу ушёл его напарник. В общем, это были настоящие гоголевские Акакии Акакиевичи Башмачкины, для которых и новая шинель была неслыханной роскошью, с той разницей, что Акакий Акакиевич взяток не брал
Комната, по некоторым признакам обстановки (дверь заперта сундуком), съёмная, но это и неудивительно — в собственных квартирах и домах в то время жило лишь ничтожное количество богачей, а основная масса горожан снимала комнаты или, того хуже, «углы». Значит, если уголовное дело разрешится не в пользу нашего страдальца, и он надолго угодит в тюрьму, то его родные действительно окажутся на улице — что-то их ждёт? Что будет с рыжей кошечкой, которая так уютно расположилась в уголке?.. Получается, что всё скромное, небогатое, но привычное и размеренное существование этих людей под угрозой.
Из обстановки комнаты мы видим не только бытовой, но и, так сказать, идеальный мир этого чиновничьего семейства, и он производит примерно такое же
Рядом с иконами — цветная литография, изображающая императора Александра II на смертном одре. Царь-освободитель расстался с жизнью после злодейского покушения цареубийц-крамольников 1 марта 1881 года, событие ещё было свежо в памяти. Конечно, наши персонажи, как и все благонамеренные обыватели тех дней, слёзно оплакивали горестную судьбу обожаемого монарха.

Константин Маковский (1839—1915). Александр II на смертном одре. 1881
Такая обстановка... О, все эти люди, изображённые на картине, прилежно верили, молились и усердно кланялись всему, чему было положено кланяться и молиться в Российской империи в те годы. Но увы, это им нимало не помогло. За что же, Боже, ты наказал их так строго?.. Теперь, вполне вероятно, их ждут тюрьма, разорение, улица...
Но, конечно, «грабителя награбленного», как Акакий Акакиевич или капитан Копейкин, из нашего персонажа не выйдет ни при каких обстоятельствах, не тот типаж... Впрочем, кто знает, тут ведь можно и ошибиться.
А вот из автора картины вышел в 1917 году знатный оплакиватель всего того, что он так наблюдательно и метко обличал в 1883-м!
Вот что он писал о своих чувствах вскоре после Октября 1917 года:
«Вся жизнь, думы, чувства, надежды, мечты как бы зачёркнуты, попраны, осквернены. Не стало великой, дорогой нам, родной и понятной России. Она подменена в несколько месяцев. От её умного, даровитого, гордого народа — осталось что-то фантастическое, варварское, грязное и низкое… Всё провалилось в тартарары. Не стало Пушкиных, нет больше Достоевских и Толстых — одна чёрная дыра, и из неё валят смрадные испарения «товарищей» — солдат, рабочих и всяческих душегубов и грабителей».

Михаил Нестеров (1862—1942)
«Солдаты, рабочие и всяческие душегубы и грабители» — разве это не прекрасно? :) Одна беда, как выразился примерно тогда же другой враг революции, монархист Василий Витальевич Шульгин: «Увы, этот зверь был... его величество русский народ. Ах, пулемётов сюда, пулемётов!». Но упс... пулемётов не было...
Впрочем, революция «солдат, рабочих и всяческих душегубов и грабителей» отнеслась к художнику достаточно снисходительно, и, оставаясь в душе её противником, он в 1941 году даже получил Сталинскую премию первой степени. Но это, как говорится, уже другая история...