
Глава автоконцерна Stellantis Карлос Таварес. Фото: Vincent Isore / IP3 / Getty Images
За последнее время произошло три события, которые в недалеком
будущем окажут серьезнейшее влияние на российскую экономику и
уровень жизни граждан.
Во-первых, по итогам провалившегося (усилиями ОАЭ) саммита
ОПЕК++ в анонимном интервью The Wall Street Journal руководители
делегации эмиратов заявили о смене парадигмы: теперь ОАЭ — один из
крупнейших нефтеэкспортеров мира — хочет максимизировать добычу
нефти, с тем чтобы продать как можно больше, пока на нефть
существует сколько-нибудь значимый спрос.
И все это для того, чтобы инвестировать выручку в не
связанные с углеводородами проекты, которые призваны в будущем
заменить собой экспорт нефти для экономики ближневосточного
государства.
Во-вторых, практически синхронно в подготовленной Совбезом
обновленной редакции Стратегии национальной безопасности РФ и
статье министра финансов объявлено о предстоящей российской
экономике структурной трансформации, причиной каковой является
переход ведущих мировых экономик к безуглеродному типу
развития.
И наконец, агентство Bloomberg опубликовало «утечку» о том,
что Еврокомиссия вскоре обнародует пакет новых инициатив,
включающий в себя полный запрет продаж в Евросоюзе автомобилей с
двигателем внутреннего сгорания с 2035 года (а также требование к
странам-членам ЕС обеспечить дороги зарядными станциями для
электромобилей по нормативу «одна «супербыстрая» станция на каждые
60 км дороги и одна станция заправки водородом на каждые 150 км
дороги»).
В означенный срок, 14 июля, информация Bloomberg получила
официальное подтверждение — соответствующий пакет инициатив был
опубликован на сайте Еврокомиссии, где, кроме всего прочего,
указано, что в сеть зарядных станций Евросоюза за следующее
десятилетие должно быть вложено 50 млрд евро государственных и
частных инвестиций.
Также стратегия предполагает «озеленение» авиатоплива —
впрочем, достаточно мягкое и медленное — и гораздо более динамичное
«озеленение» судового топлива, хотя и тут основной этап приходится
на период после 2035 года. Здесь стоит заметить, что предложения
Еврокомиссии требуют утверждения государствами — членами ЕС и
Европарламентом.
Кроме того, напомню, что не далее как 30 июня о запрете ДВС с того же 2035 года объявила и Канада. Показательная синхронность.
Четвертым событием можно считать опубликованное на прошедшей неделе заявление главы автоконцерна Stellantis Карлоса Тавареса о том, что в 2030 году доля продаж производимых концерном автомобилей с электродвигателем на рынке США составит 40%, на рынке Евросоюза — целых 70%. Причем 4/5 этих автомобилей будут «чистыми» электромобилями и лишь 1/5 — подключаемыми гибридами. Концерн Stellantis владеет марками Alfa Romeo, Chrysler, Citroën, Dodge, Fiat, Jeep, Lancia, Maserati, Opel, Peugeot, Ram Trucks, Vauxhall и рядом менее известных других.
Глава автоконцерна Stellantis Карлос Таварес. Фото: Vincent Isore / IP3 / Getty Images
Понятное дело, что все четыре события — звенья одной цепи, и
основным является декларируемый Евросоюзом запрет продаж
автомобилей с двигателем внутреннего сгорания с 2035 года, который
вбивает последний гвоздь в крышку гроба выстроенных на экспорте
нефти экономик. Решения Еврокомиссии готовят десятки человек,
поэтому утаить шило в мешке не удалось и о нем стало заранее
известно основным интересантам — производителям автомобилей и
странам — экспортерам нефти.
Что касается позиции ОАЭ, то эта «нефтяная» монархия скорее
всего лишь первая ласточка. И о том же самом — быстрой монетизации
запасов нефти, пока еще есть такая возможность — сейчас всерьез
размышляют и в Эр-Рияде, и в столицах многих других стран, чья
экономика серьезно зависит от экспорта нефти. Как видим, и в Москве
тоже.
Собственно, принятие на вооружение концепции монетизации
запасов Саудовской Аравией и после нее — уже вынужденно — другими
нефтеэкспортирующими государствами является главной угрозой
сырьевой российской экономике до наступления собственно
электромобилизации, поскольку влечет за собой резкий рост добычи и
поставок нефти на мировой рынок. Это нанесет по нам двойной удар —
падением цены и падением физических объемов экспорта. По сути, это
развал ОПЕК, где каждый становится сам за себя и начинается война
всех со всеми.
Проблема в том, что полный запрет продаж в ЕС автомобилей с
ДВС обернется резким падением продаж уже с 2025 года, а в 2030-м
электромобили и гибриды будут составляет более 3/4 всех автопродаж
— именно такие темпы сокращения спроса на автомобили с ДВС
показывают Норвегия, Швеция и ряд скандинавских стран поменьше, где
такой запрет уже законодательно утвержден и вступает в силу в
2025–2030 годах. При этом уже сейчас
в Китае доля электромобилей и подключаемых гибридов в общих автопродажах превысила 14%, в Германии она составляет 23,6%, в Великобритании — 17%, во Франции — почти 16%, в Швеции 49,4%, в Дании — 33,7%.
Стоит отметить, что мировой лидер электромобилизации — Китай — практически покончил с гибридами: 83% всех продаж автомобилей с электродвигателем в первом полугодии 2021 года в нем составили «чистые» электромобили и лишь 17% — подключаемые гибриды. В Евросоюзе ситуация пока другая — там гибриды дают 52% всех продаж автомобилей с электродвигателем, но расширение сети зарядных станций и планируемый полный запрет на применение двигателя внутреннего сгорания в недалекой перспективе изменяет пропорцию в пользу китайского образца.
Фото: Alex Smailes / Sygma / Getty Images
Таким образом, в среднесрочной перспективе, даже до вступления в
силу запрета продавать на территории ЕС автомобили с двигателем
внутреннего сгорания, перед Россией стоят два возможных вызова:
— изменение поведения нефтедобывающих стран с искусственного
ограничения объема добычи на «выкачать как можно больше, пока есть
спрос», и во времени это изменение будет скорее всего увязано с
утверждением инициативы Еврокомисии, что потребует от одного до
трех лет;
— резкий спад производства автомобилей с ДВС уже с 2025–2027
годов. Правда, пока в Европе, но Европа на настоящий момент —
основной покупатель российской нефти.
Также удар по российскому экспорту (впрочем, далеко не такой
сильный, но лиха беда начало: ставки налога будут расти, поскольку
его основная цель — увеличение конкурентоспособности европейских
производителей) нанесет и назначенное на 2026 год введение
трансграничного углеродного налога, который, по подсчетам
Минэкономразвития, заденет $7,6 млрд российского экспорта —
металлов, электроэнергии, удобрений. Все это обойдется российским
экспортерам (для начала) примерно в $700 млн в год.
Максим Авербух,
экономист, эксперт по рынку
сырья
|
</> |