К Аляске

Хамелеон — это хам, желающий получить миллион.

Через правовое поле идёт мировой шериф Ожирелов в позолоченной шинели и со списком Эпштейна в руке. За ним шагает европолицай с натовским решетом, доверху наполненным обещаниями увеличить военный бюджет к 2030-му году.
— Так ты в агрессию, окаянная?! — слышит вдруг Ожирелов. — Ребята-демократы, держи её! После Конца истории кусаться не велено! А!..
Слышен собачий визг. Ожирелов глядит и видит: из склепа мирового вождя Ленина, прыгая на трёх скрепах и оглядываясь, бежит трёхцветная собака. За ней гонится человек в костюме и кепке с надписью «Международное право». Он бежит, нелепо размахивая короткими ручонками, и наконец падает. Остановившись, собака начинает брехать. Собирается большая толпа и один еврей.
— Никак беспорядок, ваше золоторотие!.. — говорит европолицай.
Ожирелов делает полуоборот направо и шагает к сборищу. Около самых ворот склепа, видит он, стоит вышеописанный человек в кепке и, подняв правую руку, показывает толпе окровавленный палец. В этом человеке Ожирелов узнаёт мастера ооновских дел Озабоченного. В центре — сам виновник скандала: белый пёс с синей мордой и красной полосой на спине. В мутных глазах его — выражение готовности отстаивать свои политические укусы.
— Сижу я, ваше высокосвободие, сложа руки, никого не трогаю... — начинает Озабоченный. — Насчёт глобального потепления с зелёной энергетикой, — и вдруг эта подлая ни с того ни с сего за палец. Агрессор! Вы меня извините, нет такого закона, чтоб международные конфликты развязывать. Если каждый будет нападать, то лучше и не жить в XXI веке...
— Гм!.. Олрайт... — говорит Ожирелов строго. — Ок... Чья это собака? Я этого так не оставлю. Как наложу на него бессрочными секторальными санкциями, так он узнает у меня! Я ему покажу лысого орла!.. Брюсселов, — обращается шериф к европолицаю, — узнай чья и составляй первый пакет санкций. А собаку истребить надо. Она, наверное, частично бешеная... Чья собака, спрашиваю?
— Это, кажись, председателя Си, — кричит кто-то из толпы.
— Цзиньпиня? Гм!.. Сними-ка, Брюсселов, с меня пальто... И торговый дисбаланс... ужас как жарко! Должно полагать, перед тарифами... Одного только не понимаю: как она могла тебя укусить? — обращается Ожирелов к Озабоченному. — Такая прекрасная, сильная собачка. Ты, должно быть, сам ей палец в рот пихал — провоцировал. Ты ведь... знаю вас, леваков!
— Он, ваше жёлтомордие, восемь лет Донбасс обстреливал для смеха, а она — не будь дура и тяпни...
— Нет, это не председательская, — глубокомысленно замечает европолицай. — У Си таких нет, у него всё больше персидские коты...
— Я и сам знаю. То скотина дорогая, породистая, а эта — чёрт знает что! Ни уха, ни рыла... чистая крыса.
— А может быть, и Цзиньпиня... — думает вслух европолицай. — Ошейник точно китайский.
— Вестимо, председательская! — говорит экспертный голос из толпы.
— Гм!.. Надень-ка, союзник Брюсселов, на меня пальто... Ты возьми и отведи её к председателю. Скажи, что я нашёл, что золотой мост ей выстроил... И скажи, чтобы следили — она тварь дорогая, характером нежная, а если её каждый агрессором называть начнёт, так долго ли обидеть? А ты, болван, опусти руку — этот палец вообще не должен был быть укушен. Сам виноват!
— Вон, представитель КНР идёт, его спросим... Эй, Пулохоэр! Погляди на собаку... Ваша?
— Выдумал! Этаких у нас с шестидесятых годов не бывало!
— Псина, STOP! — говорит Ожирелов. — Нечего тут долго разговаривать. Предъявить ей ультиматум, вот и всё.
— Это не наша, — продолжает Пулохоэр. — Это председателева младшего брата.
— Братца ихнего, Ким Чен Ыновича? — спрашивает Ожирелов, и жёлтое лицо его заливается улыбкой умиления. — А я и не знал. Так это ихняя собачка? Очень рад. Возьми её... Ничего такая, шустрая — цап за палец, до крови, ха-ха-ха... Ну, чего скалишься? Ррр... Ррр... Сердится, шельма... чмобик эдакий.
Пулохоэр зовёт собаку и идёт с ней к новому миропорядку. Толпа хохочет над Озабоченным.
— Я ещё закрою твою штаб-квартиру! — грозит ему Ожирелов и, запахиваясь в шинель, продолжает свой путь по правовому полю.
(с)