Инверсия стоимости и ваша зарплата

new_rabochy — 10.04.2021

Теперь, когда мы определили опорное понятие стоимости как отнятые у людей время и силы на производство того, что нужно другим людям, мы можем взглянуть на использование этого понятия в изучении экономических отношений. Мы же хотим увидеть что-то новое и необычное в старой привычной нам картине капитализма.

Кто как участвует в «создании» стоимости?

Мы привыкли рассуждать в терминах общественной ценности продукта труда, которую обычно измеряют через меновую цену этого продукта. И говорим, что один талантливый человек может создать столько же, сколько сотня посредственных трудяг. Но как эта ситуация выглядит с точки зрения стоимости — того страдания, которое «перенесено» в продукт труда, овеществлено в нем?

Ровно обратным образом. У впахивающего от зари до зари работника отбирается огромная часть жизни, и она и составляет основную часть тех людских сил и того времени, которые являются стоимостью произведенного продукта для человечества. И продукт работника талантливого в итоге обойдется человечеству гораздо дешевле, чем результат труда упорного, но неспособного работника.

Получается, кто лучше работает, тот «создает» стоимости… меньше? В расчете на единицу продукта труда — да. Каждый из вас наверняка брался за дело, в котором он ничего не понимает, и много раз клял себя: куда дешевле было бы обратиться к профессионалу. То, что сделал сам, что сам «выстрадал», обошлось тебе теперь гораздо дороже. И еще ладно, если ты это сделал для себя, но если оно тебе самому не нужно и сделано для других, например, по знакомству — такое чаще и тебе, и им выходит дороже.

Когда говорят о той части трудовой теории стоимости, которая заявляет, что товары обмениваются в соответствии с объемом потраченного труда, то обычно уточняется, что стоимость — это средние, общественно-необходимые затраты времени. И говорят, что стоимостью обладает не конкретная единица товара, а весь товар, участвующий в обмене, целиком. А чей же труд мы будем считать общественно-необходимым? Дилетанта, профессионала или наиболее массового работника? Работника с лопатой или на тракторе?

Исходя из определения стоимости как человеческих затрат — их всех. Если над производством какого-то товара трудится миллион обычных работяг и тысяча талантливых стахановцев, и первые произвели сто тысяч единиц, а вторые еще пятьдесят тысяч, то весь произведенный ими товар в размере 150 000 единиц в итоге обойдется обществу в 1 001 000 часов человеческой жизни. По факту. Более того, если часть этих работников не произвела ничего (так как, например, их выпуск ушел в брак), то мы вынуждены их затраты все равно включить в стоимость, так как их время было потрачено. И даже дальше, если из этих 150 000 единиц половина не будет продана, то это значит, что мы заплатили 1 001 000 часов жизни людей только за 75 000 товаров! Получается, и итоге стоимость выше у того товара, который менее востребован…

В целом, если помнить, что стоимость — это зло, то картина не выглядит такой уж странной. Да, чем хуже производительность — тем больше зла. Чем менее востребован продукт — тем больше зла от затрат на его производство. Чем выше производительность — тем меньше в итоге стоимости и меньше страданий.

Конечно, скажете вы, товар не продается дороже, если он не востребован. Обычно он продается дешевле. Да и вознаграждать работников мы будем вовсе не по потраченным ими часам, а по достигнутым результатам. Чем нам тогда вообще поможет ваша пресловутая стоимость?

А вот чем. Стоимость не существует в отрыве от общества. Стоимость — это мера необходимых жертв со стороны одних людей для получения благ, произведенных другими людьми. И стоимость — это явление, которое описывает только сложившиеся между людьми отношения по поводу продуктов их труда. Опосредуют обмен деньги, дающие доступ людям к потреблению продуктов труда. То есть эти деньги в итоге обеспечены только этой самой стоимостью.

Это надо пояснить. Если общество тратит 100 000 часов на производство всех товаров, то это значит, что люди выставили на рынок труда свои 100 000 часов и отдали их обществу. Оборот этих товаров обеспечивается деньгами, допустим, в размере миллиона рублей. Мы можем сказать, что в среднем каждая тысяча рублей оплачивает около 100 часов чьей-то работы. Если наша производительность вырастет, и например при том же количестве товаров и денег мы сможем трудиться в два раза меньше, то и трудовая стоимость наших товаров будет 50 000 часов, а тысяча рублей будет покупать уже только 50 часов труда. Полностью симметричный эффект будет, если мы продолжим трудиться 100 000 часов, но произведем товаров в два раза больше и увеличим денежную массу для их покупки до двух миллионов.

Повлияет ли на это, например, дефицит электроэнергии, открытие новых месторождений нефти, или изменение в любых других факторах производства? Нет! Люди обмениваются с обществом прежде всего своим трудом на результаты труда других людей. Трудовая стоимость товаров зависит от производительности, которая растет благодаря более полному использованию природных ресурсов, но на отношения обмена между людьми влияет именно трудовая стоимость, так как никто из нас не генерирует электричество и не источает нефть.

Все произведенное одними людьми потребляют другие люди, прямо или опосредовано (через «перенос» на средства производства). И хотят они или нет, они обменивают свои жизни — тоже опосредовано, через трудовые отношения с обществом. В итоге все равно совокупный общественный выпуск будет распределен между теми, кто участвовал в производстве этого выпуска. Это значит, что в сумме экономика сбалансируется: стоимость выкинутых на рынок товаров и услуг (и их меновых цен в денежном выражении) будет соответствовать сумме потраченных человечеством часов, и произведенная каждым работником стоимость будет кем-то другим потреблена. Но кем и в какой пропорции?

А вот тут вступают в игру вопросы распределения.

Например, в нашем обществе Вася производит в три раза больше Пети. И имеет зарплату в два раза больше. Что это значит? То, что он получает от общества право распоряжаться большим количеством стоимости (то есть временем чужой жизни), чем Петя. В среднем обществу это выгодно, потому что продуктов труда (потребительной стоимости) за счет работы Васи каждый человек приобретает больше. Но в терминах трудовой стоимости мы имеем… эксплуатацию: теперь Вася, отдав обществу один час своей жизни, от общества получил право потребить два часа каких-то других людей. Справедливо или нет, это сейчас неважно, это вопрос выбора точки зрения (вознаграждение должно соответствовать приложенным усилиям или ценности результата), но это так и это движет общество вперед. Уберите это, и результаты вряд ли вас обрадуют.

Капитализм немного меняет правила этой игры. Дело в том, что у Васи и у Пети есть еще и стоимость их воспроизводства: объем стоимости, который соответствует необходимому для их продуктивной трудовой жизни уровню потребления. Который, кстати, не сильно зависит от личной производительности. И в целом для общества этот объем меньше, чем сумма произведенной стоимости: излишек и называется прибавочной стоимостью. Его изымает капиталист, направляя на разные цели: как на мотивацию работников (двойная зарплата Васи), так и на производство средств производства, чтобы обеспечить Васю станком и повысить производительность труда.

А зачем капиталисту повышение производительности? Вот тут вступает в игру распределение не между работниками, а между компаниями. Каждый капиталист стремится произвести продукт, средняя стоимость которого на рынке повыше (а в рыночной цене отражаются именно средние величины, а не стоимость, вытянутая из работников на производство конкретного товара конкретным капиталистом), но при этом работников нанять поменьше, то есть фактически создать стоимости меньше! Таким образом он сам толкает среднюю стоимость товаров для общества вниз. И а долгосрочном периоде вместе с ней — и цену, по которой эти товары обмениваются.

Капиталистическое распределение устроено таким образом, что потоки стоимости устремляются к тем капиталистам, которые за счет развития средств производства сильнее повышают производительность и сильнее снижают среднюю стоимость товара. Действительно, если капиталист А выпускает 100 товаров, затрачивая 100 человекочасов, а второй купил станок и выпускает 100 товаров, затрачивая 50 человекочасов (включая амортизацию), то даже при итоговой средней стоимости продукции в 150 / 200 = 0.75 человекочаса на штуку 50% общей стоимости будет перераспределяться второму, при том что он «внес» из нее только 30%, так как цена товаров на рынке будет одинаковая!

А в деньгах относительная прибыль второго капиталиста будет еще больше, так как его доход будет таким же, а расход – вдвое меньше. Например, при доходе каждого в 200 рублей и стоимости часа работника в 1 рубль у первого будет нулевая прибыль, а у второго – 50 рублей, на которые он может приобрести еще 50 человекочасов для производства новых станков! Это позволит наращивать средства производства в этой отрасли до тех пор, пока на рынке не установится новое равновесие, когда стоимость товаров и производительность примерно выровняется между разными компаниями.

Очень важен смысл такого перераспределения — капиталист расширяет свои права по распоряжению тем трудом, который отдан трудящимися обществу, даже за пределами производимой им стоимости, так как это служит общему делу повышению производительности, и в результате снижению общей производимой стоимости (которая, как мы помним, зло).

Объем общей прибыли соответствует всей прибавочной стоимости капиталистов, как и общий товарооборот соответствует общему числу стоимости. Но цены отдельных товаров не отражают их реальной стоимости, так как между конкретными отраслями и фирмами все время существует дисбаланс и разница в капиталообеспеченности, и рынок никогда не достигает равновесия, в котором цены товаров могли бы отразить их стоимость. Этот процесс у Маркса назван «превращением форм», отклоняющим цены от стоимости.

Более того, даже на уровне всего общества в целом мы не можем сказать, что у одних и тех же товаров единая стоимость. Стоимость не существует при отсутствии разделения труда, так как без разделения труда не существует обмена, и нет субъектов отношений по поводу результатов труда. При этом обмен создает взаимозависимость элементов системы, и делает общий результат производным от работы всей совокупности частей системы. Это очевидная вещь, но ее необходимо принимать во внимание, когда мы рассматриваем все человечество в совокупности.

Страна, которая исключена из мирового обмена, может иметь свою внутреннюю стоимость товаров, не совпадающую с глобальной, так как она отделена от обмена с другими странами. Если бы мы представили мир как единую полностью специализированную фабрику (то состояние, к которому мир стремится), то там стоимость существовала бы только в глобальном масштабе. Но так как на практике мы имеем смешанное состояние (частично страна обеспечивает себя сама, частично — участвует в мировом обмене), то и стоимость у нас производится неравномерно. И легко возникает ситуация, когда стоимость, производимая в одной стране, утекает через обмен в другие страны.

Итак, в нашем «инвертированном» мире трудовой теории стоимости, в котором стоимость — зло, ее надо уничтожать, но для этого нужны инвестиции в средства производства, то есть прибавочная стоимость — дополнительный труд, превышающий собственные потребности работников в потреблении. И капитализм одновременно стоимость повышает (в попытке произвести больше товаров с высокой стоимостью) и понижает (повышая производительность, чтобы добавлять стоимости меньше других).

В нашем мире стоимость утекает в капиталоемкие, высокопроизводительные частные руки, и это соответствует расширению полномочий успешных капиталистов по распоряжению трудом других людей ради прогресса. И в нашем мире работник, который много зарабатывает за счет дефицитности своей профессии, личного таланта или обеспеченности средствами производства, добавляет обществу немного стоимости, а извлекает — гораздо больше, фактически обменивая свой труд и свою жизнь на труд большого количества других людей.

Я обещал, что теперь вы будете по-другому смотреть на заявления о том, кто кого кормит: норвежский инженер бангладешскую швею или она его? Кто больше создает стоимости — завод на 100 000 рабочих мест, или небольшая роботизированная фабрика, обеспечивающая тот же выпуск со 100 работниками? Понятно ли теперь, почему провалилась затея Оуэна с трудовыми билетами?

При мировом ВВП 87 трлн $ и рабочей силе в 3.5 млрд человек мы получаем, что стоимость в 1 год человекотруда соответствует порядка 25 тысячам долларов, ну или грубо 150 тысячам рублей в месяц. Люди нашей планеты производят на эту сумму товаров и услуг, затрачивая свои 3.5 млрд трудовых лет жизни. Это наша производительность как общества, если отбросить «лакуны» самообеспечения и взять мир как цельную систему. Каждый из нас добавляет в сумму стоимости один трудовой год, а черпает товаров, произведенных другими людьми, на сумму стоимости в пропорции своего дохода к этим 150 000. И при зарплате в 300 тысяч вы получили право на потребление еще одной чьей-то трудовой жизни; а при зарплате 30 тысяч — кто-то другой потребляет 80% вашей.

И да, ваши отданные силы и время служат обществу и прогрессу, но присвоены они каким-то частным лицом, которому общество доверит ими распоряжаться. В этом состоит суть капитализма — общественный характер производства и частнокапиталистическая форма присвоения.

https://deminded.livejournal.com/208296.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

marcus

Критерии при выборе онлайн-казино и преимущества платформы «Лекс»

tay_kuma

23-е простое число.

uborshizzza

Рогозин! Где газоанализаторы, способные обнаружить выхлоп за сотни миль? Мы

pro100_mica

Неюбилейный Евгений Евтушенко

architectstyle

Красные палаты на Кропоткинской площади

zepete

Они смогли повторить кино.

jjnatt

Всё в мире равновесно. Счастье - это отсутствие несчастий

id77

Такие вот лестницы

v_strannik

А можно вас позвать на бал?

• Ранее
• Архив