Имя им — «Легион»

^{Саша Раевский
Фото: Елена ЛУКЬЯНОВА}

На лобовом стекле его машины в правом нижнем углу приклеен красный крест. На сиденье валяется жилет со светоотражающей надписью «Спасатель». Он уточняет: «Это моя личная машина. Просто когда случается что-то, люди должны понимать, что я не случайный человек, что мне можно доверять».

Саше Раевскому за тридцать, он — анестезиолог бригады «скорой помощи». Полтора года назад придумал и организовал в Питере общественное движение «Легион», которое обучает бесплатно всех желающих навыкам оказания первой помощи.

Мы едем, и Саша рассказывает, что для того, чтобы спасти человека, нужно знать немного. Это «немного» вполне может уместиться в пару двухчасовых лекций. Но у обычного человека  этих лекций в жизни, как правило, нет. Им просто неоткуда взяться. И большинству до поры кажется, что непрямой массаж сердца — это скорее кадры из фильма об экстремалах и героях, а не реальность обыденной жизни. А потом у тебя на глазах внезапно падает на улице без чувств человек, и  единственный инструмент в 98 случаях из 100 — дрожащий мобильник в руках, чтобы набрать «скорую».

Эта повсеместная беспомощность Раевского, прямо сказать, бесит.  «Часто приезжаем на вызов, на ДТП, а люди стоят вокруг и снимают происходящее, и к человеку даже не подходят. Иногда просто в рожу хочется дать».

Я представляю себя на месте этих людей и думаю, что моя личная осведомленность в вопросах оказания первой помощи такая же нулевая. Строго говоря, преступно нулевая. И таких, как я, в России большинство.

Раевский эту тенденцию пытается сломать.

Он хорошо помнит первую смерть. Это была его первая работа — санитар в городской больнице Питера. «Привезли парня с аварии. В крови, молодой. Его пытались спасти, но он умер. Я его очень хорошо помню. Меня его смерть потрясла».

Смерть как следствие невежества окружающих, считает он, преступна. «Я всегда говорю на занятиях, что, даже если вас не волнует судьба окружающих, может случиться, что станет плохо вашей маме или ребенку. На ваших глазах, и счет будет идти на минуты. Для многих срабатывает именно  этот аргумент».

Раевский после работы санитаром в 17 лет так с этой дорожки и не свернул. Потом работал медбратом, фельдшером бригады «скорой помощи». Окончил медучилище, в этом году медуниверситет. Сейчас проходит интернатуру и одновременно работает анестезиологом реанимационной бригады «скорой помощи».

А нести знания в массы начал семь лет назад. В университете стал соавтором проекта по обучению навыкам первой помощи «Помоги себе сам». Вместе с друзьями организовали команду и стали предлагать услуги общеобразовательным школам. Так началась «веерная рассылка» основного жизненного кредо Раевского — каждый должен уметь использовать шанс на спасение человеческой жизни.

У него оказалось множество единомышленников. Сейчас — целая команда. Полтора года назад появился «Легион» — общественное движение.

Фотография «Поцелуй жизни» Рокко Морабито получила в 1968 году Пулитцеровскую премию. Линейные монтеры работали на столбе, одного ударил ток, другой стал делать искусственное дыхание прямо на опоре ЛЭП

Адресная аудитория

Кто бы мог подумать, что азы оказания первой помощи нужно преподавать студентам медвузов. Оказалось, нужно. Потому что на первых двух курсах учебная программа ничего не говорит о том, как спасать людей.

Зачем читать лекции об оказании первой помощи детям с ДЦП из коррекционного интерната, тоже не вполне ясно. Но «легионер» Майя Родионова мне объясняет: «Мы их, конечно, не можем научить делать массаж сердца на практике, но зато они могут запомнить это и рассказать, когда понадобится, другим. А еще мы отрабатываем с ними умение попросить о помощи, позвонить в службу спасения, не стесняться закричать, если нужно. Прямо на тренингах орем вместе с ними. У нас же страшно зажатое общество, люди часто даже не могут позвать на помощь, вроде как неприлично».

Еще их постоянные «клиенты» — школьники, байкеры и пожарные.

Школьники — потому что уроки ОБЖ (основы безопасности жизни) про все что угодно, но только не про практические навыки, байкеры — очевидная клиентура, а пожарные — тоже жертвы формального подхода. Когда  руководство пожарной части попросило «легионеров» провести практические занятия, выяснилось, что, обучая тушить пожар, пожарных толком не обучают  спасать жертв пожаров.

«Вы должны эти правила запомнить и свято в них верить»

Вечером едем на занятия в пожарную часть. Кроме пожарных места за партами занимают волонтеры из поисково-спасательного отряда «Лиза Алерт». На стене проектор высвечивает картинки с перечнем симптомов и алгоритмом оказания помощи. Будущий неонатолог Илья Михайлов ходит вдоль стены: «Вы должны эти правила запомнить и свято в них верить». Тема первой  лекции: «Разбор состояний, требующих неотложной помощи».

Мы слушаем о признаках комы, инсульта и инфаркта.

Илья говорит: «Сильная головная боль — один из признаков инсульта». Кто-то с задних парт радостно комментирует: «Это один из признаков похмелья».  Народ с готовностью ржет, но слушает сосредоточенно. Кто-то спрашивает: «Что делать, когда у человека судороги?» Илья отвечает подробно. Оказывается, ничего (вопреки распространенному мнению) в рот засовывать не надо, а чтобы человек не задохнулся, надо просто повернуть его на бок. Я думаю, что это простое знание — спроси на улице первого встречного — для большинства откровение.

Илья рассказывает о признаках клинической смерти и о том, что немедленное реагирование — это шанс сохранить полноценную работу мозга. После пятиминутной остановки сердца перспективы вернуть к жизни полноценного человека резко падают. Поэтому нужно успеть.

Потом из огромного кофра достают манекен — силиконового человека. Илья показывает, как правильно проводить сердечно-легочную реанимацию. Он поправляет мне руки на «теле». «Качать» трудно, «тело», сделанное с «техническими характеристиками», идентичными натуральным, сопротивляется толчкам. Но оказывается, что освоить технику можно за пять минут. Главное, поймать  нужный темп и силу нажима. И еще абсолютно верным оказывается тезис от Раевского: когда знаешь, что делать, — страха нет. Это он сказал  в ответ на мое соображение, что обычному человеку страшно бросаться на помощь. Страшно от бессилия.

Через пару недель Илья опять приедет в пожарную часть читать следующую лекцию о кровотечениях и поражении током. У молодого начальника пожарной части спрошу на прощание, есть ли реальная польза от занятий. «Есть. И даже не на вызовах. У нас тут рядом перекресток, постоянно машины бьются. Ребята до приезда «скорой» успевают добежать и помочь».

Отсроченный эффект

«Я хочу ввести моду на знание навыков первой помощи, — говорит Раевский. — Если получится, а мы именно поэтому очень здорово рассчитываем на детей в наших обучающих проектах, это приведет к тому, что вырастет новое поколение. Тех, кто не боится взять на себя ответственность за чужую жизнь».

Если Раевский и идеалист, то в терапевтической дозе. Он с товарищами всегда готов к тому, что первое занятие с новой аудиторией будет проходить несколько отстраненно. Аудитория со здоровым цинизмом будет рефлекторно дистанцироваться от ужаса, страха и боли. Но через пару часов или занятий все равно сработает.

«Если начинают задавать вопросы, значит, реально готовы оказывать первую помощь. Меня недавно ужасно порадовал один пожарный. Он спросил: «Сан Саныч, я вот вытащил человека из пожара в клинической смерти. Я его «раскачал», сделал искусственное дыхание рот в рот, а мешком Амбу продохнуть не получилось. Что я делал не так?» Вот такие вопросы для меня — победа.

Меня наши ученики постоянно удивляют. Вот недавно дети в коррекционном  интернате слушали лекцию, а потом одна девочка говорит: «Мне кажется, Роме плохо, он побледнел и у него живот болит». То есть она увидела, что человеку рядом нужна помощь, хотя он о ней не просил.

Был и вопрос от спасателей: «Автомобиль влетел под фуру, заблокирован. Там двое пострадавших. Один без сознания, второй истекает кровью — кого первым доставать?» Я ответил, что спасать надо истекающего кровью, потому что тот, что без сознания, скорее всего, погиб, а тратить время на клиническую смерть нельзя. Надо успеть помочь тому, кто явно жив. Иначе будут два трупа.

Я уверен, что никакие знания, которые могут помочь спасти человека, — не могут быть лишними. И еще мы на занятиях постоянно твердим, что даже если человек на улице без сознания выглядит грязным или от него дурно пахнет, все равно нельзя отворачиваться. Что если шатается — не обязательно пьяный. И даже если пьяный — не обязательно конченый алкоголик. Загулял человек, не рассчитал силы. Надо всегда подойти и спросить, нужна ли помощь. Не смотреть брезгливо, а «скорую» вызвать.

Сколько раз за эти полтора года наши ученики оказали помощь людям, я точно не знаю. Не всегда об этом рассказывают. Но точно знаю о шести успешных реанимациях — это когда удалось завести сердце и передать «скорой» человека». У движения есть сайт — www. legionspas.ru. и группа «в контакте». Загляните.

С нового года «легионеры» начинают новый проект. В поселке Агалатово под Питером есть добровольная пожарная команда. Она обычно первая срывается на вызовы в отдаленные районы. Решили, что будут по очереди дежурить в качестве парамедиков с бригадой, потому что «скорая» на такие большие расстояния приезжает с большим опозданием. С фатальным опозданием.  Будут преодолевать фатум.

На днях Раевский успел в супермаркете подхватить упавшую в обморок девушку. Привел ее в чувство, оказалось, что она долго сидела на диете.

Жена Сан Саныча потом шутила, что с ним даже йогурт купить спокойно нельзя.

Наталья Чернова
обозреватель

Под текст

«Лицо, которое чаще всего целуют». Манекен был сделан с посмертной маски девушки, утонувшей в Сене в начале прошлого века. В 50-е годы Асмунд Лаердал начал разработку манекена для обучения реанимации. Использовали маску неизвестной, так как Лаердал считал, что, если манекен будет похож на человека, у обучающегося будет больше желания освоить приемы. Назвали манекен «Оживленная Анна». С тех пор миллионы людей научились реанимации на ней.