Империи суждено стоять вечно

swamp_lynx — 11.12.2023 "Мировая арена представляет собой вечную борьбу града земного и града небесного (сынов тьмы и детей света), которая в конце времени завершится мистерией Апокалипсиса и славным Вторым Пришествием Иисуса Христа. Эта философия истории Бл. Августин и стала фундаментом христианского мира Запада.
Что же касается Византии, то ее гораздо более восточный, «александрийско-антиохийский» мир вообще оказался к истории почти равнодушен. Царственный Константинополь завороженно кружился в хороводе церковно-дворцового этикета и двунадесятых церковных праздников, как будто пребывая в небесной вечности, почти позабыв о времени.
И если папы были уверены, что христианский Рим будет стоять до самого конца мира, то в парадигмах византийской «свершившейся эсхатологии» само собой разумелось, что Империи суждено стоять вечно. И лишь в самом конце истории на царский престол её сядет Антихрист, недолгое лжецарство которого будет прервано славным Вторым Пришествием Иисуса Христа и преображением всего мира." Владимир Можегов.

"Начало второго тысячелетия стало и началом конца Христианского мира. Или, еще точнее: двумя грозными предзнаменованиями этого «начала конца» стали два великих события века, два трубных гласа, две сломанных печати, две секиры у корней древа: Великий раскол 1054 года и Крестовый поход 1096-1099 гг.

Никто, конечно, в XI веке не воспринимал «взаимные отлучения» византийских и римских церковных сановников как катастрофу, скорее — как очередную церковную ссору, которых немало было и прежде. Тем не менее, ссора скоро стала Расколом, а Раскол явится вдруг всеобщей катастрофой. Трещина, сперва небольшая, обратится в настоящий провал, который, через 1204-й, через 1453-й, через реформацию Лютера и Кальвина, подведёт остатки Христианского мира к бурям английской и французской революций, которых ему было уже не пережить.

Тоже надо сказать и об экспансии Крестовых походов, которые можно назвать одновременно и самой великой и самой катастрофичной страницей истории христианской Европы.

Смена духовного вектора от «бегства от мира» к его завоеванию окончательно произойдёт при понтификате папы Григория VII (1073-1085), Его справедливо считают «творцом римского католицизма». Григорий был человеком железной воли, горячей веры и сурового аскетизма, и к своей цели — абсолютной власти Римской церкви над Христианским миром, — шёл неуклонно. Говорят, от одежды его в прямом смысле сыпались искры. Впрочем, в тени Раскола сама реальность, кажется, начнет сопротивляться энергичным шагам этого «сгустка энергии» к централизации власти (не говоря уже о планах силой решить византийский вопрос). Власть не будет даваться в руки Григорию настолько, что его борьба с императором Генрихом IV, дошедшая до взаимных отлучений и низложений, поставит на карту само существование Церкви и Империи.

Но к началу Крестоносной экспансии идея христианского завоевания мира и единого мира под властью Церкви будет окончательно кристаллизована. Так что просьбы византийского императора Алексея Комнина о помощи в борьбе против турок-сельджуков упадут на готовую почву.

Невиданный энтузиазм, который вызвал призыв папы Урбана II к Крестовому походу за освобождение Гроба Господня из рук язычников (1096) — ясное свидетельство того, что общее дело Христианского мира вовсе не было утопией. И вполне могло способствовать примирению христианского Запада и Востока.

Первый Крестовый поход и правда явил огромный выброс животворной энергии самой искренней веры и самоотречения, которые увенчались и самой впечатляющей победой христианского оружия — освобождением Иерусалима.

Однако, он же обнажил и коренные проблемы отношений Востока и Запада. Алексей просил Рим о послушных наёмных отрядах под своим руководством, а оказался перед лицом несметной армии и энтузиазма людей, готовых ради Христа на завоевание мира.

Возможно, власть византийского Императора и римского Папы была бы лучшим решением формулы Христианского мира. Но амбиции Запада слишком уже возросли, а силы Византии были слишком уже подорваны.

Оказавшись перед объединённой силой Запада, Алексий разрешил крестоносцам дальнейший поход и оказал им помощь, только когда они согласились признать его власть над всеми областями, которые прежде принадлежали Восточному Риму. Но это уже был только компромисс. И как только первый энтузиазм начал спадать, проблемы власти над Святой землей вспыхнули с новой силой.

Эпопея взаимных претензий и раздоров завершится утратой Иерусалима в 1187-м и катастрофой 1204 года, которая поставит жирный крест на всех надеждах на примирение. Папа Иннокентий, безуспешно пытавшийся остановить крестоносцев, предвидел, что взятие Константинополя станет главным препятствием к освобождению Иерусалима. И оказался прав: эпопея Крестовых походов терпела крах. Без настоящего союза (не политической унии, а подлинного единства) христианского Востока и Запада завоевание Святой земли было невозможно.

Таким образом, два мощнейших тектонических сдвига, два «подземных толчка» одиннадцатого века дадут начало движениям, которые определят течение европейской истории на следующую тысячу лет.

«Не жадность, разврат, предательство, Зависть, безделье, обжорство, гордыня: Не они причина Крестовых походов, Они причина их неудачи», — напишет уже в ХХ веке Томас Элиот.

Из Крестовых походов Запад вернётся зараженный «всеми грехами Азии»; а ещё более — духом иудейско-мусульманских влияний. Самого Аристотеля европейские ученые начнут усваивать через переводы с арабского Аверроэса и Авиценны; а разделению сфер веры и разума — учиться у иудейского мудреца Маймонида (1135-1204). Эту активизацию переводческой деятельности, повышенный интерес к иудаизму и исламу, и «общее оживление в области нехристианской учености» позже назовут «возрождением XII века». Справедливо: именно из двенадцатого века (самого кровавого и буйного века средневековой Европы) будет перекинут мост к Ренессансу века пятнадцатого.

В 1180-х гг. Иоахим Флорский (1130-1202) формулирует своё учение о «третьей эпохе духа». Огромный успех, который ждало учение флорского аббата, есть, несомненно, результат неудачи Крестовых походов. Разбуженная и нереализованная энергия христианской мечты «о покорении пространства» выльется таким образом в мечту «о покорении времени». Она и станет главной мечтой позднего Средневековья, будоража умы и увлекая самых прогрессивных интеллектуалов эпохи.

Учение Иоахима покажется столь пленительным, что даже церковных иерархов поначалу мало смутит тот факт, что в основе своей оно будет представлять собой прямой бунт против Августианства и Христоцентризма. Именно учение Иоахима ляжет в основание идей, подготовивших и осуществивших, в конце концов, слом Христианского мира, равновесие которого будет окончательно сорвано сперва в Ренессанс, а затем в Реформацию.

В небольшом рассказике «Скрижали Закона» У.Б. Йейтс так вводит читателя в систему Иоахима: «Он жил в двенадцатом веке, был аббатом в Кортале и широко известен своим пророчеством, изложенном в книге «Expositio in Apocalipsin» (Толкование Апокалипсиса, лат.), о том, что Царство Отца прошло, Царство Сына проходит, а Царство Духа грядет. Царство Духа должно стать полной победой Духа, или spiritualis intelligentia (Духовного разума, лат.), как он его называл, над мертвой буквой. У него было много последователей среди крайних францисканцев, обвинявшихся в том, будто бы они обладали тайной книгой Иоахима Флорского под название «Liber inducens in Evangelium aeternum» (Введение в вечное Евангелие, лат.). Всё новые и новые кружки мистиков подозревались в обладании этой ужасной книгой, в которой таилась ренессансная свобода, пока наконец папа Александр IV не отыскал её и не приказал сжечь…»

В этом описании почти всё — правда. И в том, что победа Spiritualis intelligentia оказалась вовсе не такой, какой представляли ее Иоахим и толпы его последователей, можно увидеть злую насмешку судьбы. Но можно и нечто иное. Возможно, обольстивший всю Европу флорский аббат, этот, как о нем говорят, «самый важный апокалиптический мыслитель средневековья», и сам был обольщен своими видениями."

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив