Хозяева «посмертного мира» - или еще о современной элите

anlazz — 18.06.2021 На самом деле самая важная проблема современного мира – это то, что он является «посмертным» состоянием мира «предыдущего». Разумеется, слово «посмертный» тут не случайно дано в кавычках, поскольку речь идет не о смерти, как таковой – т.е., неконтролируемом разрушении сложной системы, однозначном упрощении навсегда – а о временном ослаблении движения, характерного для развивающейся системы.  Но, в данном случае, сути это не меняет. Поскольку, все равно понятно, что все – именно все – механизмы, необходимые для обеспечения «устойчивости» современного состояния, это самое «состояние» унаследовало от того, что было до него. И поэтому может жить лишь за счет проедания созданных на «прошлым» ресурсов.

То есть, истинно «современным» -  отличающим «наш мир» от того «мира», что был раньше – можно считать лишь необычайное развитие т.н. «утилизации». Сиречь – способов получения личной прибыли за счет всеобщего блага, которое характеризует все нововведения после «правого поворота» второй половины 1970 годов. Скажем, рейганомику, тетчеризм, неолиберализм как таковой на Западе – или, скажем, «рыночность» в СССР/бывшем СССР. В  том смысле, что где-то с конца указанного десятилетия стало считаться, что проблем обеспечения базовых потребностей социума больше не существует. А значит, «лицам, принимающим решение», можно заниматься исключительно «увеличением личного могущества». (Сиречь – набивкой собственного кармана.)

Разумеется, о том, почему это произошло, надо говорить отдельно – поскольку тема это очень сложная и  большая. (Пока же можно только еще раз указать на то, что «поведение, обратное современному» - т.е., забота о социуме в целом – является аномальным для классового устройства, и могло существовать только при сильном давлении «постклассовых структур».) Здесь же хочется обратить внимание на последствия данного «поворота», состоящие в том, что после него элита – по понятным причинам – начала формироваться исключительно из людей, успешных в увеличении могущества, а так же – «транслировать в мир» стратегии, состоящие исключительно в стремлении к максимальному количеству этого могущества. (Под коим следует понимать, в основном, капитал – но не только: скажем, установка личных связей, поднятие по «чиновной иерархии» так же относится к данной категории.)

Иначе говоря, элита с конца 1970 и до самого последнего времени занималась исключительно междоусобными интригами и растаскиванием «общего пространства». Это было золотое время для «лучших людей» - которые рассматривали его как компенсацию за время «диктатуры масс», начавшейся с 1917 и продолжавшейся до указанного события. (Когда реальная зарплата работников росла вместе с числом доступных им «неденежных благ», а доля имущества, находящегося в руках наиболее богатых семейств – уменьшалась.) Разумеется, не везде данный процесс протекал равномерно: в некоторых странах переход к «открытой диктатуре капитала» - как, собственно, и стоит называть подобное состояние – был явным. (Как, скажем, на территории бывшего СССР, где установились те или иные формы открытой олигархии.) В других местах – скажем, на территории Европы (особенно Северной) – достаточно долго сохранялись элементы «предыдущего мирового порядка». (В виде развитой социальной системы, высокой «демократичности» управления и т.д.)

Но в целом – будучи лишенным хоть какого-то противодействия – с 1980 годов мир начал двигаться именно по указанному направлению. По направлению к устройству, при котором одни –те, кто находятся «наверху» - получают все. (Деньги, власть, государственное управление, уважение и восхваление.) А другие – большинство населения – ничего. А точнее: бесконечные обязанности перед «высшими», необходимость исполнения всех их указаний, вечное преклонение перед «мудростью царей». То есть, проще сказать – мир начал двигаться к тому состоянию, в котором он существовал до 1917 года. (А возможно – и в более раннее время, с идеалом в виде пресловутого XVIII века. Века, в котором массы были «полностью бесправны», а элиты – «полностью всемогущи», и казалось, что ничто не может изменить данный факт.)

Однако у данного движения – сколь бы оно не выглядело приятным для «хозяев» и их обслуги (вроде «медиадеятелей») – есть и один существенный недостаток. Состоящий в том, что указанный «мир до 1917 года» (про «мир до 1789 года» даже говорить смешно) был, очевидным образом, гораздо более просто устроен, нежели «мир после 1980 года». Причем, «просто» тут относится не только к социальным системам, но и к связанным с ними системам «техническим». Скажем, лет сто назад не было огромных разветвленных систем здравоохранения, образования, коммунального хозяйства. (Еще в 1920 годах в Европе 90% городов не имело канализации!) Ну и т.д., и т.п.

Разумеется, можно было подумать, что это не важно. И что для «нового дивного мира» достаточным будет обеспечить лишь незначительное количество элитариев всеми доступными благами – вроде горячей воды, антибиотиков и электрического освещения – а «быдло» пусть проживает в «естественной грязи и дикости». Но на самом деле это представление ошибочно. Поскольку не учитывает ту колоссальную сложность современных технологических систем – которая превышает сложность всех систем прошлого на несколько порядков. В том смысле, что для того, чтобы создать тот или иной предмет «высшего потребления», необходимо иметь сложную «технологическую пирамиду», включающую в себя миллионы людей. А ведь «высшее потребление» сейчас – это не только предметы роскоши (скажем, яхты или личные самолеты), но и оружие. Необходимое для сохранения накопленного «могущества» от других претендентов на обладание им.

То есть, оказалось, что для того, чтобы занимать высокое положение в мире, необходимо иметь множество квалифицированных работников. На которых надо тратить драгоценные ресурсы – что, разумеется, элитариям делать совершенно не хочется. А точнее – «не можется», поскольку каждый рубль, потраченный на школы, больницы, институты и т.п. вещи выводится из «конкурентной гонки». (Его можно было, например, потратить на покупку телезвезд или, скажем, подкуп чиновников – а надо отдавать «быдлу».) И поэтому сокращение средств «на нужды населения» - а иначе получить рост богатства «избранных семейств» невозможно – неизбежно приводит к потере преимуществ в технологичности производства.

Из данного положение, конечно, пытались найти выход – например, через ужесточение разделения труда, становящееся международным. (В том смысле, что «чистые и сложные» работы размещали в одной стране, а «грязные и простые» - в другой. Где можно было не тратить силы «на народ».) Но и этот путь оказался тупиковым. И потому, что некоторые государства – скажем, Китай – решили, что отданная им данным разделением «роль» слишком малоприбыльная. И поэтому имеет смысл отобрать и «чистые» занятия себе. И потому, что данная система, по сути, выступает всего лишь попыткой «расширения» модели «элитарного рая». Ну, обеспечиваем мы всем необходимым не только миллионеров, но еще инженеров и программистов – суть от этого особо не меняется. Тем более, что в указанной ситуации – т.е., «территориальном разделении», когда одни страны становятся местами «чистого производства», а другие «грязного» - неизбежным оказывается утрата всякой мотивации к развитию у населения. (Вот если бы «мало квалифицированных» выселяли из Европы в ту же Африку… Впрочем, у данной схемы недостатков еще больше.)

В любом случае оказалось, что столь лелеямый «лучшими людьми» развитых стран возврат в «мир до 1917 года» ведет одновременн к научно-технической деградации. Что закономерно лишает элиты этих стран всего конкурентного преимущества. Но – как не забавно – даже этим фактором проблемы не ограничиваются. В том смысле, что «вдруг выясняется», что отказ от поддержания сложности мира способен ударить по «лучшим» еще и другим способом. Например, ростом физической опасности для них  - скажем, по эпидемиологическим причинам. Ну да: до 1917 года разного рода холеры-дезинтерии-инфлюэнцы вполне себе уносили жизнь даже у графов и миллионеров. Не в таком, конечно, количестве, как у простолюдинов – но так же неприятно. Более того – аристократ мог даже заразиться туберкулезом или, простите, сифилисом. (Последний, вообще, был бичом «высшего света» на рубеже ХХ-XIX веков.) И хотя понятно, что ХХ век дал в руки человеку такой мощный инструмент, как антибиотики, но полностью избавить его от опасности эпидемий это не могло. (И в реальности у массовой санитарии, развернутой системы здравоохранения, диспансеризации и вакцинации наличествует как бы не больше заслуг в плане повышения здоровья людей, нежели у каких-либо лекарств самих по себе.)

Поэтому когда вдруг – «совершенно неожиданно» - правители «развитых стран» вновь вынуждено было столкнуться с реальной эпидемией, то оказывается, что его способности справиться с ней после четырех десятилетий господства «правого мира» находятся на околонулевых значениях. Да, именно так: это во времена «Гонконгского грипп» большая часть жертв оказывалась из слаборазвитых (на тот момент) стран Юго-Восточной Азии. А в США или Европе  число погибших не превышало нескольких десятков тысяч. (Сравните с 2-4 миллионами в ЮВА) Ну, а про СССР и говорить смешно – там эту эпидемию просто «не заметили». (Разумеется, «не заметил» народ: санитарно-эпидемиологическая система и здравоохранение в целом, напротив, очень хорошо отреагировала на ситуацию, проведя колоссальную работу – которая, собственно, и сделала болезнь «незаметной».) Теперь же, напротив, «развитой Запад» вынужден был собирать большую часть смертей – что было закономерной платой за планомерное «сокращение больничных коек» и, вообще, снижение «санитарного уровня», идущее с начала 1990 годов.

То есть, вдруг оказывалось, что система, в которой главной доблестью вот уже нескольких десятилетий считается умение «нагреть общество» (уйти от налогов, сократить бюджетные расходы, потратить большую часть средств на пиар и рекламу), просто не способна справляться с незначительной, в общем-то – но «общей» - бедой. И что современные элитарии – такие умные, красивые, спортивные и деловые – на самом деле не могут ничего за пределами «стандартных реакций», вроде велеречивых заявлений по телевидению и составлением бессмысленных приказов. (Которые – как уже не раз говорилось – в целом только ухудшают картину.) И лишь сохранение «наследия прошлого» - в виде остатков массовой медицины (недооптимизированной) и массовой же науки (так же связанной с «недооптимизированным» образованием) – не дало этой самой эпидемии превратиться в катастрофу.

Но даже после этого  «оптимизация» - сиречь, уже указанный выше «раздел общего по частным карманам» - до сих пор продолжается. (Даже в медицине, в образовании оно еще и ускорилось.) А значит, возврат в долгожданное положение «мира до 1917 года» продолжается. По всем параметрам. Впрочем, как уже не раз говорилось, довести это дело «до конца» в любом случае не получится. Но о том, почему это будет, надо говорить уже отдельно…

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив