Фюрер под кайфом: Гитлер и наркотики

sergeytsvetkov — 06.07.2024

«Заманчиво сказать, что нацистский убийца находится за пределами понимания. …Однако отрицать у человека его человеческий характер — значит делать невозможным этику. Поддаться этому искушению, признать других людей бесчеловечными — значит сделать шаг к нацистской позиции, а не от нее. Находить других людей непонятными — значит отказаться от поиска понимания и тем самым отказаться от истории».

Тимоти Снайдер, автор книги «Кровавые земли: Европа между Гитлером и Сталиным»

Существует множество книг, в которых психиатры и психотерапевты предполагают, что у Гитлера были психические расстройства: истерия, психоз или шизофрения, нарциссическое расстройство личности, биполярное расстройство или синдром Аспергера. Хотя в других случаях вынесение профессионального диагноза человеку, который не проходил непосредственного обследования, обычно не одобряется большинством специалистов.

Возможно, что-то другое могло бы объяснить непредсказуемые вспышки гнева и изменчивое поведение Гитлера, — то, что может быть задокументировано и исследовано не только на основе косвенных данных, но и надёжными свидетельствами очевидцев — его близкими и личными врачами.

По мнению некоторых исследователей, речь может идти об усугубляющейся зависимости фюрера от наркотиков. Одна из самых противоречивых книг на эту тему была опубликована в 2015 году Норманом Олером — историком-любителем из Германии, чьи произведения до этого момента ограничивались художественными произведениями. Когда в следующем году эта работа была переведена на английский язык и опубликована под названием «Блиц: Наркотики в нацистской Германии», она сразу же заняла верхние строчки международных списков бестселлеров, получив теплый прием со стороны одних и насмешки со стороны других, особенно академических историков. Олера обвиняют в недостаточной научной компетенции и, что ещё хуже, в преуменьшении роли и ответственности Адольфа Гитлера в самой мрачной главе немецкой истории. Например, профессор истории Университета Нью-Йорка Дагмар Херцог в New York Times решительно отвергла Олера как близорукого и предлагающего «больше искажений и отвлечений, чем разъяснений».

Между тем употребление Гитлером наркотических препаратов хорошо задокументировано. Вопрос в том, сформировалась ли у него наркозависимость.

Американский писатель-битник и признанный наркоман Уильям С. Берроуз писал: «Часто задают вопрос: почему человек становится наркоманом? Ответ в том, что он обычно не намерен становиться наркоманом. Вы не просыпаетесь однажды утром и не решаете стать наркоманом. Чтобы выработать хоть какую-то привычку, нужно как минимум три месяца делать это дважды в день. И вы действительно не поймете, что такое наркотическая болезнь, пока не выработаете несколько привычек».

«Пациент А» и его знахарь

«Чем выше поднимается человек, тем больше он должен уметь воздерживаться… Если дворник не желает пожертвовать табаком или пивом, то я думаю: «Ну что ж, мой добрый человек, именно поэтому ты и дворник, а не один из правящих личностей государства!»

Адольф Гитлер

«Двор» Гитлера представлял собой калейдоскоп сильных личностей, чудаков, подхалимов, безумцев и преступников.

Среди них был человек, который оставался рядом с Гитлером почти каждый день с 1937 по 1945 год – его постоянный спутник и личный врач Теодор Морелль. Бывший корабельный врач, завоевавший среди артистического полусвета Берлина репутацию специалиста по венерическим заболеваниям, Морель попал в свиту фюрера, когда лечил его фотографа Генриха Гофмана в 1936 году от пиелонефрита – воспаления почек, обычно вызываемого бактериальной инфекцией.

Теодор Морелль

Морелль и его жена были вознаграждены от своего довольного пациента поездкой в Венецию и вскоре приглашены на ужин в резиденции Хоффмана (в элегантном мюнхенском районе Богенхаузен), на котором присутствовал нацистский лидер Адольф Гитлер.

Шанс снискать расположение фюрера представился Мореллю после основного блюда из спагетти с мускатным орехом, томатным соусом и зеленым салатом (любимое блюдо Гитлера), когда нацистский лидер мимоходом рассказал о сильных болях в желудке и кишечнике, от которых он страдал годами. На что Морелль заметил, что ему известно о необычном лечении, которое может принести некоторое облегчение.

За этим последовало приглашение присоединиться к Гитлеру для дальнейших консультаций в его горном убежище в Оберзальцберге. Так начались одни из самых важных отношений в жизни фюрера.

Последующая встреча под Берхтесгаденом привела к тому, что Морелль поставил Гитлеру диагноз «аномальная бактериальная флора» и рекомендовал приобрести препарат под названием «Мутафлор». Разработанный фрайбургским бактериологом профессором Альфредом Ниссле, препарат состоял из штамма бактерий, первоначально взятого из кишечной флоры унтер-офицера, который пережил Первую мировую войну на Балканах и не страдал от проблем с желудком, как его товарищи. При приеме в капсулах бактерии укоренялись в кишечнике, вытесняя все другие штаммы, которые могли привести к дальнейшему заражению.

Увлеченный рецептом Морелля, Гитлер пообещал не только подарить доктору дом, если Мутафлор окажет своё целебное действие, но и назначить его своим личным врачом.

Вскоре Гитлер войдет в записи Морелля под псевдонимом «Пациент А» и начнет всё больше отвлекать доктора от его процветающей практики возле берлинского Курфюрстендамма.

Пищеварение Гитлера улучшилось. Морелль был вознаграждён ростом доверия со стороны фюрера и элегантной виллой на берлинском острове Шваненвердер (рядом с домом министра пропаганды Геббельса). Вскоре Морелль начал назначать Гитлеру «инъекции силы», призванные преодолеть растущий страх нацистского вождя перед возрастным ослаблением умственных и физических возможностей. Поначалу это были внутривенные инъекции глюкозы и витаминов, которые давали фюреру бодрящий эффект перед публичными выступлениями.

Помимо любовницы Гитлера Евы Браун (записанной как Пациент B), Морелль также будет лечить Бенито Муссолини (Пациент D), министра иностранных дел Иоахима фон Риббентропа (Пациент X), кинорежиссера Лени Рифеншталь, которой будут ставить клизмы с морфием, министра вооружения Альберта Шпеера и многих нацистских гауляйтеров и генералов Вермахта.

За девять лет их знакомства список веществ, которые Гитлеру давал его знахарь, стал непостижимо длинным:

Acidol-Pepsin, Antiphlogistine, Argentum nitricum, Belladonna Obstinol, Benerva forte, Betabio, Bismogenol, Brom-Nervacit, Brovaloton-Bad, Cafaspin, Calcium Sandoz, Calomel, Cantan, Cardiazol, Cardiazol-Ephedrin, Chineurin, Cocaine, Codein, Coramin, Cortiron, Digilanid Sandoz, Dolantin, Enterofagos, Enzynorm, Esdesan, Eubasin, Euflat, Eukodal, Eupaverin, Franzbranntwein Gallestol, Glucose, Glyconomr, Gycovarin, Hammavit, Harmin, Homburg 680, Homoseran, Intelan, Jod-Jodkali-Glycerin, Kalzan, Karlsbader Sprudelsalz, Kissinger-Pills, Kösters Antigas-Pills, Leber Hamma, Leo-Pills, Lugolsche Lösung, Luizym, Luminal, Mitilax, Mutaflor, Nateina, Neo-Pycocyanase, Nitroglycerin, Obstinol, Omnadin, Optalidon, Orchikrin, Penicillin-Hamma, Perubalsam, Pervitin, Profundol, Progynon, Prostakrin, Prostophanta, Pyrenol, Quadro-Nox, Relaxol, Rizinus-Oil, Sango-Stop, Scophedal, Septojod, Spasmopurin, Strophantin, Strophantose, Suprarenin (Adrenalin), Sympatol, Targesin, Tempidorm-Suppositories, Testoviron, Thrombo-Vetren, Tibatin, Tonophosphan, Tonsillopan, Trocken-Koli-Hamma, Tussamag, Ultraseptyl, Vitamultin, Yatren.

В этот список входят психоактивные, изменяющие сознание препараты, стероиды, шарлатанские средства и бальзамы. Эффекты почти каждого из этих препаратов, без сомнения, меняли физическое состояние Гитлера и прямо или косвенно влияли на принятие им решений.

Например, противогазовые таблетки доктора Кёстера (Kösters Antigas-Pills), которые Морелль заставлял Гитлера принимать в больших количествах почти каждый день, его доктор-шарлатан изображал как невинный метод решения проблем с желудком и кишечником нацистского лидера. Однако они содержали беладонну и стрихнин, который другие врачи подозревали в качестве причины желтухи, порой нападавшую на Гитлера. Но не исключено, что это мог быть типичный гепатит наркомана, если предположить, что Морелль не использовал должным образом стерилизованные иглы.

В 1938 году, во время германо-чешских переговоров, Морелль своими снадобьями привёл в чувство чешского президента Эмиля Гаху, который потерял сознание после того, как выслушал германский ультиматум, сопровождавшийся угрозой Геринга превратить Прагу в пыль воздушными бомбардировками.

Лекарства для Гитлера, прописываемые анонимно при выдаче рецепта, приобретались у аптекаря Энгельса в Берлине до тех пор, пока тот не стал более требовательным к правилам в соответствии с законом Германии о наркотических средствах (об этом ниже). Это побудило предприимчивого Морелля приступить к самостоятельному производству препаратов с одобрения Гитлера, который напрямую предоставил доктору возможность массово производить и продавать их без необходимости сертификации.

Хью Тревор Ропер, британский историк, ставший офицером разведки, которому было поручено расследовать самоубийство Адольфа Гитлера сразу после войны, недвусмысленно охарактеризовал Морелля как шарлатана.

Морелль даже утверждал, что он был единственным первооткрывателем пенициллина и что британская секретная служба украла его секрет и позволила британскому врачу присвоить себе эту заслугу.

Образ Гитлера — трезвенника и приверженца здорового образа жизни — был невероятно полезен для нацистской партии и имиджа фюрера. Реальность, однако, как это часто случалось в нацистской Германии, каринально отличалась от слов, обещаний и лозунгов.

Наркотики в Германии: от морфина и кокаина до первитина и эвкодала

«Вы должны быть здоровы, вы должны держаться подальше от того, что отравляет ваши тела. Нам нужны трезвые люди! В будущем о немце будут судить исключительно по делам его ума и силе его здоровья».

Адольф Гитлер

По мере развития фармацевтической промышленности в XIX веке немецкие химики сыграли главную роль в развитии медицины того периода.

В частности, два события определили успех этой отрасли: выделение морфия Фридрихом Вильгельмом Сертюрнером в 1804 году и выделение кокаина в 1855 году Фридрихом Гёдеке.

Морфин для успокоения нервов; кокаин, вызывающий эйфорию.

К 1920-м годам такие компании, как Merck, Boehringer и Knoll, контролировали 80% мирового рынка кокаина – тысячи килограммов кокаина-сырца прибывали в порт Гамбурга каждый год. Перу продавало почти весь свой урожай кокаина немецким компаниям для переработки. Аналогичным образом, между 1925 и 1931 годами 40% всего производства морфина производилось немецкими компаниями.

Кокаин, производимый компанией Merck, штаб-квартира которой находилась в немецком городе Дармштадт, считался лучшим в мире, а китайские пираты печатали миллионами поддельные этикетки Merck.

Токсикологическое безумие эпохи Веймарской республики в Германии достигло неслыханных высот, подогреваемое немецкими производителями лекарств, которые заставляли страну плавать в изменяющих сознание и опьяняющих веществах. Искусственные райские места были в моде. Только в 1928 году в Берлине по рецепту через аптеку было легально продано 73 килограмма морфия и героина.

Обе доминирующие партии – нацисты и коммунисты – протестовали против фармакологического поиска освобождения через опьянение.

По мере того как национал-социалистическое движение росло, оно заявляло себя решительным противником декадентских излишеств. Нацистская партия высмеивала культуру опьянения веймарской эпохи. Соблазнительным ядам не было места в нацистском мировоззрении, и от фюрера ожидалось, что программа здоровья нации будет выполняться.

Криминализация употребления наркотиков произошла сразу же после победы нацистов в 1933 году. К концу года был принят закон, разрешавший заключать наркоманов в закрытые учреждения на срок до двух лет, с легкой возможностью продления «лечения» на неопределенный срок законодательным указом.

От населения требовалось выполнения «обязанности по сохранению здоровья». Наркозависимым было запрещено вступать в брак, их даже подвергали принудительной стерилизации.

Второй отдел Имперского управления здравоохранения в Берлине – Имперский комитет по здравоохранению народа – курировал реализацию нацистской наркополитики. К 1941 году было создано «Центральное управление Рейха по борьбе с наркоторговлей», которое функционировало под руководством гауптштурмфюрера СС, комиссара по уголовным делам Эрвина Кесмеля.

В результате нацистской «войны с наркотиками» фармацевтические компании обрели новую цель – производство синтетических стимуляторов, то есть таких наркотиков, которые можно было бы производить независимо от импортных материалов и которые окажутся полезными для предстоящей европейской войны, к которой стремился Гитлер.

Появление в XIX веке немецких наркотиков – особенно морфия – оказало огромное влияние на поле боя. Посредством наркотического вмешательства армии европейских стран смогли превратить своих солдат в сверхчеловеческие машины для убийства. Машины, которые подпитываются амфетаминами и подлечиваются опиатами.

В 1937 году немецкая компания Temmler нашла новый метод синтеза метамфетамина, который был открыт японскими исследователями еще в 1887 году и кристаллизован в 1919 году. Этот японский препарат, созданный на основе эфедрина, очищает бронхи и стимулирует сердце.

Новый препарат Теммлера под торговой маркой «Первитин» почти сразу же занял в Германии позицию основного препаратам для повышения работоспособности.

Первитин подавался как чудодейственное лекарство, которое компенсирует абстинентный эффект алкоголя, опиума и кокаина, улучшает кровообращение и борется с депрессией. Продаваемый в культовом оранжево-синем тюбике в форме таблеток, он станет массово производиться в Берлине.

Поскольку нацистская пропаганда призывала Германию пробудиться (Deutschland erwache!), первитин гарантировал, что страна не заснет. Его прописывали рабочим, писателям, актерам, врачам, студентам…

С 1939 года использование первитина было ограничено, а два года спустя регулировалось Законом Рейха об опиуме. Однако это постановление касалось только гражданского общества, а не военных.

Первитин проник в армейские ряды во время вторжения в Польшу в 1939 году и быстро завоевал популярность.

17 февраля 1940 года рейхсфюрер здравоохранения Лео Конти написал возмущённое письмо медицинскому руководству немецкой армии, протестуя против использования и злоупотребления первитином военными. По совпадению, в тот же день Гитлер встретился с генералами Эрихом фон Манштейном и Эрвином Роммелем, чтобы завершить разработку планов вторжения во Францию. Операция, которая во многом зависела от скорости, чтобы сохранить элемент внезапности и застать французов и британцев врасплох.

Массовое потребление химического стимулятора, такого как первитин, экспоненциально увеличило бы вероятность успеха тактики «молниеносной войны», поскольку она зависела от неспособности противника соответствовать темпам немецкого наступления.

В апреле 1940 года профессор доктор Отто Ф. Ранке (ведущий оборонный физиолог Третьего рейха) и главнокомандующий немецкой армией Вальтер фон Браухич составили в соавторстве документ, который заложил основу для использования стимуляторов в армии – так называемый «Указ о стимуляторах».

В письме, разосланном тысячам врачей и медицинских работников, было ясно изложено намерение немецкой армии вступить в войну нового типа – стать первой армией в мире, которая будет полагаться на химические препараты.

«Опыт польской кампании показал, что в определенных ситуациях на военный успех решающее влияние оказывало преодоление усталости в войсках, к которым предъявлялись жесткие требования. Преодоление сна может в определенных ситуациях быть более важным, чем беспокойство о любом связанном с ним вреде, если военный успех находится под угрозой из-за сна. Стимуляторы доступны для прерывания сна. Первитин методично включается в медицинское оборудование».

В период с апреля по июнь 1940 года немецкий Вермахт получил и раздал своим войскам 35 миллионов доз первитина.

Немецкие солдаты маршируют в направлении Польши, как это показано в нацистском фильме «Фельдцуг в Польше».

Токсичная война: лекарство от безумия

«Представление рейхсканцлера якобы чистым человеком, далеким от всех мирских удовольствий, совершенно не имеющим частной жизни. Существование, явно наполненное самоотречением и длительным самопожертвованием: модель полностью здорового существования. Миф о Гитлере как о трезвеннике, выступающем против наркотиков и ставившем собственные нужды на второй план, был важной частью нацистской идеологии и вновь и вновь преподносился средствами массовой информации. Был создан миф, который утвердился в общественном сознании, а также среди критических умов того периода и находит отклик до сих пор. Это миф, который требует деконструкции».

Норман Олер, автор книги «Блиц: наркотики в нацистской Германии»

В 1941 году первитин попал под действие закона об опиуме, его распространение в войсках ограничили. Но вскоре после нападения на СССР правила были смягчены, и потребление резко возросло не только в армии, но и среди гражданского населения Германии. В 1941 году в войска отправили 10 миллионов таблеток.

Сталинградская катастрофа повлияла на физическое состояние Гитлера. 9 декабря 1942 года Морелль описал состояние фюрера следующим образом: «кишечные газы, неприятный запах изо рта, дискомфорт».

Гитлеру требовались особые препараты, чтобы смягчить последствия психологического и физического истощения и обеспечить поддержание химического баланса, который позволил бы фюреру руководить ходом войны. Угнетенное состояние Гитлера усугублялось его долгой самоизоляцией. На смену возбуждающему ликованию толпы пришли фармацевтические возбудители.

Чем хуже становилась ситуация, тем больше изобретательности требовалось от Морелля.

Например, в августе 1941 года, когда Гитлер заболел в Волчьем логове, Мореллю пришлось возродить Пациента А при помощи смеси витамультина и кальция в сочетании с гормональным препаратом, который он изготовил сам (состав: сердечная мышца, кора надпочечников, печень и поджелудочная железа свиней и других сельскохозяйственных животных). Эта смесь, по сути, была допинговым агентом, разработанным для того, чтобы фюрер мог соблюдать свой строгий график и проводить ежедневные военные совещания.

По мере того, как оперативная война окончательно превратилась в войну на истощение, первитин стал менее полезным – лишение сна и необходимость прикладывать дополнительные усилия для достижения финального отрезка наступления больше не были актуальны.

Примерно в это же время Гитлер, вероятно, начал поддаваться последствиям политоксикомании (повышенной зависимости от нескольких лекарств, принимаемых одновременно или последовательно).

Придворный архитектор Гитлера Альберт Шпеер так прокомментировал отношения нацистского лидера со своим врачом: «Мореллю удавалось скрывать свое медицинское бессилие с помощью искусственных стимуляторов, метода, который заканчивался полной гибелью пациента. Гитлер привык к этим средствам поддержания своей выносливости и продолжал требовать их. Он восхищался Мореллем и его методами и в некотором смысле зависел от него и его лекарств».

18 июля 1943 года, после провала немецкой операции «Цитадель», направленной на Курский выступ, Морель посреди ночи был призван оказать немедленную помощь фюреру. Обнаружив, что Гитлер согнулся пополам от боли, и подозревая, что виной тому были поданные на ужин белый сыр и рулеты со шпинатом и горошком, Морелл изо всех сил пытался найти подходящее вещество, чтобы облегчить боль. На следующий день Гитлер должен был присутствовать на важной встрече с Бенито Муссолини.

Козырем в рукаве, который нашел Морелль, был препарат, производимый немецкой компанией Merck и продаваемый под торговой маркой Eukodal. Активным ингредиентом эвкодала является опиоид под названием оксикодон, который был синтезирован из сырья опиума двумя немецкими учеными в 1916 году – Мартином Фрейдом и Эдмундом Шпейером. Последний из этих двух ученых умер в мае 1942 года – как немецкий еврей, депортированный нацистами в Лодзинское гетто в Польше.

В записях доктора Морелля указывается, что Гитлеру неоднократно вводили эвкодал (оксикодон) и скофедал, а также долантин (петидин), кодеин и морфин.

Эвкодал оказывает значительно более глубокий обезболивающий эффект, чем морфин, а также обеспечивает состояние эйфории, значительно более сильное, чем героин, его фармакологический родственник.

Укол сразу принес Пациенту А облегчение. Перед тем, как Гитлер сел на самолет, чтобы встретиться с Муссолини, ему была введена еще одна инъекция эвкодала. Введенный под кожу, этот нектар богов немедленно избавил Гитлера от сильного спастического запора и дал ему внезапный прилив энергии и энтузиазма.

Сомнительно, был ли Гитлер вообще особенно осведомлен о том, что именно он принимает, — настолько безграничным было его доверие к Мореллю. Двадцать четыре применения эвкодала записаны в записях Морелля до конца 1944 года – не считая пометок «X» или «инъекция как всегда».

Использование эвкодала/оксикодона невероятно опасно, о чем знал даже такой шарлатан, как Морелль. Две или три недели регулярного использования могут не только сделать человека физически зависимым от него, но и изменить восприятие этого бренного мира.

Немецкий философ Вальтер Беньямин, описывая чувство опьянения, которое он испытывал от приема наркотиков (в том числе перорального приема эвкодала), представил до жути знакомую картину того, что, по-видимому, происходило с Гитлером в последние годы его правления.

«…В этом состоянии у вас развивается отвращение к открытому воздуху… и мысль о внешнем становится почти пыткой. Это густая паутина, в которой разбросаны события мира, подвешенные там, как высосанные досуха тела мертвых насекомых. У вас нет желания покидать свою пещеру. Здесь, кроме того, начинают формироваться зачатки недоброжелательного отношения ко всем присутствующим, а также страх, что они могут вас потревожить, вытащить на открытое пространство».

Приём эвкодала не заменит многие другие препараты, регулярно назначаемые Пациенту А, а, скорее, дополнит их.

К 55-летию Гитлера, 20 апреля 1944 года, доктор Морелль ввел фюреру смесь витамультина, форте, камфоры и растительного коронарного профилактического средства Строфантина, а на следующее утро сделал инъекцию прострофанта, смеси от сердечных заболеваний.

6 июня 1944 года – в день высадки союзников в Нормандии – Гитлер получил от Морелла еще одну дозу препарата «Х», чтобы успокоить его, несмотря на надвигающуюся военную катастрофу.

В период с 22 июля по 7 октября 1944 года в кровь Гитлера попало еще одно чудо-лекарство – из-за его состояния после покушения, совершенного 20 июля в штаб-квартире «Волчьего логова». Из-за травм обеих барабанных перепонок к Гитлеру прибыл ЛОР-специалист по имени доктор Эрвин Гизинг со своим любимым средством от болей в ухе, носу и горле: кокаином. Этот высококачественный кокаин компании Merck, отвергнутый нацистами как «еврейский наркотик», прибыл в виде чрезвычайно психоактивного 10%-го раствора и должен был вводиться Гитлеру более 50 раз за эти 75 дней.

Гитлер обратился к Гизингу со словами: «Пожалуйста, не превращайте меня в кокаинового наркомана». На что врач объяснил, что кокаиновые наркоманы нюхают сухой кокаин, тогда как Гитлер будет получать только мазки в нос.

Именно в разгар лечения кокаином Гитлер пришел к мысли о новом наступлении на Западе — вторых Арденнах. По свидетельству Гизинга, 1 октября 1944 года Гитлер перенес передозировку кокаина, из-за чего на короткое время потерял сознание, испытав, возможно, паралич дыхания.

В жизни Гитлера были и другие врачи, но Тео Морелль оставался его любимцем.

В марте 1945 года Гитлер признался своему секретарю: «Мне лгут со всех сторон, я не могу ни на кого положиться, они все меня предают, меня тошнит от всей этой истории. Если бы у меня не было моего верного Морелля, я был бы в полном нокауте… что бы со мной стало без Морелля…»

Морелль останется рядом с Гитлером вплоть до увольнения 22 апреля – к этому времени запасы наркотиков в бункере сократились почти до нуля, и его присутствие больше не могло принести никакой пользы.

Однако именно Морель оказал обитателям бункера последнюю услугу: предоставил капсулы с цианидом, которые Ева Браун позже использовала, чтобы покончить с собой, и которыми Йозеф Геббельс и его жена Магда убили своих шестерых детей перед совместным самоубийством 1 мая 1945 года.

Гитлеровский врач-шарлатан пережил войну, был заключен в концлагерь Дахау и допрошен американцами. В 1947 году, оправданный в военных преступлениях, он вышел из поезда на перрон вокзала в Мюнхене, а уже через два часа сотрудники Красного Креста привезли его в клинику Тегернзее: бледного, с взлохмаченными волосами… В руке он держал записку о том, что у него серьезные проблемы с с

Оставить комментарий

Популярные посты:

geta

Фичи и возможности: взгляд на ключевые особенности современных технологий

troll_lol_o

Зарисовка

tytgrom

Спальные и не только места. 17-07-2024

wetfield

Грибы Самолвы

and_ekb

ЛОМы, они и в Америке ЛОМы. Тока непуганые. Пока.

id77

Смешно :-)

pro100_mica

Юбиляр дня Иван Переверзев

e_kaspersky

Самый изящный вулкан Камчатки.

bor_odin

На Ближнем Востоке у террористов взрываются пейджеры. Что это было?

• Ранее
• Архив