этого всего нет

vinah — 31.10.2018 После того, как я вернулась, все смешалось в беспамятную кровавую кашу - кажется, все-таки естественное состояние человека это в каком-то смысле темный лес, звери как метафизический алфавит и прозрачная избушка на змеиных ножках, повисающая в морозном радужном воздухе, как сброшенный костюм. А все остальное - не совсем естественное, или не человека.

Когда я уезжала, Блейк (это дедушка, который уже 30 лет приносит всем корзинки с ланчем, еще он подвозит людей на автостанцию, если нужно) заехал за мной ровно тогда, когда я сыпала на камни около домика соль из забытой солонки. В смысле, я забыла ее вернуть в столовую, поэтому решила предательски опустошить ее в камни. Соляные камни не удивили Блейка. Я объяснила ему, что это для моего дикобраза - он любит соль, как и все остальные дикобразы. Выслушав историю моих встреч с дикобразом, Блейк сказал: "Так, мы сейчас заедем ко мне домой, и я захвачу книжку про звериные тотемные легенды и значения приходящих животных у американских нативных племен, там была глава про дикобраза, но я не помню содержания, мы успеем, я просто потом буду ехать на станцию очень быстро". Мы заехали к Блейку - боже, я увидела его дом, поняла я, мне же все обзавидуются! (это оказался самый старый дом в Питерборо, что не удивительно; именно Блейк раз в месяц проводит в Колонии экскурсию под названием "Макдоуэлл Мистический и Метафизический", он вообще великий мистик) - он притащил толстую книжку, где фигурировали все звери Америки и было написано, что значит, если какой-то зверь к тебе регулярно приходит.

- Прочитай все про дикобраза, - сказал он. - Потому что тут мало к кому приходил дикобраз. Это точно твой дикобраз.
- Дикобраз - это очаровательный зверь, которого почти всегда неправильно понимают, - прочитала я. - Да, черт подери. Это про меня!
- Вот, - сказал Блейк. - Я знал. Читай дальше.
- Дикобраз имеет благодушную натуру и, судя по всему, искренне и от души получает удовольствие от всего, с чем сталкивается в жизни, благодаря врожденному мощнейшему чувству любопытства и тихого удивления миром. Именно это - любопытство и способность удивляться и восторгаться, как чудом, практически всем, с чем он имеет дело - делает дикобраза тотемным животным для всех, кто также склонен к подобным вещам. Он плоховато видит, довольно неуклюж и медлителен, но ничего не боится и все его приводит в восторг. Его иглы наполнены воздухом, что делает дикобраза плавучим и обозначает его движимость и текучесть в области эмоциональных сфер, символизируемых воздухом и водой. Дикобраз ужасно ранимый, поэтому у него иголки. Да, конечно. Ха-ха, точно. Да, Блейк, это мое животное, беру, забираю все.
- Я же говорил, - сказал Блейк. - Я тут 30 лет живу, дикобраз только к тебе ходил. От остальных уходил только.
- Если к вам пришел дикобраз, посмотрите на свою жизнь, - прочитала я. - Господи, ну и книга, они так прямо и пишут. Я тут целый месяц смотрела на свою жизнь, потому что ко мне пришел дикобраз.

Всю дорогу я читала про дикобраза, над озером висел дым, перед нами ехал жестяной блестящий фургон с водой, и Блейк стал рассказывать мне о том, как в Америке перевозят воду с места на место и зачем. Мы приехали ровно-ровно к автобусу - минута в минуту, я вскочила в него, помахала рукой, и поняла удивительное и странное: всю дорогу я не тревожилась вообще. Моя тревожность ушла. Обычно в таких ситуациях я вся трясусь, вою и смотрю на часы.

А тут я знала, что я не опоздаю на автобус и что он без меня не уедет.

Наверное, я бы хотела как-то сохранить это знание и все время держать его при себе наготове, как заряженный пистолет в кармане, но у меня пока нет соответствующих техник. Но пистолет уже есть, скажем так. Просто нужно научиться держать.

Тем же вечером, уже дома в Бруклине, я вдруг поняла, что у меня фантомные боли, но это не отсутствующее пространство как продолжение меня, а, скорей, я сама болю у пространства, которое я покинула. То есть я и была отсутствующей рукой или ногой - тем, чего нет. Все остальное было, а меня не было. Ничего подобного у меня не случалось ни с одним местом, ни с одним городом. Это не было похоже на ностальгию или желание вернуться, это не была печаль по отсутствию чего-то рядом - скорей, печаль по отсутствию себя - я сухожилия отрезанной руки, я слезы отвалившихся ног, я зрение выпавших глаз, такое.

Еще было такое, скажем: я делаю импульсивное движение, чтобы куда-то пойти - а идти некуда, этого нет. Но это все про движения, что ли - попытки совершить движения, ведущие в то, где меня нет. Движения отсутствующей руки. Судороги не отрубленного хвоста, но места, из которого он рос, если он вообще рос. После того, как я вернулась из Барда, ничего такого не было - там я просто покинула одно место и вернулась в другое, и грустила по оставленному месту, потому что оно было в некотором смысле дом. А тут - другое, неясное. Что-то похожее на подводное плавание там, где нет воды, но при этом ощущаешь себя не растерянным пловцом, а самим этим неуместным процессом. Что-то или кто-то совершает те же движения, как обычно, но ничего не происходит, потому что фантомные пальцы царапают пустоту, забирают гравий, роют землю. Но это не пустота - просто они почему-то не могут дотянуться туда, где это действие имеет смысл или просто является действием. Я забытый процесс плавания, я неточность шага, и я не тот, кто споткнулся, а момент, когда все пошло не так.

Все это очень отчетливое, и поэтому невыговариваемое и, наверное, легко забываемое. Как будто бы я действительно впервые приехала в Нью-Йорк немного другим человеком.

Потом началось обычное: ужасные головные боли несколько дней, работа, потерянная карточка метро (чертовы сто двадцать долларов, ужасно обидно), провалы в памяти ("Кто-то, как и ты, прилетел из Сан-Франциско, и я с ним разговаривала вчера про Сан-Франциско, но не помню, с кем и где"), немеющие кончики пальцев и осознание того, что мои страхи о том, что я ничего там не сделала, ничего не написала, распорядилась временем как-то не так, были полностью неверными - я очень даже всем распорядилась. Оказалось, что я отредактировала 600 тысяч знаков текста и написала около 300 - это большой кусок англоязычного большого текста, еще больший кусок русскоязычного большого текста, несколько текстов в ЖЖ (да, они считаются, я решила считать вообще все), которые наверняка потом меня от чего-то спасут, как отложенная таблетка или принесенный самой себе в неслучившуюся старость стакан воды, и редактура сборника рассказов. Еще у меня целый блокнот исписан всевозможными идеями - тогда они все казались такими правильными и естественными, и я очень надеюсь, что я про них не забуду - но я забуду, конечно же. Но когда я к ним вернусь, я все вспомню.

Иногда мне вообще кажется, что все, что я делаю, я делаю для себя же на случай, если я сюда еще вернусь.

(Что не дает мне права считать, что все, что меня здесь восхищает (как дикобраза!) является чем-то из этой же области. Нет, это из другой области; в прошлом нас нет, мы есть только в будущем)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив