«Это инициировано ФСБ»

топ 100 блогов novayagazeta29.08.2021 Экс-глава «Четвертого сектора»* Анастасия Сечина рассказывает, почему организацию признали «иностранным агентом».

В конце прошлой недели Минюст включил пермскую общественную организацию «Четвертый сектор», объединяющую журналистов-фрилансеров, в перечень НКО, выполняющих функцию «иностранного агент», за критику власти и пропаганду «лояльного отношения к сексуальным отношениям между лицами одного пола». Однако к этому моменту НКО уже не существовало — «Четвертый сектор» объявил о своем закрытии еще в последних числах июля, после того как ведомство начало проводить в их отношении внеплановую проверку. Журналисты решили продолжить свою работу в качестве неформального содружества фрилансеров «Артель». Корреспондентка «Новой» обсудила с экс-главой «Четвертого сектора» Анастасией Сечиной причины признания организации «иностранным агентом», давление на независимые медиа и судьбу «Артели».

— Не могли бы вы рассказать, за что «Четвертый сектор» признали «иностранным агентом»? Какие были доводы у Минюста?

— В заключительной части акта проверки говорится о том, что организация занималась политической деятельностью. В акте перечисляется три ее формы: участие в организации и проведении публичных мероприятий; распространение мнения о принимаемых государственными органами решений и проводимой политике; формирование общественно-политических взглядов и убеждений.

Если говорить про участие в акциях, в документе упоминаются пикет в поддержку [журналиста «Медузы»**] Ивана Голунова (в июне 2019 года полицейские подбросили журналисту наркотики. Ред.), где я была заявителем, одиночные пикеты в его же поддержку, в которых участвовала я и соучредитель «Четвертого сектора» Михаил Данилович, а также одиночный пикет в поддержку [экс-журналиста «Коммерсанта» и «Ведомостей», обвиняемого в госизмене] Ивана Сафронова, в котором участвовал Данилович. Понятно, что общественная организация «Четвертый сектор» не имеет отношения к организации этих публичных акций — мы выступали на них в личном качестве. Естественно, когда СМИ писали об этих акциях, им нужно было как-то промаркировать участников, и нас подписали как журналистов независимого медиапроекта «Четвертый сектор».

Этого оказалось достаточно, чтобы связать нашу организацию и публичные акции.

«Это инициировано ФСБ»

На пикетах в поддержку журналиста Ивана Голунова. Фото из личного архива Анастасии Сечиной / Facebook

Опять же понятно, что никакого иностранного финансирования на проведение этих публичных акций организация не получала и вообще не получала никакого финансирования на проведение акций.

— Какие еще пункты предъявляет Минюст?

— Пункт о распространении мнения о государственных органах власти стыкуется с претензией в отношении публикаций «Четвертого сектора» о правоохранительных органах и органах исполнения наказания (ФСИН). Здесь выборочно приводятся несколько статей и один наш проект. Это две публикации в «Важных историях»**:

одна о кражах как о наиболее распространенном преступлении в России,


вторая о том, что крадут пенсионеры и как их за это наказывают.


Другой текст, который вызвал претензии, —

публикация в «Таких делах» о сомнительных самоубийствах в колониях и СИЗО.


Еще одна статья посвящена жизни семьи пермяка, осужденного без доказательств.

Также в акте упомянут проект «Не издержки», где мы поднимаем проблему смертей в отделениях полиции, при задержании, СИЗО, колониях и т.д. «Четвертый сектор» писал о том, что очень часто такие смерти толком не расследуются и что никакой статистики по этому поводу нет. Минюст посчитал, что этот текст и, в частности, приведенные в нем предложения правозащитников по реформированию системы ФСИН — это негативная оценка действий органов государственной власти, которая способствует формированию к ним негативного отношения. Как раз второй пункт выводов о политической деятельности. Здесь следует подчеркнуть, что «Четвертый сектор» как организация не получал иностранных денег за эти публикации (журналисты «Четвёртого сектора» получали за эти истории стандартные редакционные гонорары, кроме того, была стипендиальная поддержка создания текстов про кражи), но так как они маркировались журналистами проекта, Минюст видит тут звенья одной цепи.

— Чему посвящен третий пункт?

— Пункт о формировании общественно-политических взглядов и убеждений касается собственно ЛГБТ и этой «чудесной» формулировки о том, что пропагандой идеи лояльного отношения к сексуальным отношениям между лицами одного пола «Четвертый сектор» способствовал формированию общественно-политических убеждений, противоречащих государственной политике. Здесь речь идет о проекте «Мы принимаем», который мы запустили больше трех лет назад, где были монологи людей, вышедших из тени в странах с высоким уровнем гомофобии. Там были не только российские истории, но и истории из Кыргызстана, Узбекистана, Казахстана и балканских стран. Во второй части этого же проекта были монологи родителей (уже только из России) о принятии собственных ЛГБТ-детей. В акте Минюст также упоминает дискуссию вокруг этого проекта, которую мы проводили в Перми.

Это те формальные поводы, которые были включены в акт. Были ли какие-то еще? Я не могу фантазировать на эту тему.

— Минюст действительно нашел иностранное финансирование «Четвертого сектора»?

— Если вернуться к первому ответу, по проекту «Мы принимаем» действительно была иностранная поддержка. Из этого невозможно создать какую-то тайну, потому что в реестре размещена краткая справка о «Четвертом секторе», где указаны источники иностранной поддержки.

— Как я поняла, вас раздражает этот вопрос. Почему?

— Нормальный вопрос, на самом деле. Понимаете, об этом сложно говорить из-за того, что есть группа людей, которая реагирует на него определенным образом. Как только ты начинаешь говорить об «иноагентстве», тебе сразу задают вопрос: «Так было иностранное бабло или нет?» И если было — то все. Ты сразу виновен, и не важно в чем, потому что некий иностранный фонд или некая иностранная организация, которая оказала поддержку твоему проекту, сразу приравнивается к заказчику услуги. Эти вещи не различаются в общественном сознании.

Объяснить таким людям, что это в принципе нормальная практика, когда некие фонды и организации поддерживают определенный набор ценностей, связанных с правами человека, практически невозможно.

— Как вы можете оценить доводы, которые привел Минюст в акте проверки, как журналист?

— Как журналист я могу оценить это как прямую цензуру. В качестве контраргумента нам говорят, что писать никто ничего не запрещает. Часть людей и, в частности, людей во власти, отрицают присвоение статуса «иностранного агента» как прямую цензуру. Но по факту это она и есть.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

Они придумали «иноагентов»

Где избираются депутаты, законы которых уничтожают «Дождь», «Важные истории» и другие российские медиа

— В чем специфика применения закона об «иностранных агентах» в вашем случае?

— Получается, что для получения статуса достаточно двух компонентов.

Первый элемент — ты лично или твоя организация получаете любые иностранные деньги на любой проект.


Второй — ты лично или твоя организация, или связанные с ней люди и инициативы реализуют некие действия, которые расцениваются властями как политическая деятельность.

Первый элемент не обязательно связан со вторым. Нет необходимости, чтобы сама организация что-то реализовывала, достаточно неких связей. Акт нашей проверки говорит именно об этом.

Кроме того, мы видим, что политической деятельностью признается выражение неких позиций, которые противоречат государственной политике. Или критика органов власти, как это было в проекте «Не издержки».

К тому же сейчас над всеми, кто получал какие-то гонорары от «Четвертого сектора», висит угроза получить статус «иностранного агента» — физического лица. Не важно, в каких проектах «Четвертого сектора» этот человек участвовал; если он занимается чем-то, что власти могут расценить как политическую деятельность (по сути, любой публичной активностью), угроза «иноагентства» сохраняется.

— Вы закрыли проект еще на стадии проверки, до внесения в реестр НКО, выполняющих функцию «иностранного агента». Почему вы решили, что последствия могут быть самыми серьезными?

— Весной Минюст нас уже извещал, что плановая проверка состоится в ноябре. Это обычная практика для общественной организации. В июле же мне позвонили и сказали, что появилось распоряжение о начале внеплановой проверки. Когда я спросила о причинах, мне сказали, что эта история инициирована ФСБ. Правда, ни одного подтверждающего документа у меня нет, так что вполне может быть, что это и не так.

Мы не испытывали иллюзий по нескольким причинам. Во-первых, нас и так собирались проверять по плану, зачем нужно было переносить? Во-вторых, это была инициатива правоохранительных органов, а это плохой знак. В-третьих, мы видели, что происходит со СМИ вокруг. Так что мы понимали, что это не какое-то рядовое событие. Весь контекст говорил о том, что проверка закончится признанием.

— Уже понятно, что по закону об «иностранных агентах» статус можно присвоить практически кому угодно, и закон действует выборочно, хоть и пресс-секретарь президента Дмитрий Песков это отрицает. Как вы думаете, почему сейчас это коснулось именно «Четвертого сектора»?

— Вы знаете, даже у нас есть хейтеры, которые формулируют это так: «а этих-то за что? Вроде и не за что. Что они сделали такого хорошего, чтобы их запихнули в такую приятную компанию?» Так что это будут мои фантазии на тему.

Сейчас ведется некая кампания по усмирению медиа.

«Это инициировано ФСБ»

Анастасия Сечина дает объяснение полицейскому. Фото из личного архива

Преимущественно эта кампания реализуется на федеральном уровне, и пострадавшими становятся реально крупные проекты, которые выпускают громкие расследования или делают какие-то громкие публичные заявления. У них огромный охват, есть аудитория. Нужно было показать, что эта кампания коснется не только федеральных проектов, но и небольших инициатив.

Когда признали первых физических лиц «иностранными агентами», там был мой коллега Сергей Маркелов** (как физическое лицо внесен в реестр СМИ-иноагентов. Ред.). Маркелов также часть медиапроекта «Четвертый сектор». Сережа — независимый журналист, который писал о многих проблемных вещах, в частности, плотно освещал дело Юрия Дмитриева (глава карельского общества «Мемориал». В прошлом году его приговорили к 13 годам колонии строгого режима по обвинению в насильственных действиях сексуального характера над собственной приемной дочерью. Дело называли политическим. Ред.). Но были и другие федеральные журналисты, которые, казалось бы, должны больше раздражать власть. Было бы логичнее, если бы начали с них. Начали с него. Мне тогда казалось, что

это в некоторой степени демонстрация того, что «размер не имеет значения».

— После закрытия журналисты «Четвертого сектора» объединились в неформальную «Артель». Чем для вас было объединение «Четвертый сектор», что его в том или ином виде попытались сохранить?

— Медиапроект «Четвертый сектор» — как зонтик. Это было нечто большее, чем общественная организация. Сформировалось объединение журналистов, для которых сетевое издание «Четвертый сектор» и общественная организация «Четвертый сектор» были только инструментом. Это было зафиксировано даже в наших внутренних документах. Любой участник нашего объединения был волен создавать любые юридические лица, чтобы реализовывать свои задумки, если это необходимо. Я и Михаил Данилович были учредителями общественной организации поддержки развития медиапроектов «Четвертый сектор», с помощью которой мы могли реализовывать свои задумки, которые соответствовали уставным целям организации.

Беда в том, что и медиапроект, и общественная организация, и сетевое издание носили одно и то же название. Хорошее название, которое распространялась на все, что мы делаем как маркер. «Четвертый сектор» изначально образован от соединения образа СМИ как четвертой власти с образом НКО как третьего некоммерческого сектора. Название показывало, что мы связаны с медиа и что нашей целью не является получение прибыли. В итоге это название позволило Минюсту связать всю нашу деятельность воедино и дать статус «иностранного агента».

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Журналисты — не иностранные агенты!»

Обращение к российской власти против преследования независимой журналистики в стране. Полный текст

Однако для нас объединение журналистов, фактически содружество, было первично как форма. Оно позволяло нам работать вместе, помогать друг другу, вовлекать друг друга в свои проекты. Это объединение журналистов-фрилансеров, у которых, как правило, нет тыла. Фрилансеры обычно одиночки. Если это был сознательный выбор, а не решение от безысходности, такому журналисту важно сохранять максимальную степень свободы.

Такие люди в «Четвертом секторе» получали тыл, которого одиночкам как раз не хватает.

У нас журналисты могли получить помощь как и в редактуре текста, так и в работе над более масштабными проектами. Это объединение было первично, поэтому, назвавшись «Артелью», мы заявили о том, что суть объединения остается в неформальном статусе.

— Не боитесь ли вы, что «Артель» также начнут преследовать? Какие остаются риски?

— На самом деле все оказалось не так просто, как мы думали изначально. Сейчас для меня продолжение работы в «Артели» — это риск уголовной ответственности. По сути, продолжается некая активность, аналогичная той, что была в «Четвертом секторе». Это могут расценить как то, что я как руководитель организации, признанной «иностранным агентом», уклоняюсь от регистрации в качестве «иностранного агента». При этом не имеет значения, что я даже не являюсь лидером «Артели». Внутренними документами у нас закреплено, что это абсолютно горизонтальная организация, в которой нет директора, и все вопросы решаются коллегиально. Юристы говорят, что в таком случае лидерами «Артели» могут признать вообще всех, и меня в том числе.

Так что сначала мы были плохо информированными оптимистами, мы думали о том, что можно сказать, что мы уходим в неформалы. Но мы видим, что уже начали формировать список «иностранных агентов» без регистрации юридического лица, куда уже включили «Голос»***.

— Думали ли вы, что будете делать в случае такого развития событий?

— Вопрос на самом деле очень сложный. К примеру, формально должно быть недостаточно, чтобы все содружество признали «иностранным агентом», если кто-то из его участников получит какие-то иностранные деньги. Но на наших глазах происходит история, при которой то, что мы считали формально недостаточным, становится достаточным. Раньше юристы мне говорили, что должна рассматриваться изолированно деятельность организации. Но, как мы видим по акту нашей проверки, одним из поводов для признания «Четвертого сектора» «иностранным агентом» стали уличные акции в поддержку Ивана Голунова и Ивана Сафронова.

Поэтому и здесь мы можем считать невозможным, что все содружество признают «иностранным агентом» только потому, что кто-то из участников получил перевод от бабушки из Молдавии, но наши представления об этом могут оказаться неверными. У «Голоса» в качестве источника поступления денежных средств гражданка Армении значится. Поэтому сейчас я неуверенно говорю о дальнейшей судьбе «Артели», даже с учетом того, что о ее работе мы уже заявили. Мы сможем собираться на кухне, остаться как неформальное содружество, но, чтобы избежать получения статуса «иноагента», из публичного поля нам придется уйти.


Дарья Козлова

* Включен Минюстом в перечень НКО, выполняющих функцию «иностранного агента».

** Включен Минюстом в перечень СМИ, выполняющих функцию «иностранного агента».

*** Включен Минюстом в перечень незарегистрированных организаций, выполняющих функции «иностранного агента».

Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
23 марта 1876 г. (137 лет назад !) Павел Николаевич Яблочков получил патент на изобретенную им «электрическую свечу» . Она стала первым электрическим источником света. Патент был получен в Париже, ибо, несмотря на то, что изобретение Яблочков сделал еще в ...
Можно зарабатывать, продавая чужой товар. Это умеют и в Замбии. Можно поставлять изготовителям товара сырье или рабочие руки. Польша, Россия, Украина это неплохо умеют. Можно делать товар самому, что заметно круче. Китай, Корея, Малайзия... Можно делать станки для изготовления товаров. Маш ...
После заявления уважаемого Стивена Харпера, о том, что он не будет сидеть за столом с членами небезизвестного кооператива, в МИДе Мордора обиделись . Давайте обсудим на конкретных примерах: насколько изменился ваш уровень жизни, после запрета на ввоз кленового сиропа в Россию. ...
А теперь и четыре не спасают)) Ностальгирую я иногда по тем временам.. а ...
На нашей встрече с sergeydolya в Сочи Сергей говорил, что под всеми своими рекламными постами ставит тэг "реклама" и вместе с небольшой группой топ-блогеров выступает за то, чтобы так поступали все. Жест, конечно, правильный - быть честными с читателями, но при их уровнях доходов ...