«Эшелон на Самарканд» Гузель Яхиной. Эшелон умирающих детей, красноармеец Деев

uborshizzza — 07.05.2021



Гузель Яхина после успеха своей первой книги «Зулейха открывает глаза» кует железо, пока горячо. Она уже выпустила роман «Дети мои» о немцах Поволжья, а теперь «Эшелон на Самарканд». Примерно обозначился круг тем, на которые она собирается писать: это Поволжье от 1917 до 1940-1947 года.

Женщина она еще не старая, так что, возможно, когда-нибудь дойдет и до 1977 года, когда появилась на свет.

Обычно о том, появился ли новый писатель, судят не по первой удачной книге, а по второй, хотя бывают авторы, которые ничего не пишут после первого успеха. Но Яхина написала. «Дети мои» получились довольно скучной книгой, а ее главный герой – сумасшедший немец, травмированный смертью жены и сочиняющий сказки, не нашел понимания у читателей. Но я бы не сказала, что «Детей» ругали – их замолчали.
Пришлось Яхиной возвращаться к сюжетам из первой книги. В конце концов, один раз прокатило, так почему бы не повторить на бис? В «Зулейхе» удались те куски, где герои едут по железной дороге этапом, а Игнатов – начальник поезда, и где Игнатов лезет из шкуры вон, пытаясь прокормить своих голодающих подопечных, когда они оказались в тайге на зимовке.

В «Эшелоне на Самарканд» Яхина решила эти темы совместить, а главным героем сделать не женщину, а именно начальника поезда Деева. В этот раз герой обошелся без имени, тем более, что и фамилия на слуху. Как сейчас помню, в школе учили: «Был у майора Деева товарищ майор Петров». Иностранцы, когда в их кино попадается русский, тоже берут фамилию из какого-нибудь известного произведения.

Деев – хорошенький, молоденький, ему 20 лет, но уже участвовал в гражданской войне и много душ загубил, отчего его мучила совесть. Однажды он, охраняя вагоны с продовольствием, открыл огонь по ворам, а это оказались малые детишки, которых один нехороший человек собрал в банду. Грабили они вагон с шоколадом, и их бедные трупики были перемазаны шоколадом, отчего Деев навсегда перестал есть сладкое.

Вот почему, когда Деев получил задание сопровождать голодающих детей Поволжья на поезде в Самарканд, откликнулся на это предложение с огромным энтузиазмом: он надеялся так искупить свою вину.

В помощь ему была дана железная женщина комиссар Белая (тоже обошлась без имени – невелика птица), умственно-отсталый поваренок, пожилой, но еще бодрый фельдшер Бут 72 лет, 11 невнятных социальных сестер, набранных бог знает из кого (попадья, библиотекарша и др.). Внимания там заслуживала только одна красавица Фатима (единственная, у кого есть имя) , которая пошла на эту работу, чтобы унять боль из-за смерти своего сыночка Искандера, а вообще по профессии эта женщина была ученый-ихтиолог.

На протяжении всего романа Яхина старалась выстроить конфликт характеров между Деевым, который был весь из себя мятущийся и добренький, и правильной Белой, которая четко выполняла только то, что было положено и рационально. Но конфликта особо не получилось – больно вялые эти персонажи. Белая к тому же еще и собиралась стать монахиней и росла в Зачатьевском монастыре, а ее большой любовь был … портрет красивого мальчика. Как она потом узнала, это был царевич Алексей Романов, и она написала донос, чтобы его сняли оттуда, где он висел (из пекарни монастыря). Нет, ну не маразм?

Белая считала, что нужно взять в поезд столько детей, сколько можно реально довести, т.е. отобрать тех, кто постарше, и кто еще на своих ногах, а Деев взял всех, кого нашел. В результате их нечем было кормить, и они каждый день умирали. Более того, в поезд еще подкинули младенца, которого назвали Кукушонок.

Яхина перечислила 500 кличек детей, объяснив, что в них – вся судьба, характер и происхождение этих детей. Этому посвящена целая глава - ну, очень увлекательно. Но это все, что она о них написала.

Про 11 социальных сестер и вовсе ничего неизвестно.

Большую часть романного времени занимают поиски Деевым продовольствия, топлива, вещей.

Еще в самом начале романа Деев выпросил у командира полка сапоги, чтобы дети могли от приемника-распределителя дойти до поезда. Потом он должен был отдать сапоги солдатам, но они по собственной инициативе отдали детям свои рубашки. А командир отдал три георгиевских креста, которые были серебряные, чтобы их потом можно было сменять на хлеб.

Далее Деев на какой-то станции пришел в ЧК и стал просить еду. Чекисты на время прекратили пытать несчастных граждан, прослезились и дали ему провизию. А другой раз он заявился на ссыпной пункт, где собирали отобранные у несчастных крестьян зерно и скот, и там ему позволили забрать новорожденного теленка. Но до этого фельдшер Бут и Деев помогли корове разродиться. И уж теленочек был такой милый, а коровка так переживала, что увели ее сыночка, но увели и застрелили прямо в бархатное ушко. А потом съели. Вот ведь ужасы какие!

Поезд был составлен из разномастных вагонов, и один был бывшей походной часовней. Однажды поезд нагнали белоказаки, которым срочно приспичило помолиться в часовне. Деев был против, ибо атеист, но ему пообещали дать ящик мыла, а мыло было необходимо для стирки. И вот идет служба, литургия, а на полу умирают от холеры дети. Но мыла так и не дали, потому что у них самих не было, т.е. обманули они Деева. Но зато они оставили свою кибитку, а там было много ценных вещей, которые можно было сменять на еду.
Потом белоказаки оставили на путях гору соленой рыбы. А ранее они сожгли из зверства вагон с рыбой, в чем их очень упрекал Деев. Таким образом, они искупили свою вину. Вот только где они взяли столько рыбы?
А казачий атаман позже покончил с собой в Казани следующим образом. Он обмотался взрывчаткой и пришел в церковь, которая стала музеем атеизма, где выставили на всеобщее обозрение мощи святого, вынутые из раки, и стал молиться. К нему присоединился священник. Потом он себя взорвал, прихватив на тот свет отряд красноармейцев, окруживших церковь. Вот какой был прекрасный и верующий человек!

Изначально Деев надеялся спасти всех детей, он даже жевал пишу для лежачих, которым нельзя было давать сразу обычную кашу. Однако они все равно умирали. Деев их хоронил, но замещал их детьми-беспризорниками, хотя это было запрещено. Именно так в эшелоне разразилась эпидемия холеры, из-за чего погибло еще больше детей.

Да, еще же Деев опекал новорожденного. Он вначале нашел ему кормилицу, а потом выкупил ощенившуюся собаку. Эту собаку он нашел на рынке: там продавали головы щенков на мясо, а Деев сообразил, что у продавца должна быть и собака. Собака кормила младенца, и ее назвали Капитолийская волчица.

Белая и Деев делили одно купе. Со временем они стали спать вместе, но эта женщина ему не нравилась. Он считал ее стервой, и вне койки они были на вы.
Она же говорила, что их отношения нужны для того, чтобы успешно доехать. Белая в принципе не могла забеременеть, т.к. была всеобщая мать. Мать не любит конкретных детей или мужчин, а любит детей в целом, как понятие.

Дееву нравилась Фатима, и ничего, что ей уже за 40: в 40 лет жизнь только начинается, прямо, как у самой Яхиной. Фатима без конца ласкала детей, пела им песенки и называла всех Искандерами.
Здесь конспективно воспроизводится любовный треугольник из сериала про Зулейху (в романе его не было). Там Игнатов спал с бойцом отряда ОГПУ, Настасье – русской девушке, а сох по татарке Зулейхе. Зачем менять хороший сюжет? Вот и Яхина так решила.

Среди подобранных беспризорников один был особенный. Его звали Загрейка, и он был аутист. Загрейка – единственный, кому посвящена целая глава. Яхина утверждает, что она описала его переживания, руководствуясь научным трудом про мышление аутистов. Загрейка обожал Деева, считал его своим старшим братом. Он всюду ходил за начальником поезда, лежал рядом с ним, когда тот занимался любовью с Белой, а также лизал ему ноги, как собака.

И вот эшелон добрался до пустыни. Но машинист нечаянно поехал не по той ветке, и они оказались посередине пустыни, а рельсы кончились. Все сидят голодные, вот-вот кончится вода, и жуткая жара.
Тогда Деев отправляется в путь. За ним увязывается Загрейка, Деев гонит его прочь, кидается в него песком. От жары и голода у Деева начинаются глюки: он видит Фатиму, говорит ей о любви, а потом он видит смерть. Смерть какая-то маленькая и тощая, но Деев ее бьет, душит, потом хочет пристрелить, но у него нет патронов. Тогда он дулом нагана выдавливает у смерти сначала один глаз, а потом другой.
Как вы понимаете, это был Загрейка, и сцена эта описана дважды. Вначале во внутреннем монологе Загрейки, где он рассказывает, как любит Деева, какой Деев хороший, и как он пошел за Деевым по пустыне, а тот кидал в него песком, но ведь это не больно. Он продолжил за ним идти, потому как вдруг брату станет плохо, а он его спасет. И вот брат упал, Загрейка к нему подбежал, чтобы оттащить в тень, и впервые в жизни у него в голове стало хорошо, ясно, но брат достал пистолет…

Очнулся Деев в караван-сарае у какой-то старухи. Рядом с ним изувеченный ребенок – кто же его так? Он и не узнал, что это – Загрейка. Потом в караван-сарай заявились басмачи-киргизы. Он пытался им объяснить про детей, но они не понимали русский язык. Басмачи над ним издевались, однако оставили в живых и отпустили. Он пошел к поезду, неся на руках больного ребенка. А в эшелоне – благодать: все сытые, и рельсы проложили, чтобы можно было вернуться на основную ветку. Кто это сделал? Басмачи. Они сами догадались, что детям надо помочь. Басмачи – они душевные, им ничего и объяснять не нужно.
Потом басмачи еще принесли эшелону подарок: изрубленные саблями солдатские красноармейские шинели и шлемы – это они уничтожили отряд большевиков. Эти куски шинелей с кусками человеческого мяса прекрасно горели в топке, что позволило поезду на всех порах лететь к Самарканду.

В Самарканде тех детей, что Деев подсадил по дороге, не хотели принимать на довольствие. Но он уговорил даму, которая этим занималась, взять всех. Для этого пришлось ее поцеловать прямо в седые усики, т.к. другие аргументы не действовали. После этого ошеломленная дама согласилась.
Всего у Деева погибли 100 детей из 500, что было даже меньше, чем у других эшелонов.

Поезд готов убыть в Казань. Фельдшер на прощание напился, Белая убыла к другому месту службы, а Деев, наконец, обнялся с Фатимой. Роман заканчивается тем, что эти трое едут в поезде, а по шпалам за ними ползет слепой Загрейка – он хочет к брату.

Яхину спросили, почему она так обошлась с Загрейкой при прочем относительном благополучии.
Здесь мне хотелось бы дать некоторую информацию. Скромнейшая Яхина пишет исключительно по следам истории своего рода. «Зулейха» - это про ее раскулаченную татарскую бабушку, «Дети мои» - про немецкого дедушку. «Эшелон» - про еще одного деда. Его спасло ГПУ в 1922 году. Тогда, во время голода, были организованы «поезда Дзержинского», на которых из Поволжья вывозили беспризорников в более хлебные районы.
«Да, это маленький кусочек семейной истории, от которой мало что осталось. Доподлинно известно, что дедушка, 1909 года рождения, сразу после 1917 года был отдан в детский дом. Многодетная крестьянская семья не могла его прокормить. Лишний рот. Мне долгое время казалось, что это жестоко, но потом я поняла, что это был единственный шанс для него спастись. Вначале он жил в детском доме. В какой-то момент он оттуда сбежал, долго беспризорничал, а потом его отправили с такими же ребятами в Туркестан. Там он тоже сбежал и опять оказался на улице. А потом каким-то образом вернулся к себе в Татарию. Он считал, что всем был обязан советской власти. А главное — тем, что его спасли от голодной смерти. Он никогда не задумывался о том, что, если бы не эта власть, он бы не оказался в детском доме. В сознании деда навсегда осталось, что родители отдали его в детский дом, а советская власть его спасла. И даже тот факт, что половина детей, с которыми он ехал в Самарканд, по дороге умерла, не могла повлиять на его установки и убеждения. Он-то выжил! Он и есть тот самый мальчик Загрейка, для которого существует только один герой и спаситель, начальник поезда Деев. В каком-то смысле он повторил судьбу многих своих сверстников.
Что же касается Загрейки — здесь действительно есть притчевый момент. Через образы Загрейки и Деева я хотела рассказать о советском человеке. Деев в первые годы советской власти был принужден к убийствам, на его руках кровь невинных. При этом он человек очень хороший, он искренне желает спасти этих детей и жертвует собой ради них. И то, что эшелон достигает-таки Самарканда, происходит благодаря неимоверному напряжению сил Деева. В биографии Деева сочетание, с одной стороны, многих убийств, а с другой, по-настоящему героических поступков. В этом мне видится суть советского. В раннем советском времени было много преступного, кровавого, жестокого. Но при этом люди, которые совершали преступления, служа сначала Революции, а потом тоталитарной системе, совершали и настоящие подвиги. В этом сложность для нас, сегодняшних, выработать четкое отношение к советскому прошлому, потому что оно очень неоднозначное, амбивалентное».
Вот именно, все такое притчевое-китчевое. Дети всех примиряют. Ради их спасения одинаково ведут себя и белые и красные, люди снимают с себя последнюю рубаху. Но все же советские люди были слепые: большевики их ослепили, а они все равно любили СССР. И еще неизвестно, что выросло из выкормленного собакой Кукушенка.
Кроме ценных мыслей про советских людей еще имеются идеи о том, что такое настоящая мать: это та, что любит всех детей и не имеет собственного ребенка. При этом такие матери разделяются на 2 категории: одна может всех обнять и приласкать, а другая обеспечить соблюдение жизненно необходимых правил. Спрашивается, зачем в этой схеме мужчина? Разве что в тяжелых обстоятельствах и тот, который ранее чем-то провинился перед детьми. А они все провинились - так что со всех можно требовать.

Присутствующие в "Эшелоне" ужасы какие-то странные, будто бы мало того, что дети умирали от голода и болезней, были беспризорными. Нет, вот Деев пристрелил бедных детишек-воришек и с ужасом смотрит на их перепачканные шоколадом личики. Дети, может, впервые в жизни ели шоколад, а он их убил! Точно то же с этим аутистом. Видимо, это нужно для того, чтобы проняло самого жестокосердного читателя.

А то, что в топке жгли шинели, снятые с изрубленных на куски красноармейцев? К чему это? Я не поняла. Красных не жалко? В топку их?

Роман написан стремительным галопом: видимо, нужно спешить, чтобы взяться за новый эпос. Во-первых, еще не увековечена одна из бабушек, во-вторых, есть еще дальние родственники. Ждем-с нового шедевра.

В верхнее тематическое оглавление
Тематическое оглавление (Рецензии и ругань)

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив