Еще раз об охотниках на ведьм и фэнтези

anairos — 28.04.2019 Удивительно все же, насколько сильно европейская культура сформирована Реформацией. Сколько веков прошло, а она по-прежнему с нами.

В комментариях к прошлому посту мне напомнили, что единообразная мода охотников на ведьм происходит от пуританской манеры одеваться 17 века, а в фэнтези она вошла, вероятнее всего, от Соломона Кейна, который был как раз и пуританином, и охотником на нечисть. Да и сочетание клинка и пистолета для него – излюбленный вариант.

А еще в комментариях речь зашла о разнице между условно-католическим охотником и условно-протестантским.


Первый отличается тем, что в его мире есть не только злая, нечистая магия, но и хорошая, святая, то есть церковная. Против демонов и нежити он будет использовать святое распятие, молитвы, освященное оружие (включая пули, если понадобится), а отправляясь на очередную битву, обязательно получит благословение священника, который его духовно наставляет.

В общем, это такой паладин-крестоносец, даже если он не носит доспехов и паладином себя не называет. А может и носить, и называть. Например, Майкл Карпентер из цикла «Досье Дрездена» – самый настоящий Рыцарь Креста. У него есть святой меч, врученный ему архангелом, и с помощью этого меча и силы веры Майкл побеждает не только вампиров и злых колдунов, но даже падших ангелов и драконов.

Правильному паладину при этом даже не придет в голову приписывать заслугу за победы себе. Он, конечно, приложил все усилия, но он в любом случае не одинокий герой, на стороне которого только он сам. За ним стоит могущество Бога, даровавшего людям Свою силу и правила законного доступа к ней.


Второй находится в совершенно иных условиях. Для протестанта святой магии не бывает. Бог не творит чудес в ответ на молитву, и вообще присутствует в мире в основном как фигура умолчания. Чтобы добиться успеха, положись на Бога и действуй так, словно Его нет вовсе.

В реальном мире этот подход работал как нельзя лучше, потому что в реальном мире нет ни драконов, ни вампиров, а колдуны далеко не так могущественны, как им самим бы хотелось. Но в фэнтези он приводит к тому, что охотник-протестант видит вокруг себя могущественное и активное Зло, но нет ни следа такого же могущественного Добра.

В таких условиях охотник неизбежно станет... правильно, как в мире WH40, пуританином или радикалом. Один – мрачный фанатик с огнем в глазах, который изведет любой намек на паранормальное на своем пути или погибнет, пытаясь. У него самая веская мотивация: он видит, что без его усилий сатана в мире восторжествует.

Другой – циник и прагматик, считающий, что ради победы над тьмой можно использовать любые средства, включая ту самую тьму. Для победы над нечистью он будет прибегать к языческой магии, оберегам и заклинаниям. Да, это грех и обрекает душу на проклятие – но ведь не зря сказано в Писании «кто стремится спасти душу, тот ее погубит, а кто погубит душу ради Меня, тот спасет ее».

Пуританин может быть прав – но радикал, как правило, оказывается успешнее.


Кстати, «сороковник» в этом смысле весьма интересен, потому что там инквизиция и церковь – разные и даже порой враждебные структуры. Церковь стоит в основном на «католических» позициях – у них есть молитвы, святыни и реликвии, на которые они полагаются для защиты от Хаоса, а все остальное суть ересь и должно быть очищено огнем, даже псайкеры, без которых немыслим сам Империум.

Инквизиция же, наоборот, вполне «протестантская». Пуритане не верят вообще ни в какую магию, хотя и чтут Бога-Императора, как велено. Псайкеров, правда, обычно готовы терпеть и даже ценят. Радикалы применяют все, что может пригодиться, даже силы Хаоса, но к святыням и молитвам прибегают редко.

Это отчасти даже странно, потому что в этом сеттинге вера и реликвии, связанные с Императором и его последователями, действительно обладают некоторой властью и дают защиту – и притом являются единственными безопасными для людей магическими средствами.


Осмыслив все это, я решил в очередной раз вспомнить: а как у православных обстоят дела с подобной образностью?

Русское православие – самая магическая ветвь христианства. И молитвы, и святыни, и таинства церкви существуют здесь в количестве, какого бы и Экклесиархия не постыдилась.

Но вот в чем дело – к ним тут по-прежнему относятся более чем серьезно.

Католическая церковь прошла Реформацию и Просвещение. Руси Реформация не коснулась, а Просвещение фактически началось у нас после семнадцатого года. До того вольнодумство и рационализм оставались привилегией небольшой прослойки образованных людей.

Ну а семнадцатый год, в свою очередь, так основательно развел у нас церковь и государство, что православная культура со всей ее образностью на долгие десятилетия оказалась замкнутой в себе самой, отделенной от общерусской культуры.

А ведь сказка может вырасти только на могиле мифа. Герои, побеждающие зримую, а порой и осязаемую нечисть крестом и молитвой (или языческими заклинаниями), возможны только там, где все это воспринимается уже как метафоры.

Это не значит отсутствия веры. Католик верит в Бога, верит в дьявола, верит и в то, что молитвой и крестом можно отогнать нечистую силу. Он не верит лишь в то, что все это может происходить наяву, в мире физических вещей. Религия оперирует вещами, обитающими на иных планах бытия.

Но православный, хоть и не видел ничего подобного в своей жизни, все равно подозревает, что святитель Иоанн Новгородский действительно ездил на бесе в Иерусалим, а дивеевская канавка буквально встанет огненной стеной до неба, когда к ней подойдет антихрист.

Поэтому-то и невозможна литературная традиция православного фэнтези – по крайней мере, в России. Персонаж, творящий зрелищные чудеса, обязан в ней быть святым – то есть прежде всего монахом-подвижником, а из него не слишком подходящий протагонист героического романа.


В результате всего этого постепенно сложилось литературное направление, о котором я уже писал в статье «Колдуны и чудотворцы».

Оно по-своему интересно. Святая церковная магия в нем существует и работает – но совершенно не так, как у католиков. Она не производит мгновенного эффекта здесь и сейчас. Прочитав молитву, демона не отгонишь. Освятив пули, не сделаешь их смертоносными для вампиров.

Церковная магия действует исключительно на человека, который ее практикует. Молитва, пост, участие в таинствах и тому подобные символические действия создают вокруг него ауру «русской защиты» – делают неуязвимым для темных потусторонних сил.

В результате рядом с героем такого произведения меняется сам жанр книги. Раввин из анекдота, помолившись, превратил, как известно, субботу в четверг. Наш протагонист, оказавшись в фэнтези, превращает его в обычный боевик, где противники могут пользоваться только простыми человеческими средствами – и победить их можно точно так же.

Лучший образец жанра – конечно, Зервас. Но его одного не хватило бы, чтобы говорить о жанре. Есть и другие: «Юлианна» Вознесенской, «Древнерусская игра» Арсения Миронова, произведения малоизвестных православных авторов, опубликованные в сети.

Таким способом автор убивает сразу двух зайцев. Он пишет произведение о волшебном мире и в то же время сохраняет в нем реалистическое православие, не дающее своему последователю никаких сверхъестественных сил.

О побочных эффектах, возникающих при этом, я тоже уже писал.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив