Диана Кук: дебри новые, а проблемы старые

fem_books — 31.01.2022 Агнес сидела на корточках у костра, сгребала сосновые иголки в разные фигуры и гадала, не обижает ли этим иголки – может, они предпочитают собираться в другие фигуры.

   

Главный бич планеты – перенаселение. В загрязнённом промышленными выбросами воздухе захлёбываются кровохарканьем старики и дети. За медицинской помощью обращаться бессмысленно и отчасти безнравственно: людей слишком много. В тщетной надежде дать больной дочери другой воздух Беа и её гражданский муж Глен отправляются выживать в заповедник Новые Дебри. Они обязуются вести кочевую жизнь, не жить в домах и вообще не заниматься строительством, не оставаться долгое время на одном и том же месте, не пользоваться современными средствами гигиены и санитарии, отказаться от цивилизации по максимуму. Цивилизация, впрочем, от них не отказывается: за выполнением свода правил следит целая толпа надзирателей. Антиутопия? Возможно, и в то же время для выживальщиков-экспериментаторов Новые Дебри настоящая утопия, место, которого нет и не может быть. Хрустальные ручьи, зелёные леса, чистый и свежий воздух... Кажется невероятным, что в асфальтово-бетонной Ойкумене сохранилась эта девственная природа.

В нескольких кварталах от их жилого корпуса росло дерево, обнесенное оградой, чтобы к нему никто не прикасался. Каким-то чудом оно все ещё ухитрялось цвести каждую весну, и люди приходили отовсюду посмотреть на его розовые цветы, как из тонкой папиросной бумаги. А когда лепестки опадали, толпа теснилась у самой ограды, стараясь поймать те, что переносил через ограду ветер. Остальные увядали вокруг ствола. Это дерево было одним из десяти оставшихся в Городе. Беа посчастливилось жить рядом с ним.

Дебютный роман мастерицы короткого рассказа Дианы Кук [Diane Cook] «Новые Дебри» [The New Wilderness] в 2020 году вошёл в короткий список Букеровской премии. Несмотря на это (а возможно, и благодаря этому) книгу ругают, и иногда за дело. Язык местами непролазный – как действующие лица продираются через бурелом, так читательница ломится через сложные синтаксические конструкции. Так-таки оригинал пришлось отложить и брать в руки перевод Ульяны Сапциной, в значительной степени сгладивший речевые шероховатости Кук. Второстепенные персонажи невнятные, кроме Вэл, Дебры и отчасти Карла, который, впрочем, по законам развития сюжета занял под конец уютную нишу опереточного злодея. Как на первобытном рисунке безукоризненно переданы бьющиеся рыбы и бегущие быки, а человеческие фигуры намечены лишь штрихами, так вся "стая" — только ненавязчивое сопровождение к отношениям Беа и Агнес, почти архетипических Матери и Дочери. Почти — потому что они не хотят быть архетипами.

Беа производит впечатление толковой женщины, и только бесконечное отчаяние, знакомое матерям неизлечимо больных детей, могло ввергнуть её в эту авантюру. Как развидеть, что твои близкие подруги, единомышленники, сёстры и братья по разуму, день за днём... дичают? Ещё вчера они разговаривали сложными конструкциями, цитировали классиков, ссылались на научные данные, а сегодня имеем диалог:

– На днях тут плотно пообщался с Гленом, – начал он.
– Да, было дело.
– Давно мы с ним уже так не общались.
– Угу.
– Клёвый мужик.
– Клёвый мужик?
– Ага. – Вид у Карла стал удивлённым. – Он клёвый мужик.
– Ты жил с ним, спал рядом с ним, срал в ту же яму, что и он, и так несколько лет подряд. А до того он был твоим преподом. И ты только сейчас понял, что он клёвый мужик?
Карл нахмурился.
– Нет, знать-то я знал. Просто сказал сейчас. Давно уже не говорил. Мне что, нельзя просто взять и сказать?
У неё задергалось колено – об этом нервном тике не было нужды вспоминать уже несколько лет. Она вздохнула.
– Можно, конечно. Он клёвый мужик, – согласилась она.

И это ещё из наиболее осмысленных. Да, дочь Беа спасена, но какой ценой? Агнес никогда в жизни не была в театре, в кино, забыла буквы и счёт времени, никогда в жизни не напишет письма (Беатрисе ещё пишут – мать, знакомые), не докажет теорему Пифагора, не погладит собаку или кошку, не сочинит стихотворение. И самое главное, всё, что упущено, упущено безвозвратно! Бытие определяет сознание – среди кровищи и грязищи ничему, кроме кровищи и грязищи, не научишься. Да, группу Глена окружает головокружительно прекрасная природа, однако от тягот повседневного существования никто уж никаких красот не замечает. Да, теоретически трудности должны бы их сблизить, сплотить, но теоретически теория и практика одно, а практически это совершенно разные вещи. Никакого товарищества а-ля парня в горы тяни, рискни Новые Дебри не допустят. Здесь не до сантиментов. Суровые смотрители бдительно следят за углеродным следом, а за ошибку одного штрафуют всех.

Что лучше, нехватка природы или её передозировка? Вернувшись из невольной отлучки, Беа свою Агнес не узнаёт. Беленькую девочку из окровавленной розовой кроватки не удалось спасти. Она всё равно погибла, и её место заняла замызганная злобная хищница, то и дело с плотоядным выражением мордочки лезущая чужому мальчику в штаны. Агнес и сама понимает, что переродилась: будь у неё в руках что-нибудь, чем можно было бы выкопать глубокую яму, она закопала бы себя маленькую. И главная беда не в том, что "стая товарищей" грязна и антисанитарна, что она больше жалеет ножи и верёвки, чем своих же ближних, а в том, что и рефлексии, отличающей сапиенсов от несапиенсов, они тоже мало-помалу разучиваются. Скудость впечатлений, голод, изоляция, ограниченность первобытного мирка – и что останется от нашего драгоценного разума? "Новые Дебри" для меня оказались не об экологии, не о необходимости беречь природу, как ни странно, а о необходимости беречь себя и свой рассудок. Другого не выдадут.

Яростную любовь матери она ненавидела. Потому что яростная любовь долгой не бывает. Яростная любовь прямо сейчас означает, что потом любви не будет...

Предыдущие посты о книге: https://fem-books.livejournal.com/2007711.html
https://fem-books.livejournal.com/2032323.html

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив