Дед

irin_v — 29.03.2015 Дурацкая манера спрашивать ребенка, кого он больше любит, маму или папу.

Меня этим вопросом сильно доставали в раннем детстве, но дивный характер проявлялся  уже тогда и я не дрогнув и не задумываясь о том, что  раню сердца моих родителей (впрочем  у нас все были не очень ранимые)  отвечала - дедушку.

Правду говорила.

Деда не стало, когда мне исполнилось восемь. Прекрасно его помню.

Первое воспоминание в жизни. Наверное  мне год, год с небольшим. Просто отпечатавшаяся картинка.

Мама держит меня на руке, а свободной рукой показывает на зеркало, видимо на меня в зеркале. У стола стоит дед, наклонив абажур и свет падает на меня.

Помню его  внешность, высокий рост,  стать, легкую хромоту из-за сломанной в семидесятилетнем возрасте троллейбусом ноги, ритм палки, чуть засаленный темный неопределенного, скорее всего темно-синего  цвета пиджак слегка обсыпанный пеплом папиросы, помню сильные большие руки с венами, желтизну пальцев, грубость кожи, желтизну ногтей на большом и указательном пальце. Само собой желтизну  жестких  чуть  волнистых волос и усов.

Прокурен был насквозь.

По его утверждению курил с восьми и до семидесяти восьми,  до конца.

Он был очень красив до последнего.

И жена у него была красавица, правда она свою красоту утратила рано, задолго до моего рождения. Тонкая мраморная кожа недолговечна, так же, как и эмалевые голубые глаза.

Говорили, что они были фантастически красивой парой, хотя парой они были недолго, несмотря на то, что прожили вместе всю жизнь. Поразительно несчастливый был брак.  Брак по сватовству.

Я легко говорю об их красоте.

Мистическая вещь  красота, откуда берется и куда девается.

Их красота не досталась никому, растаяла в этом странном и по-своему трагическом браке.

До революции дед был главным инженером на фабрике, т.е. стал "бывшим" после революции.

Две отсидки, запрет на профессию, видимо он как-то не смог это побороть.

Не представляю, где и кем он работал потом, по рассказам больше голодал.

Его высокая хрупкая жена с золотым шлемом волос лучше адаптировалась к действительности, работая сначала кухаркой, потом выучилась на медсестру в зубоврачебном кабинете, продавала остатки достатка, чтобы прокормить двоих детей. Говорили, что к началу тридцатых продала  все  унесенное при выселении  в наволочке, с подушкой подмышкой, маленьким ребенком на одной  руке,  и со старшим ребенком в другой.

Но потом сняли запрет на профессии и она стала преподавать языки, знала их много и так и работала на кафедре МГУ почти до конца.

Она была здорово моложе деда и пережила его сравнительно надолго, так что я должна была бы ее хорошо помнить, но почти не помню.

Только высокую худую фигуру, всегда в черном и пучок поблекших, но так и не поседевших волос. Я была не ее внучкой, она любила внуков от старшей дочери, я была дедовой.

Когда дед заходил за мной на Советский сквер, все бабулетки, гулявшие с детьми сбегались, чем я очень гордилась. Хотя подоплеку интереса естественно не понимала.

Мне говорили - твой дедушка наверное был офицером. Не был, никогда и в армии не служил, в отличии от моего отца, хоть и воевавшего, но особой статью не отличавшегося.

Позвоночник у деда был здоровый, все было у него здоровое до первого и последнего инсульта и недельного лежания.

И эту мощь он тоже не передал своим тонкокостным детям и внукам.

Очень меня любил.

Приходил к обеду три раза в неделю. Несколько раз оставался ночевать уж не знаю по какой причине. Очередное воспоминание -  дед, спящий на разложенном обеденном столе. Больше было негде.

Приходя, каждый раз рассказывал мне сказку с продолжением, по сути сериал, обрывая очередную серию на самом интересном месте.

Как-то мимоходом рано научил  читать.  Видимо играя, во всяком случае я не помню  того занудного процесса с азбуками и кубиками, который воспроизводила потом я.

Не помню, чтобы ругал или повышал голос.

Мама рассказывала, что один раз наподдала мне при нем (надо сказать, что проделывали мои родители это с трогательной регулярностью). Но тут случился облом. Не вовремя врезали, не при том свидетеле(:

Дед молча встал, оделся, взял палку и ушел. Мама говорила, что потом три дня  подряд  носилась к нему на Арбат, плакала и просила прощения. Видимо в итоге простил:)

Изредка мне приходит в голову, что проживи он дольше или родись я раньше, я была бы другая, более избалованная и менее рефлексирующая.

Жили, да, на Арбатской площади.

Дом этот снесли несколько лет назад. Квартира на 33 семьи. Вход был с одной стороны здания, потом коридор поворачивал  направо вдоль уличной стороны и потом снова направо параллельно  Суворовскому бульвару.

На входной стеклянной двери, затянутой изнутри металлической сеткой,  болтались бесчисленные бумажки с фамилиями жильцов. На одной стороне фамилия, на другой написано - нет дома.

Квартира без ванны с одним краном холодной воды на кухне и с одной уборной, как и у нас, но у нас  было всего пять семей.

 Я была маленькая и вопрос быта меня занимал мало, гораздо больше меня волновала возможность покататься на велосипеде по коридору или в крайнем случае посидеть на широком мраморном подоконнике, глядя на Арбатскую площадь.

Когда надоедало смотреть в окно можно было повернуться в сторону комнаты и, задрав голову разглядывать купидонов на почти пятиметровом потолке, слева они были целехонькие, а справа и напротив окна были разрезаны пополам временными, но оказавшимися постоянными фанерными перегородками со стопроцентной слышимостью, отделявшими комнату от коридора.

Очень редко, всего несколько раз, меня оставляли там ночевать.

Поразившие меня  наусьники. Больше о таком сроду не слышала. Полоска полотнянной ткани на круговой резинке. Примерно то, что теперь одевают на глаза в самолетах, только гораздо уже.

Любил жизнь, любил женщин, любил поесть, не полнея, любил выпить, не пьянея.

Никогда нельзя было понять, что у него в тарелке, прозрачный куриный бульон или красный борщ, он все одинаково засыпал черным перцем.

Тогда не боялись табака, я не слезала с его коленей, а он не переставал курить. Мама, входя в нашу небольшую  комнату говорила без раздражения, папуль, опять полная пепельница и шла на кухню выбрасывать и мыть.

Иногда я выхожу из метро вслед за закуривающим мужчиной, понятно, курильщик сразу тянется за сигаретой.

Я  прибавляю шаг и вдыхаю донесшуюся до меня струйку ароматного теплого дыма, уносящего меня в детство.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив