Д. Н. Логофет. Беглый (2/2)

— Слыхали, братцы, новость? — сообщил, слезая с лошади, вернувшийся из разъезда объездчик Лаухин кружку собравшихся около кордона солдат. — Еду я по границе, ан, глядь, на австрийской стороне за рогаткой Быков стоит, да эдакий весь оборванный, что срам смотреть. Увидел меня, да издалече шапку скинул, а я ему на эфто кулак показал, да и сказываю: «Попадись только, собачий сын, я тебе ребра посчитаю».

— Это ты напрасно, — решил ефрейтор Степанцов, — теперь не след с ним связываться, он и так напуган. Давно ли видел его?

— Да никак не больше минут десяти, господин старший, он еще кричал, чтобы Зинченку вызвать, сказывал, беспременно чтобы пришел, потому словечко ему сказать надо.

Зинченко, стоявший облокотясь о постовой столб и внимательно вслушивавшийся в разговор, встрепенулся.

— Меня надобно? — переспросил он, видимо, что-то соображая.

— Семен Иванович, дозвольте сходить на рогатку, — обратился он через минуту к старшему. — Да еще до вас у меня секретный разговор есть…

Ефрейтор Степанцов отошел с ним в сторону, где Зинченко вполголоса, сильно жестикулируя руками, сообщил ему что-то, после чего они оба направились по патрульной дороге к рогатке.

Быков, давно поборовши страх, стал показываться около самой границы. Облокотившись на перила моста, он сосредоточенно вглядывался в расстилавшуюся перед ним картину. Кордон чуть заметною точкою белел под лесом. Порою по патрульной дороге, медленно мурлыкая что-то под нос, проходил часовой, завидя которого, Быков скрывался в густые заросли около моста. Ему было как-то совестно встречаться с бывшими товарищами. И всматриваясь в лица проходивших, он невольно начинал им завидовать. Постоянный голод давал себя чувствовать. Часто разглядывая знакомые очертания кордона, он мысленно видел себя в кухне, где всегда, щекоча обоняние, стоял такой вкусный запах.

Сегодня утром, увидев разъездного, он не выдержал и, решив непременно попросить у Зинченко хоть немного денег, крикнул ему, чтобы тот вызвал его односельца. Хотя он не был уверен, что Зинченко исполнит его просьбу, но, внимательно всматриваясь в расстилавшуюся перед ним патрульную дорогу, он с страшным нетерпением ожидал увидеть своего товарища.

Прошел почти час ожидания. Быстро спускаясь с горы, вдали на дороге показались две фигуры. Быков встрепенулся, и несколько минут спустя он увидел приближавшихся к нему Зинченко вместе с старшим, Степанцовым. Подойдя к шлагбауму рогатки и облокотившись на него, Зинченко обстоятельно стал расспрашивать Быкова о его житье-бытье.

Быкову было очень стыдно, но, пересилив себя, он даже стал подшучивать над Зинченко, выставляя ему преимущества свободной жизни за границей. Свою просьбу он оставил под конец. Зинченко обещал.

— Ну, теперича прощай пока, — сказал он, протягивая руку через бревно рогатки.

Быков протянул свою и, отвечая крепким пожатием, только что хотел еще что-то сказать на прощение, как увидел, что Зинченко начал тянуть его руку к себе. Предполагая в этом шутку, он засмеялся, но взглянув в лицо Зинченко, он сразу разгадал истину.

Нахмурившись и сверкая глазами, Зинченко сильным движением сразу почти вытащил Быкова на бревно. Степанцов, подскочив ближе, схватил за другую руку, и мгновение спустя Быков уже лежал на русской стороне, кусаясь и стараясь освободиться. Но руки держали сильно, и, сделав еще несколько попыток освободиться, он невольно должен был примириться со своим пленом.

Перед самым местечком, у въезда в околицу, толпились лошади, коровы вперемежку с тяжелыми волами, дожидаясь очереди пробраться через узкие ворота. Пыль, поднимаемая этою движущеюся массою, стояла в воздухе густым облаком. Яркое летнее солнце начинало слегка пригревать. В воздухе пахло кожами, пылью, дегтем и тем особым запахом, который составляет непременную принадлежность всех местечек Юго-Западного края. Уныло дребезжащие звуки колокола, раздавшиеся с колокольни старинного костела, перемешивались с густым звоном колоколов православной церкви. На площади стояла настоящая ярмарочная сутолока. Воза, размещенные как попало, чередовались с группами лошадей, коров и мелкого рогатого скота. Мелкие торговцы — евреи в длинных лапсердаках сновали, то поодиночке, то группами между возов, торгуясь, узнавая цену, покупая и снова, еще не купивши, перепродавая все, что попадется на глаза, желающему. Обыватели, почесывая в затылках, только посматривали на эти манипуляции, относясь к этим ухищрениям как к неизбежному злу, зная по опыту, что без посредников ни продать, ни купить ничего нельзя.

Целый ряд торговок разместился в порядке почти напротив монопольной казенной лавки, разложив на лотках горы сала и колбас, соблазнительно приманивающих своим видом проходящих хуторян. Из монополии уже один за другим появлялись обыватели, успевшие кое-что продать и стремившиеся скорее спрыснуть свою продажу. Около конного ряда шум был особенно сильный. Тут кроме продавцов и покупателей толпились барашники и любители конского дела. Поочередно пробуя лошадей, заставляя их делать пробежки то рысью, то шагом, все они старались перекричать друг друга, поднимая невообразимый гвалт. То с остервением хлопая друг друга по рукам, они торговались до полного изнеможения, то бросались чуть не разом все осматривать и ощупывать какую-нибудь лошадь, смотрели ей в зубы по нескольку раз и, отойдя на минуту к сторону, переругивались между собою из-за разницы в определении лет и снова бросались осматривать лошадь.

В самом центре около церковной ограды расположился длинный ряд торговок лентами, коральками и разным мелким мануфактурным товаром. Тут было шумно и весело. Толпы дивчат и молодиц, разукрашенных лентами, пестрым цветником сновали группами, останавливаясь и осматривая соблазнительно разложенные товары. Торговки, похваливая достоинства своего товара, перебирали его и раскладывали еще соблазнительнее.

Порою, гремя бубенцами, шагом проезжала через площадь тройка какого-нибудь помещика, да иногда, расталкивая толпу, безцеремонно протискивались солдаты пограничной стражи, посланные за покупками с ближайшего кордона, расположенного тут же в местечке около берега реки. Облокотившись на решетку палисадника и глядя на открывавшуюся перед ним картину, около самых ворот стоял дежурный, перебрасываясь отдельными фразами с проходившим людом. В открытое окно кордона виднелся стол, за которым, что-то усердно записывая и не обращая никакого внимания на ярмарочное движение, сидел старший вахмистр отряда Иван Игнатенко. Весельчак, певун, плясун и в тоже время прекрасный строевик и чудный ездок, вахмистр считался лучшим поимщиком N-ской бригады. Не один контрабандир, услыша его фамилию, сердито сплевывал в сторону, суля ему всякие напасти. Но зато и не одна молодица, посматривая на красавца-вахмистра, украдкою вздыхала, не будучи в состоянии оторвать от него своих глаз. Окрестные хуторяне, зная, что у него водятся деньги, каждый с охотою бы просватал за него свою дочку. А начальство в лице командиров отряда и отдела души не чаяло в своем вахмистре. Всегда аккуратный и исполнительный, он и на этот раз, несмотря на праздничный день, производил какой-то подсчет. Лишь окончивши все служебные дела, вышел наконец Игнатенко из кордона и направился в местечко. Встречные обыватели почтительно приподнимали свои шапки, а молодицы приветливо отвечали кивком головы на его поклон.

— День добрый, пан вахмистр… З неділею… — обратился на площади к нему высокий представительный мельник. — Оксано, що ж ты, бісова душа, не кажешь добрый день.

Вахмистр, узнав знакомого, остановился и подошел к нему ближе.

— Добре, что встретились!..

— Чи не выпьем ли по чарци горелки, пан вахмистр?

Игнатенко, засмотревшийся на красивую дочку, молчаливым кивком головы выразил согласие.

— Ходыть з Оксаною до моей хаты, а я зараз прибігу, — продолжал мельник.

Вахмистр давно уже посматривал на красавицу Оксану и даже не прочь был заслать к ее батьку сватов, да смущала его худая слава, что ходила про мельника.

«Все бы нечего, да люди кажут, что он шварцовник Красноводск и остров Челекен
• Чикишляр, Гасан-Кули и фактория Гязь
• Укрепление Яглы-Олум
• Туркестанские кошки: тигр, барс, гепард

На границах Средней Азии. Книга 2. Русско-афганская граница
• Кушка и ее окрестности
• Кушка: южный форпост империи
• Кукушка
• Русское укрепление Керки
• На афганской границе: цепь постов в пустыне
• На Амударье: Келиф и Чушка-Гузар
• Термез старый и новый

На границах Средней Азии. Книга 3. Бухарско-афганская граница
• На Пяндже
• Золото роют в горах

В забытой стране. Путевые очерки по Средней Азии
• Саксауловый лес
• На Амударье. В Чарджуе и Фарабе
• Курильщики опия

В стране бесправия. Бухарское ханство и его современное состояние
• В стране бесправия

В горах и на равнинах Бухары. (Очерки Средней Азии)
• Урус-Кишлак. Китаб. Постройка дороги в Термез
• Шахрисабз и его великие люди
• Дюшамбе