Цепочки подсознания

Я сначала не понимала, откуда это мучительное чувство по утрам, и почему мне так плохо. А потом поняла – ноги! Я вижу свои ноги. Я отрезала себе ноги не фотографиях, до того они казались мне ужасны. А теперь я понимаю, что они были не так уж плохи. Просто мама постоянно твердила мне, что я очень худенькая, и как это плохо, быть худой. Не понимаю, для чего это было говорить девочке-подростку, которая по определению еще не может быть полной? А мама-то сама лишь чуть-чуть толще! Ведь не могла же она не понимать, что я в нее пошла?
Но она говорила мне с сочувственным видом про худобу и указывала на моих более полных подруг, что вот они-де хорошие. Папа тоже восхищался моими круглобокими подругами и говорил, что они красивые. Когда я вечером ложилась спать, я хотела представить себя в какой-нибудь красивой одежде, а потом вспоминала: ведь это невозможно… на такую фигуру, как у меня нельзя ничего надеть. Мне всё мерещился красный костюм: короткий облегающий пиджачок и узкая юбка-карандаш. Но мама говорила, что мне такой наряд не пойдет, для него я слишком, слишком худая.
До сих пор думаю: для чего родители говорят своим детям такие вещи? Наверное, из самых благих побуждений, чтобы сказать правду, чтобы открыть им глаза. Получается, человек никогда не может быть счастлив и никогда не может быть достаточно красив для своих близких. Потому что сейчас, когда я приобрела нормальный вес, мама говорит: следи за собой, а то растолстеешь. Это когда я уплетаю банку варенья за день. Совет хороший, но опять же – разве она не видит, что я в нее, и так просто мне не потолстеть? Еще она огорчена тем, что я не одеваюсь так хорошо, как должна бы. Она недовольно смотрит на мои военные ботинки и укоряет, что я не ношу каблуки. По ее мнению, сейчас мне бы отлично пошел тот красный костюм, только я его уже не хочу.
Раньше я хотела надеть что-нибудь яркое, модное, но у моих родителей не было денег, чтобы одевать меня. Поэтому я носила все больше что-нибудь неброское, простое. Теперь я как будто и могу себе позволить одеваться ярко и модно, но Олег говорит, что мне это не к лицу, что выгляжу я во всем этом как провинциалка, дорвавшаяся до денег, и, в общем-то, он прав. Так что я одеваюсь неброско, практично. Получается, человек никогда не может исполнить свою мечту: то он слишком худой, то внезапно почти толстый; то хочет красиво одеться, но одежды нет – то одежда есть, но надеть ее он уже не может. Безысходность какая-то.
|
</> |