Цена проекта

ljwanderer — 09.12.2023 Начало: Русское искусство и американские деньги, часть 1
Понятно, что некоторым хочется считать, что интервенцию и блокаду Советской России организовала кучка плохих парней, а картины покупали достопочтенные  американские граждане, не имеющие к политике никакого отношения. Но большие деньги и внешняя политика взаимоувязаны, цена покупки говорит о том, что покупателями были не простые американцы, а деловые люди, представляющие финансовую элиту иностранных государств, которая и определяла мировую политику. И именно они устанавливают правила совершаемых сделок, где главное условие - анонимность покупателя.

После 1917 года эти люди считали, что смогут быстро и эффективно вернуть себе контроль над взбунтовавшейся территорией. Но когда это оказалось дорогостоящим предприятием, они назначили цену для установления мира и продолжили создавать "удачные моменты"  для совершения новых выгодных сделок.

Сегодня - окончание темы, и я вновь возвращаюсь к книгам Сюзанны Бак-Морс "Мир грез и катастрофа: Смерть массовой утопии на Востоке и на Западе" и  Роберта Уильямса "Русское искусство и американские деньги 1900-1940 гг."



Плата за передачу технологий требовала твердой валюты. В голодные 1930-е годы экспорт советского зерна резко упал. Альтернативным товаром, который были готовы принять за рубежом, стали экспроприированные после Октябрьской революции ценности - картины европейских мастеров, драгоценности, отобранные у бывших эксплуататоров ( буржуазии и   аристократии) и Церкви.

В 1928 году советское правительство предприняло серьезные усилия по продаже русского искусства за границу, чтобы получить твердую валюту для оплаты импорта первой пятилетки. История этого экстравагантного международного обмена не была задокументирована до 1980 года.

По словам историка Роберта Уильямса, «американские покупатели так же неохотно обсуждали свои покупки, как  и советское правительство - свои продажи.


Шедевры искусства на миллионы долларов и тысячи тонн антиквариата, драгоценностей, икон, фарфора, рукописей редких книг, пасхальных яиц, серебра, парчи были проданы за границу, а крупнейшими покупателями были граждане США.

Только за двенадцать месяцев, с апреля 1930 года по апрель 1931 года, Эндрю У. Меллон, министр финансов Соединенных Штатов, купил у советского правительства эрмитажных картин на сумму около семи миллионов долларов, что равняется половине того, что Советский Союз платил твердой валютой за импорт в течение этого года и «примерно одну треть официального общего объема советского экспорта в Соединенные Штаты в 1930 году.

Поскольку у Советского Союза не было дипломатического признания в Соединенных Штатах, именно Амторг, представительство Комиссариата внешней торговли, должен был поддерживать юридическую фикцию частной корпорации штата Нью-Йорк, где он базировался.

Что касается участия министра финансов в крупной сделке, то «в течение долгих пяти лет ходили только слухи о такой покупке и опровержения со стороны Меллона».

По словам его адвоката, «мистер Меллон хотел, чтобы это было сюрпризом до нужного момента. Вероятно, для министра финансов  было бы неправильной политикой тратить миллионы на редкие картины в то время, когда правительство было обременено проблемами безработицы, банкротства банков и общим бедствием».

«Подходящий момент» был навязан Меллону в 1935 году, когда в течение многих лет заподозренный в конфликте интересов, он в 1931 году был обвинен Налоговой службой в неуплате налогов на сумму более трех миллионов долларов .

«Вопросом был налоговый статус картин Эндрю Меллона [пожертвованных его собственному благотворительному фонду], который он заявил как вычет из своей декларации о подоходном налоге за 1931 год».

Только после того, как Меллон написал президенту Рузвельту, что планирует завещать свои картины правительству и предложил построить для них музей, Апелляционная налоговая комиссия сняла обвинения в налоговом мошенничестве.

В марте 1937 года, за пять месяцев до смерти Эндрю Меллона, президент Рузвельт принял от него в дар всю эту коллекцию произведений искусства в Национальной художественной галерее в Вашингтоне, в которой она будет размещена «во имя американского народа», эрмитажные картины снова были выставлены на всеобщее обозрение как «национализированная» собственность, на этот раз с другой стороны, причем на капиталистический манер.

Британский арт-дилер Джозеф Дювин [ о котором уже рассказывалось здесь], давая показания на суде Меллона, критиковал советское правительство за его политику, в результате которой «Эрмитаж больше не является величайшей коллекцией в мире… [Предметы искусства] не являются товаром. Вы не можете купить картину так, как вы покупаете груз меди или оловянный рудник».

Для советской стороны такой аргумент не был убедительным.

Приводились слова куратора советского музея, который сказал, что такие продажи были вполне приемлемым социалистическим методом «превращения алмазов в тракторы».

В этом экономическом круговороте была странная поэтическая справедливость: Меллон, сколотивший состояние на сталелитейных заводах в Питтсбурге, потратил его на картины маслом, продажа которых позволила построить сталелитейные заводы в Магнитогорске.


Между тем, в противоположном направлении,


Как расценивать это странное слияние якобы противоположных систем?

Что это за учет, когда

Какой политический смысл можно найти в экономическом обмене, когда


Как совместить с идеологической риторикой иронию того факта, что

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив