Бурдьиссимо


Илл. 1. Бурдьё
В общем, я благожелательно разгорелась, уже пишу на почту автору курса «здрасте, это я, вечером деньги, утром Бурдьё» — и слава Богу, что не успела отправить. Потому что заметила в описании курса скромную строчку «домашние задания позволят попрактиковаться в академическом письме».
И сразу аут. Во-первых, практиковаться в академической письме мне некуда и незачем: профессиональная жизнь моя окончена, так сказать, по независящим причинам. Замечу в скобках, не больно-то много академического письма в моей жизни было и в горяче-рабочую пору. Если говорить о Книге, так там научный редактор мои перлы корректировал. А тут, вообразите, корректировать не будет никто, и ахинею, порожденную сном моего разума, прочтёт приглашённый исследователь в UC Berkeley. Это во-вторых. Тем более, там такой коренной и кондовый Бурдьё, что прямо Бурдьище. Бурдьиссимо.
Есть ещё и в-третьих. Пытаясь вернуть себе ощущение рассвета, которое испытала в далёком 1997 году, не становлюсь ли я похожа на недотепу-режиссера из романа Мердок «Море, море», возмечтавшего вернуть блаженство первой любви и бегавшего за седой и морщинистой Джульеттой, имевшей несчастье эту первую любовь вызвать, чуть ли не с кувалдой: люби меня по-прежнему, или я т-тя кувалдой этой? Не срослось и не срослось. Иди устраивайся в градску чисточу.

Илл. 2. Моё восприятие академического письма.
|
</> |