БИТВА ДЕРЕВЬЕВ [2x07] критичное мышление: цель и средство - окончание

amarinn — 17.02.2017 начало

Виллт перешел через парк. Съел свой привычный завтрак в "Орле и молнии". Разобрал за кофе прихваченную из дома почту - свежий "Вестник антропологии" (статья о возможностях близнецов-савантов - слишком много лирики, но интересные фактические данные; "История Финеаса Гейджа, человека без мозга" - идиотское название, но интересно о влиянии префронтальной коры (а, точнее, ее отсутствия) на контроль за принятием решений; пламенное выступление популярного колумниста против дискуссий о пещерном человеке - полная чушь). Небрежно пробежал номер "Герольда» - не столько ради информации, сколько ради возможности взять пару красочных иллюстраций к лекциям из новостей. Открыл карикатуры на последней странице - очень мускулистый и очень жизнерадостный король, состоящий из торса на тонких ножках и огромной квадратной челюсти, пытался перебраться через реку по соломинке, держа на одном плече затянутую в приталенный комбинезончик Авиацию, а на другом недовольное недостатком внимания Сельское Хозяйство в легкомысленном хитончике; королева в платье с бесконечно длинным шлейфом, который за ней нес Ланселот с остекленевшим взглядом. За Ланселотом тянулся не менее бесконечный шарф, который несли за ним поклонницы. Кроме этого еще было испытание двигателей «Мерлин», с аэродромом заваленным падающими самолетами, одним-единственным «соколом», держащимся в воздухе и остроухим советником, с чопорной физиономией отчитывающимся перед королем: "А этот почему не падает?" - "Магия, сэр". На следующем рисунке становилось ясно, что в качестве магии выступал весело хлещущий виски прямо в кабине Джимми Доуэн.
В самом низу страницы тощий лектор с демонической усмешкой тыкал тростью в раздутого от важности слушателя. Из пробитой в животе слушателя дырки вырывался воздух, и он с изумленным видом усвистывал ввысь, как лопнувший воздушный шарик. Подпись гласила: "Критичность мышления возносит в небеса!"
Виллт довольно усмехнулся. Можно хоть ежемесячно публиковаться в "Вестнике" - это ничего не будет значить. Но если на вас рисуют карикатуры в "Герольде" - значит, вам действительно удалось донести свои идеи до окружающих.
Последним он открыл узкий синеватый конверт, который всегда откладывал напоследок. Предвкушение письма - это почти так же хорошо, как само письмо. Он научился ценить такие вещи. На свете было совсем немного людей, письмам от которых он был рад вне зависимости от содержания.
"Братец! Гвен (наконец-то!) выходит замуж (нет, не за Боба, если тебе интересно), и очень просила тебя позвать (кажется, обращаться напрямую она боится. Развод - всегда дело грязное, но что ты ей тогда наговорил, хотела бы я знать!). Только обещай, что не будешь никого уничижать морально (или физически), если ты прибьешь жениха на свадьбе, то выйдет невежливо".
Виллт покачал головой.
Ида была единственным человеком, чье присутствие его не тяготило. Было бы хорошо ее повидать. Но все остальные... Сидеть за семейным столом, делать вежливое лицо, видеть то, чего не замечают остальные. Отлучки, перемены настроения. Листья, застрявшие в волосах, грязь на каблуках, какой не бывает в округе, вроде бы случайные царапины на обоях, складывающиеся в руны.
Это не сказывалось на семье - Ида всегда умела прятать концы в воду - но было неприятно смотреть на радушного и ничего не подозревающего Родериха. Родерих был неровня Иде. Никто из них был ей не ровня. Впрочем, ее это, кажется, не беспокоило. Роль смотрителя в зоопарке ее устраивала.
"Роди хороший человек и хороший отец моим детям, - отмахивалась Ида. - А поговорить я и с тобой могу". Она действительно звонила, нечасто, примерно раз в полгода, всегда заполночь, и торопливым шепотом спрашивала что-нибудь вроде: "Слушай, "остров Плодов, который еще называют счастливым, сто и более лет там продолжается жизнь человека" - Исидор Севильский откуда это взял вообще? Из Плиния?"
Он щелкал ночником и некоторое время смотрел в потолок. "Из Помпония, кажется. Сейчас посмотрю. А что?"
Она смеялась. Они говорили до утра. Потом в трубке начинал плакать ребенок, и Ида торопливо прощалась. Он кивал и оплачивал телефонные счета.
Сестру он не понимал. Виллт выстроил свою жизнь так, чтобы свести бессмысленные социальные пляски и мелкую бытовую ложь до минимума. Вежливыми формулировками удерживать возле себя людей, чтобы потом лицемерно им улыбаться и соблюдать приличия? Покрывать их промахи и следить, чтоб никто из них не ушибся о грубую реальность? Потакать их иллюзиям и выслушивать всю ту чушь, которую они изливают на окружающих? У него были дела поважнее.
Когда он шел по мостовой к королевскому университету, из-под его трости летели искры.

В аудитории стоял гвалт. Виллт неторопливо прошел по центральному проходу, громко стуча тростью. За его спиной шушуканье умолкало. Виллт прошел через зал, поднялся на сцену перед амфитеатром и бросил на стол портфель, трость и шляпу.
- Кто записан на семинар - в первые ряды. Кто пришел за компанию - отползайте к стенам и постарайтесь не слишком шуршать конфетами. Глюкоза полезна для мозгов, но от избытка сладкого вы станете жирными, прыщавыми и никто не будет с вами танцевать. Десять минут вам на пересадку. Время пошло.
С этими словами он сел, взгромоздил ноги на стол и углубился в "Вестник".
Амфитеатр заполнился суетой - студенты пересаживались. Судя по звуку, не слишком быстро.
Ровно через десять минут он, не глядя, протянул руку в портфель, вынул стартовый пистолет и выстрелил в воздух.
Все вздрогнули. Кто сидел, тот там и замер.
Виллт сдул дымок и встал. Все следили за ним, не отрываясь. Он присел на край стола, сложил руки на груди и улыбнулся аудитории:
- Приветствую. Я - Эмрис Виллт, а Эмрис Виллт - это я. Я читаю курс по критичному мышлению, и десять минут назад вы успешно упустили шанс с него сбежать. Во многих знаниях многая печали, знаете ли, - он усмехнулся, крутанул пистолет вокруг пальца и сунул его в портфель. Аудитория ждала. - Итак, чтоб вам не было скучно, начнем сразу с кровавых подробностей. - Он сделал драматическую паузу и начал тоном доброго сказочника. - Жил-был на свете Финеас Гейдж. Финеасу Гейджу было 24 года. Финеас Гейдж считался лучшим бригадиром рабочих. Друзья уважали его. Близкие любили его. Финеас Гейдж был здоров телом и духом, и все знали его как спокойного, уравновешенного человека. Пока, в один прекрасный солнечный сентябрьский день Финеас Гейдж закладывал взрывчатку при строительстве железной дороги. Он уже тысячу раз это делал, но что-то пошло не так, и метровый штырь пробил Гейджу череп. Он вошел в левую щеку, пробил череп и вылетел наружу, захватив с собою какое-то количество серого вещества.
В аудитории стояла мертвая тишина.
- Однако, - продолжил Виллт, - Гейдж не умер на месте, как вы сейчас подумали. На самом деле, он даже не вырубился. Другие рабочие погрузили его в тележку и отвезли к доктору. Доктор его подлатал, как смог, заклеил дырку в черепе - дольше всего пришлось выводить грибок, заведшийся на гейджевых мозгах - и через каких-нибудь два месяца Финеас Гейдж снова оказался готов к труду и обороне. - В аудитории отчетливо выдохнули. Виллт скрестил руки на груди. - Счастливый конец? Нет. Гейдж потерял не только чайную чашку невнятного серого вещества, выбитого из него железной палкой. Он потерял возможность составлять планы и им следовать. Он стал груб и агрессивен. Он стал сыпать грязными ругательствами по поводу и без повода. Он стал быстро увлекаться всем подряд, но оказался не в состоянии следовать своим желаниям. Он перестал слушать окружающих, если только они не соглашались с ним безусловно. И, в конечном итоге, он потерял любовь и уважение окружающих, которые сказали: "Нет, это больше не Гейдж. Нашего Гейджа больше нет.". - Виллт сделал драматическую паузу. - В чем же было дело? В его сердце? В его бессмертной душе? Нет! Все дело было в его мозге. В префронтальной коре, которая раньше отвечала за его характер. Железная воля, цельный и прямой характер, все черты, воплощающие человеческое достоинство, были разрушены штырем, пролетевшим сквозь череп.
Виллт потянул руку за графином, стоящим на столе, налил себе воды и в молчании выпил. Все ждали. Он поставил стакан на стол и опять обратился к аудитории.
- А теперь повернитесь и посмотрите на голову вашего соседа слева.
Зал неуверенно последовал приказу.
- Она цела?
- Да, - ответил кто-то.
- Не слышу.
- Да, - нестройно ответил хор.
- Прекрасно. Посмотрите направо и гляньте на прелестный лобик вашей соседки. С ним все в порядке?
- Даа, - ответил хор уже веселее.
- Пощупайте свой собственный. Не сократовский, конечно, но сойдет. В нем есть дыра? В нем есть повреждения?
- Неееет, - ответила аудитория.
- Отлично, - заключил Виллт. - Ваша префронтальная кора на месте. И, значит, у вас есть шанс воспользоваться тем, что принесли вам в наследство тысячелетия эволюции Человека Разумного. То, что позволило нашим голым лохматым предкам выжить среди саблезубых тигров. То, что привело нас из сырых пещер в светлую аудиторию. То, что дало нам авиацию, архитектуру и коньяк. Возможность остановиться и подумать. Возможность остановиться и спланировать. Ориентироваться между "я буду", "я не буду" и "я хочу". Не гарантию. Возможность. Будите ли вы ею пользоваться - зависит только от вас.
Он отсалютовал аудитории стаканом.
Повисла пауза. Потом раздался грохот аплодисментов и улюлюканье.
Они слушали. Они слышали; и в этом был смысл существования Эмриса Виллта.

Он стоял посреди маленького кабинета за большой аудиторией, тяжело опираясь на трость, и перепроверял системы организма. Лекция прошла отлично, но лекции были ужасно энергоемким занятием; это было очень похоже на попытки играть в пинг-понг с помощью марионетки, держащей в руках ракетку. Занимало всю оперативную память полностью. Сложнее всего, конечно, было держать форму Эмриса Виллта, но это было необходимо. Мало было изобразить Виллта внешне, и нельзя было просто заучить список вопросов и ответов. У Виллта была собственная логика, свое мировоззрение, он должен был иметь возможность реагировать спонтанно и убедительно, особенно, когда после лекции его окружала толпа и завязывался диспут. Виллт любил диспуты. Язык у него был как бритва.
- Господин Виллт, я вам чаю принесла, - раздался женский голос.
Мирддин понял, что Виллт забыл закрыть дверь. Очень неудачно.
- Спасибо, - механически сказал он. - Оставьте на столе.
Женщина поставила чашку, но, вместо того, чтобы уйти, подошла ближе.
Лицо было смутно знакомым. Где-то он ее видел - то ли в зале, то ли в коридорах.
Все ее внимание было направлено на Виллта. От нее шли помехи, и это было совершенно некстати.
- Пожалуйста, уходите, - ровным голосом сказал Мирддин.
- Я же только хочу помочь! Я же вижу, как вы выматываетесь! Так же нельзя! - Женщина подалась вперед и схватила Виллта за руку.
Мирддин потерял концентрацию. Виллт поплыл с него, как воск.
Жадное, жалкое и жалостливое выражение на раскрашенном лице женщины сменилось ужасом, она отпрянула, набирая воздух для крика, Мирддин последним осознанным усилием бросил "заморозку", останавливая мгновение в комнате - и его поглотило чужое сознание.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив