Без заголовка, снова

...нет, я вам соврал слегка; заголовок есть. Вот он:
Amantium irae amoris integratio est, или AIAIE
Tu sais, je n'ai jamais été aussi heureux que ce matin-là
Nous marchions sur une plage un peu comme celle-ci
C'était l'automne, un automne où il faisait beau...
(
— из всем известной песни Джо Дассена)
Мы с женой шли по пляжу. На наши босые ступни накатывали волны, обдавали нас по щиколотку приятной влажной теплотою и с шуршанием-шептанием откатывали назад. Припекало. Мы с женой ссорились, или, выражаясь по-современному, «выясняли отношения».
Жена вещала про то, что всякий-де брачующийся человек выбирает себе палача на всю оставшуюся жизнь...
— Мой милый ласковый палач, — вставил я, шутя.
— Да-да, палача, — с горячностью продолжила (poursuivit) жена. — Ты — мой палач, но я не пла́чу. Я сама тебя выбрала и вот — плачу́.
— Ох, дорогая...(вяло отозвался я). Si nous pouvions vivre selon tous nos voeux, nous serions des dieux... Depuis longtemps! Mark that well, darling. Depuis longtemps!
— Но мы не боги, мы взаимные мучители (молвила жена с горечью).
Потом, помолчав, смягчилась и сказала примирительно:
— Но, конечно, всё что ты делаешь мне больного, мне тоже приятно. Я эту боль сама хотела от тебя получить.
— Ах вот как? (говорю я с прищуром). «Toutes les plaies que tu me fais, ça me plaît». Можно так сказать, как ты думаешь?
— Чтоб сохранить игру слов? Можно... Хотя на мой слух звучит не слишком элегантно.
— А как было бы элегантно?
Жена задумалась немного. Потом отошла чуть в сторону от волн и, вогнув ступню мостиком, принялась писать на песке (я следил, любопытством исполнясь):
«CES PLAIES-IRS QUE TU ME FAIS...»
— Наверно, так, — сказала жена, её веснушчатое округлое лицо наполнилось улыбкой — лёгкой, солнечной и, казалось, тоже веснушчатой.
— Умничка! — воскликнул я, схватил жену обеими руками за затылок, подтянул к себе, поцеловал в уста.
А потом...
А потом мы танцевали танго. Les goélands, коим случилось тут присутствовать, глядели на наш танец одобрительно.

|
</> |