Без названия

znat_kak — 04.09.2025 Теперь Петя больше не живет на горе. Он все еще живет выше меня. Так что к нему наверх, а вниз ко мне. Но это не на горе. Это у нас на районе. Минут пятнадцать ходу.
Так что в ночи теперь возвращаться не по веселому тинейджерскому Кармелю вниз, а по разудалой хипстерской Масаде.
Английский, арабский, иврит с вкраплениями русского со всех сторон. Наша местная улица Рубинштейна.

- Понимаете, это взяло на себя слишком много дел, - говорит серьезная девушка трем тинейджерам напротив. Тинейджеры кучерявые внимательно слушают.
- А зовут тебя как? - спрашивает один из них.
- Лера, - борюсь с желанием тормознуть и послушать разговор, но благоразумно иду дальше. Ночь на земле. Джим Джармуш. Я не в такси, но мимо мелькают граффитти полустершиеся, самый маленький кукольный театр в Израиле, красивый подъезд со стеклянными дверями - кого только в нем не снимала, арабское кафе с английской музыкой, юноша с собакой, русское кафе с арабской музыкой, юноша, пьющий пиво из банки, напротив граждане за столиком едят суши, огромное финиковое дерево, как будто вылезающее из подворотни со свисающими корнями.

Я опять на своем курорте под названием Хайфа. Застрявшая волею случая.

- Буду через двадцать минут, - звонит Миша.
Я жду его на повороте между улицей Ахалуц и переулком Двора (улица Пионеров-первопроходцев и переулком Пчела). Целых минут двадцать на жаре. Если честно, мне хорошо, когда жара и когда небо такое глубокое-синее. И еще сегодня облака. Тоже приятно.

- Куда едем?
- В центр.
- В центр это куда?
- Под Афулу.

Новенькая база с отличной кухней. Не так часто приезжаешь, а там уже все готово. И еще у них куча правильных кухонных приспособлений. Обычно как? Правильный ортодоксальный еврей садится перебирать рис, чтобы никакой живности. А тут специальная машинка - сюда высыпаешь, отсюда высыпается.
Правильная специальная машинка - загрузили морковку, автомат ее вымыл и почистил правильными кружками. Лук нарезанный. Мясо порубили.
Рабе, правда, очень волнуется. Сто раз повторил уже - ani hayev lehadlik et ha'ash - я должен зажечь огонь.
- Конечно, конечно, бетах, - говорю я ему, - мы уже почти год ездим, не волнуйся, правила знаем, - перехожу на английский.

Правда потом появляется еще один рабе и говорит то же самое.
- Наверное, вам надо договориться между собой, - смеюсь. А они такие серьезные. Один из них тридцать лет прожил в Штатах. И в Чикаго, а потом в Нью Йорке в Бруклине. Работал шеф-поваром. Но родители старенькие пришлось вернуться. А тут война. Так что он в милуиме.

В части полным полно кошек - белые с рыжими пятнами. И неожиданно проскакивает абсолютно черная, а на хвосте белый кончик. Прибегает милая большая белая собака, дружелюбно мотает хвостом. И тут же клацает зубами на зазевавшегося кота.

Плов готовится. Я болтаю с девушкой Евой. Ева - сержант. Мама из Москвы, папа из Новосибирска. Ева родилась в Израиле. Ева все время спрашивает не принести ли нам чай, кофе, напитки, еду и прочая, прочая.
- Не волнуйся, мы взрослые, разберемся.

И когда плов готов и вся часть собирается на ужин - самый приятный момент. Когда после ужина каждый подходит и очень, очень сильно благодарит. Говорит разное трогательное - первый раз так вкусно! Спасибо, это прямо как дома!

Один парнишка, он еще плов не пробовал, говорит своему приятелю по-русски:
- Можно сравнить. У нас в Киргизии плов настоящий. А тут непонятно.
- А у нас повар из Узбекистана, - говорю.
Он потом подходит и говорит, что таки да, настоящий плов. Даже сравнивать нечего.

Я говорю Еве - надо придумать проект про евреев, у нас в конце курса задание такое. Самые интересные получат деньги на реализацию.
Жаль, конечно, что очень сильно ограничено национальностью. А так я бы про бедуинов или про друзов. Но в такой ситуации, поселенцы мне тоже очень интересны. Однажды лет двадцать назад мы проехались по поселенцам Самарии и Иудеи. Поселенцев принято не любить. Но.
- Да уж, - говорит Ева, - эти люди из Тель Авива совсем не понимают, что на их счастье есть поселенцы, первыми принимающие удар на себя, эдакий буфер между нами и желающими нас убить. (если что, автор не любит, когда у него в журнале ругаются или пишут что-нибудь неприятное, автор не про демократию в отдельно взятом журнале).

Возвращаемся в сумерках. В розовом небе плывут оранжевые облака. На хлопковом поле убрали весь хлопок.
Мы встречаемся с Петей напротив русского заведения Родео. Идем на улицу Арлозорова в магазин Премьер. Раньше до войны это был магазин Путин. Покупаем бутылку немецкого сухого, галеты, мягкий сыр и сухарики, спускаемся обратно на Масаду.
У Пети теперь есть крыша с видами и вальяжная чужая кошка белая с черными пятнами. Мы не виделись со времен нашей маленькой победоносной войны с Ираном. Петя улетел за три часа до ее начала. Нам столько всего обсудить. В том числе про утилизацию диктаторов.
Жизнь потихоньку налаживается. А завтра будет море.