Без названия

polet_fantazii — 10.06.2020 Почему-то многих заинтересовало именно то, за что меня забанили на форуме Экслера. Не знаю, почему изо всего интересно именно это - мало ли забаненых там бродит по интернету?
Я за прошедшие годы рассказала о себе столько куда более важного и для многих, наверное, секретного, что это - мелочь, одна из маленьких ступенек к той самой вечности, которую надо бы с большой буквы, и к которой я подбираюсь все ближе.


В принципе, можно описать это очень кратко - меня забанил Экслер за неумение - а если честно, то за нежелание держать язык за зубами.
Жизнь заграницей в инородной среде позволяет создать такой пузырь, в котором можно болтаться между мирами весь остаток своей жизни. Все, что связано с деньгами, домами, машинами, карьерой и прочая - происходит здесь. А все, что действительно важно в жизни, по большей части произошло давно и произошло там.
В пузыре бывает иногда одиноко и хочется поболтать. Это очень удобно, когда на одной стороне от столика для разговоров ты, а на другой - большой, безразмерный попутчик Интернет. Он обгладывает куриную ножку и время от времени покачивает головой в такт движению поезда, пока ты медленно, с расстановкой, рассказываешь ему свои маленьие истории.

Двадцать лет назад я перебирала шкаф. Вытаскивала на свет зимние вещи - дело было в Израиле, на дворе стояла несусветная жара, и свалявшиеся шерстяные шарфики и шапки выглядели почти инопланетно. А вот серый плащ я носила в ноябрьскую поездку в Лондон. Синий свитер спасал от ветра на ветренной февральской прогулке по набережной Тель-Авива. Пахло старой шерстью и совсем чуть-чуть - нафталином. Откуда-то сверху выпал свернутый листок бумаги в клеточку. Я развернула его почти машинально, перед тем как отправить в кучу на выброс.

Мать как раз съехала тогда от меня. Они с братом потихоньку копили деньги на съем небольшой квартиры. Я не знала об этом. Я вставала по утрам в пять и садилась в автобус, шедший к больнице. Я возвращалась вечером часов в семь, после череды наркозов, больных, разговоров на иврите, курилки, забитой медсестрами и такими же резидентами, как я. После такого дня все, что хочется - это поесть и тупо попялиться в какой-нибудь экран, после которого можно уснуть, чтобы утром повторить все сначала. Медицинская резидентура - это нелегкий период в жизни.
У порога меня встречали.

-Черт знает, ты где-то шляешься, а у нас, кажется, протекает труба в ванной! Когда ты уже об этом договоришься?
-Ты была неправа, картошку нельзя мыть горячей водой! Она вышла вся склизская, дети не хотят ее есть!
-Твоей дочери нужны эти новые кроссовки! Весь класс носит Фила, а она что, должна страдать из-за твоей жадности?
Кроссовки Фила стоили одну пятую часть моей зарплаты и как-то не очень вписывались в бюджет.
-Да дай мне уже поесть спокойно! -взрывалась я.
-Ты как обычно только о себе! Нет, чтобы подумать о матери и о детях! Ничего, ты еще заплатишь за это! Твой сын растет бандитом! Он сегодня стукнул сестру палкой - он вырастет и проломит тебе голову! Так и знай, я всегда вижу, что будет!
-Какой тебе компьютер? Мать целый день корячилась, обслуживая твоих детей. Я заработала это время. Иди лучше помой посуду - куда, ты думаешь, она должна деться из раковины? Какой же ты кусок дерьма!

Иногда у меня бывали ночные дежурства, и я их даже любила - после них меня, как правило, никто не трогал, а может, у меня на лице было написано, что лучше меня не трогать. Я закрывала дверь в свою комнату и шла спать.
А потом разразился большой скандал.
-Почему это у тебя своя комната, а у меня, твоей матери, нет? Я заслужила отдельную комнату, и Соне нужна отдельная, она уже большая. Ты можешь спать с мелким, будет справедливо.
Я сейчас не помню, что ответила на это, но на следующий день на работе мне стало нехорошо. Воздух перед глазами начал сгущаться и струиться, а голову как будто закатали в тесную консервную банку. Я присела на стул у наркозного аппарата и померила давление. 180/90, почти гипертонический криз. У меня никогда не было повышенного давления, я была здорова, как конь.
-Может, тебе в приемный покой? - спросил завотделением.
-Не, я поеду, полежу дома, может, отойдет.
Такси было недорого, я могла иногда это себе позволить.
Мать вздернула брови, но ничего не сказала. То есть, вообще ничего.
Я легла на кровать в комнате сына, дети были в школе. Перенести туда мою кровать мы еще не успели.
В следующие сколько-то там минут с моим телом происходило что-то неладное. В теле рождалась боль. Боль была везде, но в основном, кажется, в животе. надо, наверное, было встать и попросить помощи, но я не могла. В окна бил яркий свет. Мать ходила по комнатам, не заходя ко мне, и пела.
Пела она редко.
-У меня всегда было два таланта, петь и писать, - рассказывала она мне в моем детстве. - Но я вышла за твоего отца, родились вы с братом, и я отдала эти таланты вам, зарыла навсегда. Когда есть дети, нельзя уже ни петь, ни писать, дети забирают всю твою жизнь. Когда-нибудь вы вырастете, и я уеду от вас. Уеду и буду жить сама по себе. У меня будет чисто, пусто, и очень светло.

С этого дня скандалы прекратились. Я приходила с работы, и дома было тихо. Мать выходила иногда в кухню со странной резиновой улыбкой на лице. Спрашивала, как прошел день таким же голосом, которым здоровалась с соедкой по лестничной площадке, которую она терпеть не могла.
Однажды я вернулась с работы, застав квартиру, по которой прошелся ураган. Открытые шкафы, мусор на полу, голая кровать.
-Что случилось? Где бабушка? - спросила я дочь. Она сняла наушники и посмотрела немножко сквозь меня. Ей было 16, и она существовала несколько в другом измерении.
-Она переехала к Юре. Они сняли квартиру. Ты что, не знаешь?
Я не знала. Я вообще ничего не знала.
Я не знала своей матери. Я не знала своего брата. Я не знала себя.

Первые пару месяцев мне снились кошмары. В кошмарах я приходила домой после работы, а в дом вернулась мать. Она стояла в проеме, упершись в бока руками.
-Ты от меня так просто не избавишься! - говорила она. -Немедленно начинай уборку!

Но через пару месяцев я пришла в себя. Я видела мать пару раз на улице. Она делала вид, что хочет рассмотреть вывеску на друго стороне дороги и переходила улицу, не увидев меня.
Брат просто пару раз прошел мимо, но у него всегда было очень плохое зрение и только один видящий глаз. С ним такое случалось и раньше.
И вот тогда я начала разбирать квартиру и дошла до шкафа. Из него на меня выпал тетрадный листок бумаги, заполненный крупным каракулем материнского почерка.

Он начинался с обращения ко мне. По имени. А потом - "Я хочу рассказать тебе, как сильно я тебя ненавижу. И почему. Я любила тебя очень сильно, сильнее всего на свете. Когда тебе было восемь месяцев, у меня заходилось сердце от любви к тебя. Но сейчас я ненавижу тебя сильнее, чем кого-бы то ни было в моей жизни".

Там было что-то еще после этого, я проскользнула глазами наискосок листа.
На кухне у нас была газовая плита. Голубое пламя вспыхнуло от поднесенной спички. Сложенный лист не хотел разгораться, и мне пришлось развернуть его, держа за уголок кончиками пальцев. Бумага, в отличие от газа, горела желтым. Я обожгла себе пальцы.
Два года прошло быстрее, чем предыдущие пять.

Однажды утром я проверила электронную почту (да, тогда она называлась именно так, гордо и полным именем).
Там было письмо от неизвестного адресата. Оно коротко сообщало, что мать в Москве, она больна, адрес такой-то, выписка из больничной карты прилагается.
-Ты что, не знаешь, что она в Москве? - удивилась дочь.
-А Юра?
-Ну, Юра здесь. Но иногда тоже в Москве.
Я показала выписку из карты, заверенную завотделением легочной онкологии, на работе.
-Возьми отпуск недели на две и не тяни, - сказал завотделением. Средостение сдавлено опухолью, у тебя и месяца может не быть.

В Москве у матери была новая работа, новая любовь, и новая жизнь. Жизни, правда, оставалось совсем немного. Значительную часть этой жизни занимал форум экслера. Там она смеялась, флиртовала, давала советы, рассказывала анекдоты.
Я никогда не видела ее такой. Я действительно ее не знала. Она меня, впрочем, тоже.

Мать вряд ли хотела видеть меня, но она хотела повидать внучку.
Мы приехали в февральскую Москву в тех самых свалявшихся шапках и куртках не по размеру. Вошли в уютную чужим уютом квартиру.
Я мало что помню из этого, кроме одного. Поразительного откровения - мать, оказывается, умеет любить. Более того, она умеет быть быть счастливой.
И кто знает - может быть, она умела всю жизнь? Может быть, этого у нее не хватило только для меня?

В один из выходных мы все поехали в храм.
Я не религиозный человек, но ни от кого не убудет помолиться за чужое здоровье.
Там было золото, жар свечей, и несколько рядов старух в черном впереди всех.
Мне было немного не по себе, дети скучали.
Началась служба.
Я отрешилась от себя, я не чувствовала тела, ни рук, ни щек, только биение сердца.
Пламя свечей подрагивало в такт ему.
-Господи, если ты есть, сказала я.
-Она хочет прожить еще два года. Я знаю, что это невозможно, но, если ты есть, тебе-то все можно. Дай ей эти два года. Пожалуйста. Если можно, конечно.

За все две недели мать ни разу не осталась со мной наедине. Никто из нас не упомянул письма, сгоревшего в голубом огне. Она не хотела оставаться со мной наедине. Я не настаивала - она была очень слаба. Я давно научилась держать свои желания при себе.
Вернувшись домой, я начала собираться к переезду в Америку. Зарегистрировалась на форуме экслера, для общения. Пару раз упомянула что-то про детство, свои воспоминания. Мать ответила - ну что же, по отношению ко мне она как раз ни сколько не изменилась.

Она прожила два года. Молились мы в феврале, а ее не стало в марте. Выехать на похороны я не смогла - у меня были проблемы с визой.
На форуме уже после ее смерти зашел разговор - я уже не помню, про что, но слово за слово, как обычно. Меня назвали кукушкой - словом, которое выкрикивала мне в скандалах мать. Мать воспитывала дочку после моего развода, пока я не окончила институт, и еще потом. Это совсем другая история, которую я пока не готова рассказать.
Оскорбления я не снесла и послала, кажется, в жопу. Меня забанили навечно. Экслер почтил персональным письмом, в котором сообщил, что лично ему я очень неприятна. Запасной аккаунт у меня был, но ходить на форум после этого я сочла для себя невозможным. Для общения я перебралась в жж, который тогда был значительно живее.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив