Бедные-несчастные, или Как стать дерьмом за 15 лет - 8

qebedo — 26.04.2024 Крутится-вертится ремень приводной...

Главное отличие событий в Германии 1918 года от России 1917-го — большинство немцев было довольно своей жизнью и не желало особых перемен вокруг. Да, имелся мощный раздражитель, мириться с которым чем далее, тем более было невозможно — война. Главным препятствием для ее окончания виделся кайзер, глупый, некомпетентный и упрямый. Но как только война закончилась, а Вильхельм II отрекся (ну, так в газетах написали), особого смысла продолжать бузу не стало даже у рабочих и солдат с матросами, не говоря уже о помещиках, крестьянах, буржуа, мещанах и других социальных групп. Именно поэтому в большинстве случаев советы вели себя инертно — их не воспринимали как альтернативный способ выстроить новую вертикаль власти, скорее просто как инструмент защиты прав, например, солдат, которые хотели ограничить своеволие офицеров. Инструмент временный — пока не соберется учредительное собрание и не примет конституцию. И в этом тоже было различие с Россией — «учредиловки» ждали с нетерпением, надеясь, что она быстро примет новую конституцию, и в стране снова воцарятся любезные сердцу каждого немца орднунг унд дисциплин.


Хуго Штиннес

Видимо, поэтому СНУ ничего не делал для создания новых леворуционных вооруженных сил — социалистов вполне устраивали имевшиеся. Между военными и правительством было заключено своего рода соглашение — чиновники не лезут в армию, права офицеров не ущемляются, взамен чего армия поддерживает райхсправительство. Примерно такая же ситуация была с профсоюзами — в свете грядущей демобилизации мильёнов солдат и прихода их на производство предприниматели видели в профсоюзах инструмент защиты от излишнего рвения социалистического правительства, рабочие продолжали надеяться на защиту прав, СНУ же с их помощью удерживало лодку от раскачивания. Посему профсоюзы раздувались от важности и не спешили сотрудничать с советами, к которым отнеслись настороженно.

15 ноября 1918 года крупнейший промышленник, «стальной магнат» Хуго Адольф Ойген Виктор Штиннес и председатель генеральной комиссии Свободных профсоюзов Карл Рудольф Легьен (Legien) подписали соглашение (ставшее известным как «Штиннеса — Легьена»), в котором предприниматели признавали профсоюзы в качестве компетентных представителей рабочих. Они гарантировали возвращающимся с фронта солдатам их прежние рабочие места, соглашались с урегулированием условий труда с помощью заключения тарифных договоров с профсоюзами и созданием рабочих комитетов на предприятиях, где было занято не менее 50 человек. Соглашение устанавливало максимальную продолжительность рабочего дня не более восьми часов, признавало недопустимым снижение заработной платы по причине сокращения рабочего времени. Для выполнения договоренностей создавалось Центральное трудовое содружество промышленных и ремесленных союзов работодателей и работников Германии (ЦАГ).


Карл Легьен

Это соглашение давало предпринимателям гарантию от социализации — отъёма «жизненно важных» производств у частников и передача их в госуправление. А на этом настаивали все трое представителей НСДПГ в СНУ. Для их успокоения 18 ноября было принято решение, согласно которому отрасли промышленности, «созревшие по развитию для социализации, должны были быть незамедлительно обобществлены». Но прежде предполагалось созвать «комиссию видных экономистов, для того, чтобы с привлечением практиков из рядов рабочих и предпринимателей определить все детали». Комиссия была создана, начала работать и… работала, работала, работала. Успешного завершения ея деятельности не было видно даже в феврале 1919 года.

Еще меньше изменений случилось в сельском хозяйстве. На раздел крупных латифундий помещиков-юнкеров никто особо не претендовал — «вольные фермеры» трудились на своих «вольных фермах», но даже батраки и арендаторы не жили в такой беспросветной нищете, как где-нибудь в России или даже Восточной Европе, у них не было остро стоявших вопросов, требовавших немедленного решения. Потому, кстати, даже два крупнейших профсоюза аграриев, соцдемский и христианский, не могли претендовать на выражение позиции всех крестьян. Говоря коротко и по существу, в Германии не стоял вопрос об аграрной реформе, существовавший статус-кво землевладельцев и сельхозрабочих устраивал. Оттого никаких особых революционных событий на селе в стране в 1918—1920 годах не случалось.


Адольф Хофман

Бомбы-вонючки взорвались там, где и обычно — в культурной сфере, и теми, на кого и можно было подумать — независимцами. В новое «революционное» ландправительство Пруссии «прокрался» радикал из НСДПГ Йоханн Франц Адольф Хофман, известный воинствующий атеист, прозванный еще до войны «Хофман Десять Заповедей». Видимо, когда его сделали ланд-соминистром науки, искусства, образования и культов, думали, что на этом посту он много дров наломать не сможет. Однако смог… «Министр-социалистр» издал распоряжение об отмене всех форм контроля церкви за школами и о запрещении преподавания «основ религии». А также заявил, что в Пруссии будет создана «единая школа», свободная от опеки религиозных организаций, а церковь будет отделена от государства. В результате «на хвосты» встали ландправительства Рейнланда и Верхней Силезии (в этих землях жило много католиков), Партия центра и правые. 1 января 1919 года центристы вместе с Евангелическим союзом (протестантами) организовали в Берлине демонстрацию из 60 000 человек против политики правительства Пруссии в образовании и религии.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив