Ars militaris - 35

Итак, во всей Европе в IX—XI веках установилась феодальная система комплектования армии, когда вассалы «людно и оружно», отрабатывая выданные им поместья, являлись по призыву сюзерена, и так до самого верха — короля и императора. Во всей, кроме единственного куска плавучей земли — Британии. Той ее части, которая была как королевство Англия завоевана кровожопым и вурдохмурым герцогом Нормандии Гийомом II Ублюдком, ударившимся о землю Хастингса и обернувшегося королем Гийомом I Завоевателем. Даже для своего времени это был очень злой и безжалостный человек — ведь он повелел создать Книгу Страшного суда, где были записаны абсолютно все земельные владения с четкой суммой налогов, которые надобно с них сдирать. А еще он был абсолютно чужим человеком в стране, завоеванной грубой силою, население которой подчинялось только потому, что несколько подряд восстаний были утоплены в реках крови. Естественно, такому королю надобно было придумать «что-то особенноВА»…

Страница из Книги Страшного суда (кликабельна)
Во-первых, Гийом ненавидел всех — особенно родственников, которых подозревал в желании отнять у него власть. Потому в королевстве, прежде разделенном на огромные провинции — Мерсия, Нортумбрия, Кент, Суссекс, Эссекс, Уэссекс, Восточная Англия, которые управлялись эрлами (ср. сканд. ярл — наместник конунга), или элдорменами — не осталось и следа. Вся Англия была аккуратно порезана на одинаковые поместья, которые Гийом раздал своим примерно трем сотням дружинников, которые стали баронами. Титулы графов или герцогов жаловались в основном отпрыскам королевской фамилии или их родичам, но были лишь в какой-то мере почетными погремушками. Потому что гражданское управление в новых округах (два-три десятка), названных графствами, получили шерифы (от англ. ски-герефа), назначаемые лично королем, собиравшие налоги и отправлявшие правосудие. Таким образом, нормандские короли отняли у феодалов суд и финансы.
Во-вторых, в Англии быстро появилась практика замены реальной службы денежными сборами — их называли «щитовыми деньгами» (лат. scutagia), поскольку на них король набирал наемное войско. Которое было удобнее — головы наймитов не забивали проблемы собственных хозяйств, и они были верны тому, кто плОтит. Был и другой вариант — держатели поместий обязывались королем выставить за свой счет определенное число рыцарей для похода (десять — одного, или даже каждые двое — третьего). Кстати, это привело к известному парадоксу — в той же Книге Страшного суда дотошно расписано, сколько каждый сквайр или йомен должен казне, но нет ни слова о военных обязанностях помещиков. Королей это «совершенно не интересовалО», к тому же давало в руки альтернативную силу против бунтов знати. Дворян, конечно, это сильно обижало — в Великую хартию вольностей мятежные бароны записали запрет наемничества. Но «реалии будней» делали такой способ комплектования армии безальтернативным — походы в Уэльс, Ирландию или на континент никак нельзя было ограничить 40 днями в году (типовой срок военной службы вассала).

Отважные фламандяне со своими смертельными девайсами
В итоге значительная часть войск английских королей (Анри II, Ришара II, Жана Безземельного, Анри III) состоит не из призванных баронов и рыцарей, а из нанятых (отличный способ для обнищавших дворян поправить свое материальное положение). Похожая ситуация, кстати, сложилась в Сицилийском королевстве — оно тоже было завоевано нормандцами и тоже держалось только на силе королевского войска, и потому оно (войско) оставалось преимущественно наемным, а не вассальным. Когда в 1227 году король Федериго II (так в Сицилии звали кайзера Фридриха II фон Хоэнштауфена) снаряжался в крестовый поход, он потребовал, чтобы каждый рыцарский лен заплатил восемь унций золота налога и, кроме того, чтобы каждые восемь рыцарских ленов выставили и снарядили одного рыцаря. Всё это делало войска гораздо дисциплинированнее и управляемее — нейтрализуя два бича средневековых феодальных ополчений. Ведь целью войны для мобилизованного феодала было награбить поболее и прославиться погромче — выполнение сложных приказов и «не почетные» тяготы с лишениями в стандартный набор воина не входили. Наемник же получал деньги и был за это обязан выполнять приказы — грабеж и славу никто не отменял, но это были уже «вишенки на торте».
Поэтому английские короли и герцог Апулии и Калабрии Робер Вискар могли себе позволить то, чего не делали все остальные — стратегию. Длительные войны с Уэльсом и Шотландией, как и борьба с РоманИей, были невозможны без долгосрочного планирования и сосредоточения сил на необходимых участках фронта. Другой школой планирования длительных боевых действий стали крестовые походы — внезапно оказалось, что командовать сбродом из говнотбросов со всей Европы аццки сложно, каждый суслик озабочен только отхватом собственной норки для дальнейшего в ней залегания, а спасать Г-б Г-нь мало кто особо-то и рвался. Сарацины же эти маразотные не расточаются даже после тридесятилиона молитв, их надо побиять — а как, если их офигилион против микролиона тех, кто еще не суслик?.. Увы, но окончательно порешать эти проблемы не смог никто — челлендж оказался не по зубам западной модели военного искусства и организации. «Короли за морем» кинулись возводить «идеальное рыцарское общество» с «вассалом моего вассала — не моим вассалом», раздавая земли во владения новоиспеченным князьям и графам, которые тиранили аборигенов, не создавая ничего эффективного в инфраструктуре. А драться с утра до вечера и с вечера до утра против вездесСущих сарацинов было некому — только военно-орденским монахам с их сурово-религиозной дисциплиною, но этих «тупо не хватило». Так что никакого великого полководца Средневековья крестовые походы не породили (если не считать короля, опять-таки, Англии Ришара I, который смог отсрочить гибель Утремера еще на сто лет — подробности см. в сериЯле «Из жизни Львов»)…

Битва при Кортрейке (кликабельна)
Однако попытки выйти из технологического тупика, при котором вооруженная кавалерия скачет на врага по принципу «кони есть — ума не надо», начали нащупывать совсем не короли, а другая нарождающаяся в обществе сила — торгово-промышленный капитал. Во Фландрии XIV века бунтующие против графа, а затем и против поддержавшего его короля Франции аборигены решили возродить времена «славной древней Ромы». Перебив в Брюгге в ночь с 17 на 18 мая 1302 года всех, кто не смог внятно ответить по-фламандски, то есть французский гарнизон и обслуживавших его итальянских купцов («Брюггская затуреня», ибо дело было в утро Пасхи), брюгжане и примкнувшие к ним ипряне, пейзане и парочка аристократов (в том числе Виллем ван Юлих — внук сразу графов и Юлиха, и Фландрии) окопались 11 июля 1302 года возле Кортрейка (Куртре по-лягушацке) в числе 8 000 пехотинцев на позиции, прикрытой с фронта ручьями и канавами. На них попробовали наскакать 1 000 генуэзских арбалетчиков, 3 000 пехоты и 2 700 рыцарской кавалерии под командою графа Робера II д’Артуа (внука короля Луи VIII) — французский карательный корпус. Наступавшая сперва пехота не смогла сразу оттеснить вооруженных палками с шипами (погуглите картинки этих знаменитых «смертоносных годендагов», ага) петеушников, и граф, горя праведным нетерпением, приказал ей «иТТиТЬ нафуй», кинув в атаку рыцарей.
Туповато, ибо какой к буям чардж на ручьях и канавах? Французы попадали в ямы, где их добивали веселые горожане. Трофеями фламандян стали 700 золотых шпор (то есть, с 350 убитых рыцарей), почто сражение при Куртре прозвали еще и Битвой золотых шпор. Хуже того — 14 апреля 1303 года фламандяне «смогли повторить» под командой всё того же Виллема ван Юлиха при Арке — отбили атаки рыцарской кавалерии, которая убежала. Когда же взбесившийся король Филипп IV Якобыкрасивый 18 августа 1304 года пришел жестоко отомстить у Монс-ан-Павеля, битва получилась из разряда «игра была равна» — стороны поубивали кучу друг друга (погиб и герой Куртре и Арка Виллем ван Юлих) и обе объявили победу… Некоторым уже казалось, что солнце рыцарской кавалерии закатилось, и горожанское пехотное ополчение стало хау-новой вундервафлей против всех, кто на коне.
|
</> |