Армагеддон, ч.9

anchoret — 01.02.2025 Начало конца (Откр 1)

Как и почти все книги Нового Завета, Откровение начинается со стихов, которые помогают раскрыть смысл грядущих событий. Самое первое слово — «Откровение» (в греческом оригинале «Апокалипсис»): «Откровение Иисуса Христа, которое дал Ему Бог, чтобы показать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И Он показал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну» (1:1).

С самого начала следует заметить, что Откровение не представляет сложности для чтения на греческом языке. Автор — совершенно неискушённый литератор. Напротив, его греческий — самый плохой из всего Нового Завета. Это само по себе довольно низкая планка, поскольку новозаветные писания в целом были известны среди словесников римского мира своими стилистическими недостатками. Некоторые авторы Нового Завета, конечно, пишут лучше других: автор Послания к Евреям достаточно хорош, Лука тоже довольно неплох, но не Иоанн из Откровения. Он строит неуклюжие фразы и часто просто допускает грамматические ошибки. В последний раз, когда я вёл углублённый курс греческого языка для старшекурсников на факультете классической литературы в северно-каролинском универе, я дал им задание перечислить все грамматические особенности и фактические ошибки только в первых двух главах Откровения, и некоторые моменты вызвали у них оторопь.

Учёные по-разному объясняют плохую грамматику. Одно из распространенных мнений заключается в том, что родным языком автора был иврит или арамейский. Это могло бы объяснить его неудобочитаемый стиль и неправильную грамматику. Однако другие учёные не находят убедительных доказательств в пользу того, что Иоанн был более привычен изъясняться на семитском языке. Поэтому некоторые взялись утверждать, будто бы автор Откровения намеренно писал по-гречески не вполне чётко, дабы передать таинственность послания. Это занятная гипотеза, но грамматика не бывает загадочной, она бывает неуклюжей, плохой или просто неправильной. Еще одно интересное предположение гласит, что Иоанн использовал «уличный жаргон», чтобы передать контркультурное послание. Однако у нас нет никаких других древнегреческих текстов, показывающих, как уличный жаргон мог выглядеть, и в самом тексте ничто не указывает на то, что Иоанн намеренно пытался его воспроизвести.

Лично я думаю, всё было проще: Иоанн просто плохо умел писать. Большинство людей пишет плохо. Это не значит, что они обязательно необразованны или недостаточно умны. Все мы хороши в одних вещах и не очень хороши в других. И даже если творение Иоанна вышло неуклюжим, в основном нетрудно понять, что он пытается сказать.

Вернемся к первому стиху греческого оригинала, в котором автор называет свою книгу Апокалипсисом. Это слово буквально и означает «откровение» в смысле раскрытия тайны, снятия покровов или просвещения. Как мы увидим, с тех пор среди учёных этот термин служит техническим обозначением отдельного литературного жанра. Как и любой другой жанр (эпосы, рассказы, частушки) апокалипсисы обладают рядом общих характеристик: они описывают в высшей степени символичные видения, данные Богом, которые «открывают» небесные тайны, позволяющие осмыслить земные реалии (обычно ужасные), и тем самым показывают, что, несмотря на внешнюю видимость, Бог держит всё под контролем, и добро в конце концов восторжествует. (Подробнее о жанре апокалипсиса я расскажу в Главе V.)

Далее Иоанн указывает, что «откровение», которое он собирается поведать, не пришло к нему непосредственно от Бога. Оно прошло через множество посредников: Бог передал послание Иисусу Христу, который передал его через своего ангела, который затем передал его рабу Божьему Иоанну, чтобы тот передал его своим слушателям (1:1-2). Зачем такая длинная цепочка? Затем что откровение от самого Бога слишком возвышенно и слишком священно, чтобы прийти непосредственно к нам, простым смертным. Мы, более поздние читатели писателя Иоанна, получаем послание из третьих рук (мы читаем то, что было написано для кого-то другого, не для нас). Тем не менее, мы, безусловно, должны исходить из того, что получили написанное в его изначальном виде.

Термин «раб», который Иоанн употребляет по отношению к себе, часто встречается в книге Откровения. В современном языке данное слово звучит иначе, и мы ни в коем случае не должны его понимать как «слугу». Для этого есть другое греческое слово. Иоанн — это не просто тот, кто решил служить Богу. Он его раб: он куплен Богом, принадлежит ему и обязан делать всё, что тот ему говорит. В Откровении все последователи Иисуса являются рабами Божьими (см. 1:1; 2:20; 7:3; 10:7; 19:2, 5; 22:3, 6), но это подаётся как очень хорошая вещь. Можно быть рабом своих страстей, своей работы, своего имущества, дьявола. Как сказал Боб Дилан в период своего «рождения свыше»: “Ты должен кому-то служить”. В Откровении избранные служат Богу и только ему. И у такого порабощения есть явный плюс: в конце концов, все рабы Бога поселятся в чудесной обители, которую он им предоставит, чтобы бесконечно наслаждаться всеми её роскошествами; а остальные будут безжалостно уничтожены.

Иоанн объясняет, что полученное им откровение включало в себя видение («что он видел») о том, что произойдет вскоре («ибо время близко»). Затем он называет предполагаемых получателей своего послания: “семь церквей в Аси́и” (1:4). Несколькими стихами позже он называет эти церкви (1:11), а во второй и третьей главах обращается с письмом к каждой из них. Эти церкви находятся в городах западной части Малой Азии (бывшая римская провинция Аси́я, территория современной Турция): в Эфесе, Смирне, Пергаме, Фиатире, Сардисе, Филадельфии и Лаодикии. Следует подчеркнуть, что Иоанн обращался к семи группам христиан, которых он знал лично, а не к людям, живущим две тысячи лет спустя в Северной Америке. Когда он говорит, что его видение относится к тому времени, что близко, он имеет в виду своих живых читателей, а не тех, что будут жить спустя тысячелетия.

Затем Иоанн немного рассказывает о себе: он «брат» этих христиан и разделяет их скорбь, когда пишет им с острова Патмос, расположенного у западного побережья Малой Азии. Поскольку своим читателям он был знаком, ему не нужно было долго объяснять, кто он такой. Однако последующим поколениям читателей это уже понадобилось выяснять. «Иоанн» было распространенным именем в еврейских кругах, к тому же со временем его стали использовать христиане-неевреи. Важно понимать, что этот Иоанн больше не обозначает себя каким-то конкретным Иоанном. Он, например, не представляется одним из двенадцати учеников Иисуса — самым знаменитым Иоанном из всех, сыном Зеведея. Напротив, на протяжении всего своего повествования он фактически указывает, что не был членом первоначальной апостольской группы. Например, в четвёртой главе Иоанн видит двадцать четыре старца, окружающих престол Божий и поклоняющихся ему день и ночь. Под ними традиционно понимают двенадцать патриархов Израиля, представляющих древлий народ Божий, и двенадцать апостолов Иисуса, представляющих новый народ Божий. Раз так, то понятно, что Иоанн не видит себя в их числе.

Уже в Древней церкви некоторые писатели чётко разделяли две выдающиеся личности по имени Иоанн: собственно ученика Иисуса, которого считали автором Четвертого Евангелия, и «старца Иоанна», написавшего Откровение. Эти книги написаны в совершенно разных стилях (см. главу VIII), что делает маловероятной их принадлежность одному и тому же авторству.

Судя по тому, что наш Иоанн сообщает о себе, он, по-видимому, был кем-то вроде местного духовного лидера, пророка. Он указывает, что находится на острове Патмос «за слово Божие и за свидетельство Иисуса Христа» (1:9). Обычно это понимают так, что он был сослан туда в наказание за свою христианскую деятельность, но на самом деле в том, что он пишет, нет ничего, что требовало бы такого толкования. По-гречески διὰ может означать не только «за», но и «из-за». Возможно, «свидетельство Иисуса» привело его на Патмос потому, что он занимался миссионерством, или потому, что он искал созерцательного уединения. Он действительно говорит, что является общником скорби христиан тех церквей, к которым он пишет, но это не обязательно означает, что он находится в изгнании. Те, к кому он обращается, тоже испытывают скорбь, но в изгнании не находятся.

Так или иначе, Иоанн находится на острове Патмос, где у него случилось первое видение самого Христа. Иоанн указывает, что это произошло, когда он был «в духе» в «день воскресный» (в ориг. «день Господень» (1:10). Впервые в христианской литературе этот день недели назван воскресеньем — днём Господним, — назван так потому, что в этот день Господь воскрес из мёртвых. Пребывание в духовном состоянии может указывать на то, что Иоанн погрузился в молитву или даже впал в некоего рода транс. Он слышит голос, приказывающий ему написать письма в семь церквей, и оборачивается, чтобы увидеть говорящего (в оригинале «увидеть голос» — выражение странное: как можно видеть голос? — но не беспрецедентное). Обернувшись, он видит семь золотых светильников и среди них «подобного Сыну Человеческому». Это явная отсылка ко Христу, который в раннехристианской традиции отождествлялся с «Сыном Человеческим» из книги Даниила (Дан 7:13-14), — см. также Дан 10:5-9.

Видение Христа в 1:13-16 сталкивает нас с ошеломительным набором образов. Иисус одет в долгополый хитон с широким золотым поясом; позже в Откровении это будет одеяние могущественных ангелов, несущих разрушение на землю (Откровение 15:6). Его волосы белы, как шерсть или снег, что говорит о его преклонном возрасте; его глаза подобны пламени огня, что свидетельствует о его мудрой проницательности. Его ступни напоминают изящную бронзу, чем выражается его великолепие. Его голос грохочет водопадом, что означает силу его речи. В его руке семь звезд, о которых скажем ниже. А из его рта выходит обоюдоострый меч — образ, который в других местах раннехристианской литературы использовался для обозначения слова Божьего (см. Евр 4:12). Его лицо сияет, как солнце.
Реакция Иоанна на столь поразительное видение вполне предсказуема: он падает замертво. Христос одним прикосновением приводит его в чувство и говорит, что бояться нечего. Он, Христос, — «Первый и Последний» (это выражение позже будет применено к самому Богу), тот, кто жив, хотя был мёртв, кто теперь обладает властью над смертью и адом — царством мертвых. Он поручает Иоанну написать семи церквам о том, что тот «видел, и что есть, и что будет после сего» (1:19). Это ключевой стих, который в общих чертах делит Апокалипсис на три неравномерные части. То, что «видел» Иоанн, — это видение Господа Христа, ключ ко всем грядущим видениям. То, «что есть» — относится к текущему положению дел в церквях, описанному во второй и третьей главе. То, что «что будет после сего», — это всё остальное, что есть в книге, все главы с четвёртой по двадцать вторую.

Затем Христос объясняет Иоанну значение его первого видения. Подобное нам придётся наблюдать на протяжении всего повествования: автор часто использует небожителей (после Христа почти всегда ими будут ангелы), чтобы их устами объяснить увиденное. Их помощь нужна Иоанну, чтобы ключевые символы стали понятны нам, читателям. В данном случае Христос указывает, что семь светильников — это церкви Малой Азии, а семь звезд в его руке — это ангелы церквей (1:20). То есть Христос пребывает с этим церквями, контролирует их (держит в своей руке их ангелов-хранителей) — по крайней мере, в данный момент. Потому что в письмах, которые Иоанн пишет церквям, Христос угрожает сдвинуть их светильники с прежних мест, если они не изменят свой образ жизни, и получится нехорошо.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив