Аморальные авторитеты или о порядочности рукопожатных

Дело было в Дубултах, в доме отдыха, в каком году – не помню, но знаю, что уже минуло много нелегкой и разной жизни. Можно сказать так: на заре туманной старости, когда люди, знающие, что им до конца оставаться в одной упряжке, начинают многое прощать друг другу. Саша сообщил Ане, что хочет совершить большую прогулку по берегу, в сторону заката солнца, в компании с одной из отдыхающих. «Я давно не обращаю внимания на Сашины шашни,- рассказывала мне Аня,- но тут я обозлилась. Девка была как-то противно похожа на меня. Будь она совсем другой: «незнакомка», или рубенсовское тесто, или ренуаровский рыжик, или «куда ни тронь, везде огонь», я бы слова не сказала, он, правда, застоялся, но тут – какого черта? Доска два соска. Зачем тебе навынос, когда можно распивочно. Я могла бы увязаться за ними, но болят ноги и собралась компания для «разбойничка». Аня придумала другой хитроумный план. Едва романтическая пара двинулась вдоль белой нитки прибоя, как с балкона послышался отчаянный крик:
– Саша!
– Что, Нюшка?
– Ты взял валидол?
Он похлопал себя по нагрудному карману.
– Взял!
– А нитроглицерин взял?
– Хватит валидола.
– Нет, нет! Без «нитры» я тебя не пущу.
Аня сбежала вниз и протянула Даме стеклянную капсулу с нитроглицерином.
– Если ему будет плохо, дайте две крупинки.
– Хорошо,- сказала Дама и положила лекарство в сумочку.
– Гемитон у тебя есть?
– Зачем еще?
– А если подскочит давление?
– Что за чепуха!
– Ничего не чепуха. Ждите!
Аня сбегала в номер и принесла набор лекарств: от давления, от аритмии, от желудочных колик, бруфен (если схватит поясницу), спазмалгин и пантокрин. Все это она передала Даме с подробными наставлениями, при каких обстоятельствах и как эти лекарства давать.
«Мой расчет был не на Сашу, ты же знаешь его хладнокровие,- говорила Аня,- хотя тут дрогнул бы и каменный Голем, а на Даму. Кому захочется идти с таким ненадежным кавалером. Я недооценила ее. Она выслушала все спокойно, кое-что уточнила, а потом сказала:
– Нюша, дайте еще клистир и ночной горшок, и поскорей, не то мы пропустим закат.
Перед такой выдержкой я спасовала.
– Ладно, идите на… закат. Если у него будет эпилептический припадок, смотрите, чтобы не проглотил язык.
– У меня не проглотит,- сказала Дама.
И они ушли на закат, а я утешилась «разбойничком*».
* - будет бухать. Жена Галича потом превратится в конченную алкоголичку и умрет в Париже, задохнувшись во сне от непотушенной сигареты. Сам Галич был наркоман-морфинист.
Все мы не без греха, но блядовать открыто, при живой жене - есть верх непорядочности. Но вся эта публика только так и жила. И это ведь лучшие из лучших, как они сами себя определяют.
|
</> |