академический роман

feministki — 18.09.2011

На фото – Maggie Laughlin, школьная учительница математики, которую посадили в тюрьму за совращение малолетних (оральный секс с девятиклассником). Секс случился восемь раз. Ей дали три года.


Будемте говорить о любви. Не просто о любви, а об американской академической любви. Любви запретной.

Нет, конечно, два преподавателя могут сойтись, влюбиться и жениться – ради бога.
Речь не об этом.
Речь о профессорско-студенческой любви.




Нет большей глупости для молодого университетского преподавателя в США, чем попытка завязать роман со студенткой. Неважно, на какой кафедре она специализируется; хуже всего – если на его собственной, но и на чужой тоже плохо.

Как только об этом романе становится известно, профессор получает волчий билет. Не студентка (даже если она сама соблазнила беднягу) и не студент (даже если он носил цветы и обрывал телефон). Студенты находятся вне зоны ответственности в подобных делах. Они не на работе. Они платят за свое образование. Они дети. Вся вина автоматически перекладывается на “взрослого”, получающего деньги за свою работу, причем абсолютно неважно, какого пола этот взрослый. Женщина-профессор, взявшая в любовники студента или аспиранта, точно так же подвергается остракизму.

It's unprofessional – вот почему.

Профессор может быть второй Симоной де Бовуар. Иметь массу публикаций в хороших журналах. Подавать безумные надежды. Быть прекрасным преподавателем. Но все его шансы на академическую карьеру превращаются в ноль в тот момент, когда он вступает в связь с кем-то из студентов. Скорее всего, с ним не станут продлевать контракт. Скорее всего, его не возьмут ни в один вуз – даже если рекомендатели промолчат, слухи в академической среде распространяются со скоростью ветра. Скорее всего, у него нет будущего. Иди, дружок, мыть полы.

It's unprofessional – это приговор.

Отсюда подчеркнутая асексуальность в отношениях между профессорами и студентами в американской академии: мужчина-профессор приветлив и улыбчив с девочками, но это приветливость старой незамужней тетушки, сидящей в кресле-качалке и вяжущей носки. Или такого buddy, хорошего парня, который всем друг. Молодая профессорша мила с рослыми прыщавыми дебилами, но в ее поведении нет ни грамма кокетства.

Вы спросите, а как же Дэвид Лодж?

Разве не он описывал со смаком академические непотребства?
Ребята, Дэвид Лодж писал об академии образца 1960-1970-х. В то время как раз эти непотребства и творились. Потому и ввели с середины восьмидесятых годов пуританские правила поведения, что нравы в академии были очень уж непуританские.

В дофеминистскую эпоху типичный американский профессор был белый мужчина из среднего класса, который делал карьеру среди себе подобных. Считалось, что он работает в цветнике, в котором может сорвать любую розу на выбор и имеет на это полное право. Такое бывало часто – профессор женился на своей аспирантке. Или переспал со студенткой. Делов-то. Сейчас такого не случается практически никогда.


Профессионализм – это честность. В частности, при оценке уровня знаний студента. На эту оценку не должно влиять ничего, кроме ответов студента на уроках, его устных и письменных работ. Если же заводятся личные отношения, то честность оценки ставится под сомнение. Как знать, может, девочка получила А не за знания, а за хороший минет. Или С – за то, что поссорилась с профессором-бойфрендом. Поскольку именно студент попадает в зависимость от профессора, который решает, что ему поставить, то спрос только с профессора. Профессор, который допускает возможность неуставных, потенциально нечестных отношений на работе – не профессионален. Непрофессионалы работать в вузе не должны.

Подобные запреты относятся не только к профессорам и студентам. Врач в Америке не имеет права вступать в связь с пациентом, юрист – с клиентом. Логика та же самая. Только бизнес, ничего личного.


Замечу, что речь идет не о совращении малолетних и не о сексуальном домогательстве. Харассмант и малолетние – это подсудные дела, которые нечего и обсуждать. Речь идет о сугубо добровольных отношениях между двумя взрослыми людьми. Это вопрос трудовой этики.

Ключевые слова здесь – power relations. Равенство в паре предполагает, что между партнерами не существует материальной или иной зависимости. Бедная золушка, выходящая замуж за богатого папика, - это явное смещение властных акцентов в сторону мужчины. У него больше власти, он в большей степени контролирует ситуацию, чем она – это плохо, патриархальненько. Но ведь и профессор находится наверху положения.



Поэтому считается социально одобряемым жениться на состоявшихся ровесницах. Вступать в брак с человеком на много, скажем, на 20-30 лет моложе или старше себя – дурной тон. На такие браки смотрят сквозь пальцы только в шоу-бизнесе. В обычной же Америке на них смотрят косо. В академической среде – резко отрицательно.





Некоторые послабления могут быть сделаны в том случае, если студент на момент романа уже не учится в университете, где преподает его партнер. Еще одно послабление – если у профессора tenure (бессрочный контракт), его, скорее всего, не смогут уволить.
Под удар попадают профессора на tenure track, у которых нет пока постоянной позиции. Но урон для репутации во всех случаях огромен, потому что обязательно будут и скандал, и позор, и осуждение коллег, и пятно на добром имени на всю оставшуюся жизнь. Никакие окладистые бороды от этого не спасают.

Да, всякое бывает, случаются изредка академические романы между профессорами и студентами, люди встречаются, влюбляются, женятся. Но подавляющее большинство предпочитает на связываться. Оно того не стоит.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив