А был ли мальчик?

new_rabochy — 09.06.2024

Многие даже из тех, кто не разделяет политической программы большевиков и не в восторге от государственной деятельности Ленина, тем не менее признают его эрудицию и заслуги экономическом исследовании капитализма в России. Даже я сам долго пребывал в подобном заблуждении. К счастью попалась научная статья, которая открыла мне глаза https://oboguev.net/articles/pribavochnaia.pdf

Оказывается, ленинские работы по экономике России — смесь невежества и фальсификации. Теперь, подробнее:

Главнейшие события и явления русской истории XX века и косвенно последовавшие за ними, вплоть до нынешних дней, определились дискурсом про прибавочную стоимость и норму эксплуатации, каковыми понятиями и обосновывался “социальный переворот” и его политики.

При такой краеугольной значимости этих понятий может показаться парадоксальным, что за 140 лет, считая от образования группы “Освобождение труда” до нынешних дней, никто не предпринял попытку выяснить, а какой же численно являлась норма прибавочной стоимости, она же норма эксплуатации, в русской промышленности. На какую именно по величине прибавку доходов могли максимально надеяться трудящиеся в результате социального переворота?

Едва ли не единственное исключение этому умолчанию случилось в 1912 году – 30 лет спустя формирования группы “Освобождение труда” наконец-то дошли руки до выяснения, о каких же собственно суммах идёт речь и “за что, собственно, боремся?”, – когда социал-демократический публицист, писавший под псевдонимами К. Тулин и Н. Ленин, предпринял попытку подсчёта нормы эксплуатации рабочих в фабрично-заводской промышленности России.

Для этого Тулин обратился к сведениям обследования фабрично-заводских предприятий России, проведенного в 1908 году отделом промышленности министерства финансов. Избранные предварительные результаты обследования были опубликованы В.Е. Варзаром (руководившим их разработкой) в 1911 году, а полные – чуть позднее, в 1912 году.

Обратившись к сводным таблицам в предварительной статье Варзара, Тулин (он же Н. Ленин), взял из них графу “общая сумма производства”, вычел из неё графы “расходы”, исчислив таким образом прибыль, и сравнил насчитанную им величину с графой “зарплата рабочим”, насчитав, что капиталисты получили прибыль в 568,7 млн. руб, а рабочие получили

доход в 555,7 млн., и определил отсюда норму эксплуатации в 102% – примерно половину времени рабочий работает на себя, половину на капиталиста. Voilà!

Почему Ленин, он же Тулин, ошибся в своих расчётах, объясняется в изданиях “Статистические сведения по обрабатывающей фабрично-заводской промышленности...”, т.е. в полных материалах обследования (стр. 1, 22-23), и в позднейшем “Динамика российской и советской промышленности...”, ч. 1 стр. 39-40. Вкратце, бланк обследования был составлен таким образом, что не собирал сведения о прибыли вовсе. Графа “общая сумма производства” по смыслу бланка не включает прибыли, и из результатов обследования прибыль исчислена быть не может. Наблюдающиеся расхождения между графой “сумма производства” и “расходы”, которые Ленин ошибочно принял за прибыль, связаны с несовершенством проведения обследования. В частности, с тем, что владельцы заведений во-первых иногда добавляли в графу “сумма производства” издержки на транспорт, торговые, накладные расходы, акцизы и прибыль, а также эти расхождения были вообще связаны с вводимыми ошибками, когда стоимость произведённых товаров исчислялась не по оптовой отпускной цене с фабрики, а по рыночной цене на местах потребления. Во-вторых, сбор данных по расходам был частичным, особенно на мелких фабриках, которые не вели точного счетоводства и не могли дать сведений о расходах на администрацию, амортизацию, содержание фабрик и т.д. Этими погрешностями с обеих сторон учёта и объясняется 12%-е расхождение между объёмом производства и расходами, которое Тулин принял за прибыль.

Такого же рода расхождения вызываемые ровно теми же причинами имели место и при сборе сведений для предшествующего обследования промышленности в 1900 г., как это описано в его материалах, о чём публицист Тулин мог легко осведомиться при проявлении минимальной тщательности к предмету своей статьи.

Опростоволосенье подобное описанному составляло не исключительный случай, а обычный modus operandi Тулина-Ильина-Ленина. Так, например, в предшествующем опусе “Развитие капитализма в России” Ильин посчитал социальную дифференциацию крестьянства на основе различия благосостояния дворов, которое на деле преимущественно отражало размер двора (от двора из 1-2 человек до многосемейных дворов), и принял дифференциацию по семейному размеру двора за классовое расслоение крестьянства, а также совершил множество других подобных умственных подвигов (позднее разобранных Огановским). В сочинении “Материализм и эмпириокритицизм” Ильин выступил с бульварно-бранной критикой философских учений, которых он на потеху публике попросту не понял, в результате напр. “противопоставляя” махизму своё, ильинское понимание отношения сознания и материи, на деле представлявшее стандартное махистское понимание (что оказалось Ильину невдомёк), только примитивизированное (махизм подчёркивал возможность искажённого и недостоверного восприятия действительности органами чувств, и необходимость критики этого восприятия, Ильина сия идея не посетила) и произвёл множество прочих философских триумфов, давших И. Эренбургу повод обозначить “великий труд” Ильина «Пособием, как в шесть месяцев стать философом». Смехотворной усадкой в калошу отмечены все значимые попытки Ленина выступить в качестве интеллектуала.

Однако независимо от ленинских свершений, представляет самостоятельный интерес выяснение того, а какой же на деле была норма эксплуатации фабрично-заводских рабочих в предреволюционной русской промышленности. Прежде всего, нам надлежит определиться со значением понятия. Марксова теория о том, что прибавочная стоимость продукции производится только живой силой наёмных рабочих, является сущностно несостоятельной. Такая прибавочная стоимость является метафизической конструкцией – в действительности её не существует, и исчислить её можно лишь в том же смысле, как массопоток теплорода или количество ангелов на кончике иглы.

С. Шмидт иронически замечает о метафизичности марксистской экономической социологии вообще: «Маркс, движимый установками немецкого классического идеализма, созиднул [в подражание Гегелю] грандиозную “метафизику экономики”. Суть этих установок – мир не такой, каким кажется. Он такой, каким кажется интеллектуалам (философам), которые обнаруживают и называют истинные невидимые сущности... Как и положено всем “метафизикам”, Маркс умножил сущности [...] без необходимости, насочиняв такого, что не просто невидимо в действительности, но чего вероятно в действительности и не существует.

Любимого Марксом “абстрактного труда” видимо не существует. Еще более любимой им “прибавочной стоимости” (так как понимал её Маркс – то, что создается только физическим трудом занятых в индустриальном производстве рабочих, и более ничем не создается) – тоже не существует. Что не означает, что не существует вообще “добавочной стоимости”; просто нет прибавочной стоимости в Марксовом понимании. И продажи пролетариатом “рабочей силы, а не труда” тоже вероятнее всего нет; продаётся все таки труд».

Та добавленная (не прибавочная) стоимость, которая действительно существует в экономике, производится помимо труда наёмных работников также множеством прочих факторов – предприимчивостью и талантом капиталиста и сбытовиков, несомыми ими рисками, вводимыми капиталистом техническими новациями etc. и, наконец и прежде всего, употреблением основного капитала, включая средства производства, а также напряжённостью спроса.

Мы можем, однако, исчислить те метрики, которые отражают действительные сущности. Доходы от реализации продукции распадаются на три основные части: Пр – доходы рабочих, Пк –прибыль капиталиста идущая на его потребление, Р – реинвестиции в возобновление, улучшение и расширение производства. Реинвестиции по своему общественному значению представляют внутрипроизводственный оборот, из которого на следующем цикле производятся новые Пр и Пк, причём эта их основная роль не зависит от общественного строя. Покуда реинвестиции остаются в производстве, они являются внутрипроизводственным ресурсом, из которого черпается расширяющееся благосостояние рабочих. При их выводе или частичном выводе из производства, выносимая сумма попадает в учёт как часть Пк.

Нормой эксплуатации в осмысленном измеримом значении мы обозначим долю капиталиста в общей прибыли идущей на потребление:

Пк/(Пк + Пр)

т.е. ту процентную долю усилий или рабочего времени тратимых работником, которая идёт на потребление предпринимателя – изменяемую от 0% при полном отсутствии какой-либо эксплуатации до 100% при абсолютной эксплуатации, не оставляющей работнику никаких благ от совершённого им труда. Для расчёта нормы эксплуатации рабочих в русской дореволюционной промышленности нам потребуется выяснить две величины: объёмы прибыли промышленных предприятий, и долю этих прибылей идущую на реинвестиции. Значение Пк определится отсюда как (прибыль минус реинвестиции), а значение Пр известно из материалов обследования.

Сведения о доли прибыли предприятия идущей на реинвестиции обнаруживаются в исследовании Иоксимовича “Забастовки, налоги и доходность у мануфактуристов и нефтепромышленников...”. После вычета из прибыли реинвестиций в оснащение и расширение предприятия (и, таким образом, в повышение производительности труда рабочих и будущее увеличение их зарплаты), погашений кредита, налогов, взносов в запасный капитал согласно уставу предприятия, в фонд благотворительных дел, во вспомогательный фонд служащих и т.п. расходов – на дивиденды остаётся около 40% прибыли.

Размер дивиденда относительно прибыли предприятий мы можем также обнаружить в издании Министерства Финансов (П.В. Оль, “Статистика акционерных обществ и паевых товариществ, обязанных публичной отчетностью за 1911-12 год”, Пг., 1915) приводящем данные за 1911/12 деловой год о капитале и прибыли промышленных предприятий и распределении их прибыли по расходным статьям с разбивкой по отраслям и по экономическим районам, а также совокупные сведения. Распределение прибыли за 1911/12 деловой год совокупно для всех промышленных предприятий обязанных публичной отчётностью таково (стр. 312-313), в тыс. руб.:

 Прибыль: 330,022

 Дивиденд: 134,941 (40.9% от прибыли)

 Погашение имущества: 118,287

В запасный капитал: 13,234

В прочие капиталы: 11,288

[Реинвестиции всего: 43.3% от прибыли]

Вознаграждение членам правления и др. 8,161

Вознаграждение ревизионной комиссии: 103

Вознаграждение служащим и благотворительный капитал: 3,118

[Вознаграждения всего: 3.4% от прибыли]

 Государственный промысловый налог: 20,766 (6.3% от прибыли)

 Остаток (погашение убытков прежних лет): 12,402 (3.8% от прибыли)

Таким образом, дивиденд составлял по промышленности 41% от прибыли, подтверждая верность сведений находимых в исследовании Иоксимовича.

(По отношению к основному капиталу дивиденд составил 5.8%. Последнее соответствует процентной ставке по 12-месячным облигациям в Санкт-Петербурге в 1908-1912 гг. в 5.1%. Струмилин пишет о размере прибыли на ссужаемый капитал: “Нормальная прибыль на капитал до войны составляла 6-8%. 12% годовых граничили даже с ростовщичеством”. Средняя прибыль к основному капиталу за 1885-1913 гг. составляла 16.2% (там же, стр. 330). Таким образом, характерная цифра дивиденда в примерно 40% от прибыли предприятий подтверждается также и отсюда.

Выплата акционерам дивиденда в 41% не означает, что получатели целиком расходовали эту сумму на потребление – какая-то часть полученного дивиденда направлялась акционерами на потребление, а другая часть реинвестировалась (будь в то же самое предприятие, или в другие предприятия, либо напрямую или косвенным образом через внесение на банковский счёт). В англоязычной экономической литературе доля дохода направляемая на реинвестиции описывается как saving rate, а доля направляемая на потребление – как propensity to consume. В современных США 1% наиболее богатого населения (с наибольшими доходами) тратит на потребление 35% своего дохода, а 65% дохода направляет на накопление, т.е. на реинвестиции.

Мы не располагаем прямыми сведениями о том, какую долю своего текущего дохода владельцы капитала в России начала XX ст. направляли на потребление, а какую на реинвестиции, однако приблизительную оценку доли доходов направляемых дореволюционным русским верхним классом на его потребление vs. реинвестиции находим с помощью сведений Грегори.

Грегори цитирует оценку доли дохода верхнего 1% населения в России 1905 г. в 15% от чистого общенационального продукта, а долю национального дохода идущую на образование капитала оценивает (в среднем для 1909-1913 гг.) в 12.2%. Поскольку такие расходы неслись преимущественно верхним слоем, даже более узким, чем 1% населения, то на долю потребления этого слоя остаётся менее 20% его доходов.

Nafziger и Lindert уточняют оценку доли дохода верхнего 1% населения в России (для 1904 г.) до величины в 13.5%, что понижает часть доходов идущую на потребление до 9.6%. Приведённая цифра не относится непосредственно к распоряжению дивидендами от промышленных предприятий, т.к. во-первых она охватывает также и непромышленный национальный продукт (включая доходы от земли и др.). Можно однако предположить, что образ социального поведения состоятельного слоя в части деления его текущих доходов на потребление и реинвестиции был примерно однородным для различных его сегментов (промышленных, землевладельческих, финансовых и смешанных по роду доходов). Во-вторых, национальный доход в промышленности в этих числах соответствует не дивидендам, а всей прибыли предприятий, от которых дивиденды составляли лишь 41%. Мы можем поэтому приблизительно принять, что на потребление капиталистов шло около 10-20% прибыли промышленных предприятий (что соответствует направлению на потребление 25-50% от дивиденда). Для дальнейших исчислений мы выберем оценку объёма средств направляемых на потребление капиталистов как среднее от этого разброса –15% от прибыли промышленных предприятий или 37% от дивиденда. (Можно заметить, что эта оценка оказывается весьма близка к доле доходов направляемых на потребление 1%-ом наиболее богатого населения в современных США, составляющей, как упомянуто выше, 35% от его дохода, что подтверждает общую здравость используемой оценки для дореволюционной России).

Обратимся теперь к выяснению объёма прибылей предприятий. Хотя обследование промышленности 1908 года не несёт сведения о прибылях, мы можем разыскать их в сочинении Струмилина “Статистика и экономика” (“Избранные произведения в пяти томах”, т. 1, М. 1963), раздел “Промышленное развитие России и СССР”, стр. 330, см. таблицу “Оборот, основной капитал и прибыль промысловых предприятий довоенной России, подлежащих промысловому обложению за 1885-1913 гг.”. Источники сведений таблицы Струмилин не указывает, но как можно понять из примечания к начальной таблице главы (стр. 326), ими, по-видимому, выступали сводки “Ежегодника Министерства финансов” (представлявшие, в свою очередь, сжатые балансы из сведений публикуемых в “Вестнике Финансов”, сгруппированные по отраслям производства). Обследование 1908 года охватывало преимущественно или исключительно фабричнозаводскую, т.е. крупную и среднюю, а не кустарную промышленность. Для этого года Струмилин указывает (стр. 330) совокупную прибыль фабрично-заводских предприятий в 6.1% от выпуска их продукции. Прилагая эту цифру к таблице №1 обследования 1908 года (объём производства в 4,567,593 т.р.), устанавливаем прибыль предприятий в 278,623 т.р.

Заработная плата для рабочих согласно обследованию составила 555,916 т.р., а прочие расходы в пользу рабочих (врачебная помощь, училища, жилища, страховка) – 31,000 т.р.

Общая прибыль предприятий составила 47% от выплат в пользу рабочих, а объём выплаченных из прибыли дивидендов (41% от прибыли) – 19.3% от выплат в пользу рабочих. Добыча капиталистов в их лично-потребительскую (“непроизводительную”) пользу, оцениваемая как 15% от прибыли, составила около 41,793 тыс. руб. Таким образом, капиталисты присвоили себе на пирожные и третьяковские галереи примерно 7.1% от величины выплат в пользу рабочих, что соответствует норме эксплуатации в (7.1/107.1), т.е. 6.6%.

* * *

Действительный же подсчёт выясняет, что при устранении капиталиста от дела и замене его на кухарку, которая поведёт дело не хуже капиталиста, но платы за свои услуги брать не станет (буржуй исчезнет, а производство продолжит само собой производить и сбывать как ни в чём не бывало), оплата рабочих могла повыситься не более, чем на 7.1%.

Большее увеличение зарплаты могло быть достигнуто лишь за счёт уменьшения доли дохода предприятий идущей на реинвестиции, т.е. за счёт снижения темпов роста заработной платы рабочих.

Повышение зарплаты на 7% приятно и всегда желательно, но не образует молочных рек и кисельных берегов. Вдохновить перспективами прибавки зарплаты размером в 7% на экономическую забастовку ещё может быть худо-бедно и можно, а на социальную революцию – вряд ли. Можно, пожалуй, вдохновить и на профсоюзную борьбу, но профсоюзное движение, как известно, сродно гомосексуализму в том, что отвлекает пролетариат от классовой борьбы.

Чем, видимо, и объясняется несклонность “русских марксистов” к численным подсчётам нормы эксплуатации и предпочтение, вместо того, использовать Норму в виде сугубо поэтического, неуточняемого численно образа навевающего грёзы о кисельных берегах и молочных реках.

Тех рабочих, которые поверили сказаниям о “социализме” как стране молочных рек и кисельных берегов, ожидало разочарование даже в том случае, если бы большевики не осуществляли геноцидальные и гиперэксплотационные политики, а оказались благодетельными ангелами.

 С этим разочарованием может сравниться по глубине разве что разочарование тех из крестьян, которые поверили сказаниям “друзей народа” о прирезке им земли в результате “социальной революции”: если на 1905 год в собственности крестьян (общинной или единоличной) находилось 61,8% частновладельческой земли, то к концу 1916 г. по переписи – уже 90%, а в центральном районе – 95%. Вот за оставшиеся 5-10%, которые к тому же в течение нескольких лет и так должны были отойти к ним, крестьяне и полюбили Ильича (или якобы полюбили, как уверял учебник по истории КПСС).

Далее авторы разбирают любимую блеваками и леволиберазью и по сей день манипуляцию цифрами, когда доходы рабочих в разных странах сравниваются по номиналу валютных курсов, без учета их покупательной способности. Интересующиеся могут сами прочитать по ссылке.

Оставить комментарий

Популярные посты:

didius

Отечественные микрополосковые фильтры: достойный внимания аналог зарубежных устройств

pantv

Дождливая Москва

kukmor

Доброе утро!

watermelon83

Крокодил перестроился

antimeridiem

той же дорожкой

w_postoronnim

Про транспорт

don-beaver

Мультфильм по "Астровитянке"?

aborigenarbata

У вас зазвонил телефон, кто говорит — мэр.

matsam

Машина времени

• Ранее
• Архив