# 258 – О самом разном

betsyshell — 02.07.2016 А на шестом этаже живет Он - с улыбкой и походкой сильного зверя. Приближается: танцует на краю пропасти глаз цвета неземного – аква, не снились уже давно: моря тихий шепот, ласкающий пологие склоны золотого песка , рукой проводит по уже зачарованной звуком его голоса спине.

Бремя луны: вздымающиеся воды, грустные песни русалок – как слабы их руки. Обжигаясь, отпускают, казалось, близкую добычу: приз зрительских симпатий – вверх, вверх, вверх…

И уже в утренней прохладе готовит завтрак – не каждый день, милая, не успеешь привыкнуть, - и подает на серебряном подносе, в чеканном узоре которого древний мастер написал заветное слово, и хочется отдаться минуте, раствориться в ней, почувствовать ее пустоту, ощущаю ее внутренней тишиной и готова приникнуть к земле, такой мягкой и всепрощающей, пусть даже если это буду я одна, в то время, когда все радостным жестом приветствуют неведомого бога или отвергают его же.

И растворяются в этой пустоте все слабости и мелкие обиды, и бежит торопливо прочь суета, подобрав пышные шуршащие юбки, - знают, что наблюдающего скоро не будет, никто не услышит их крики, стук башмачков по звенящему в ночной тиши паркету, шепот и перестук серебряных монеток, торопливо вынимаемых из потайной шкатулки – полюбоваться экзотическими животными знойной Африки, но я улыбаюсь, я научилась улыбаться только уголками губ, я теперь всегда улыбаюсь, хотя знаю, как это пугает, но он продолжает рассказывать о потерянном близнеце электрона - такой одинокий в своей правоте, такой смешной и далекий…

Как бы я не кричала
Ты всё равно не услышишь.
Мой голос становится тише
И только серпик луны
Срезает надежду под корень.
В виске бьётся жилка: больно,
И лопнула тетива,
Ударив наотмашь правдой:
Ты, как и все – одна.*

***

Бомж Василий жил не на улице, да и бомжом его назвать можно было только условно. Он жил на самых задворках мира, в тесной конурке, стены которой были покрыты газетами – шрамами цивилизации, за измученной дерматином дверью, где через разрезы вот-вот прорастут побеги дерева – новая поросль, стремящаяся к свету, к жизни к плодородию. Вечно открытая – удивительная беспечность. В квартирке было темно и душно. Высохшие газеты шуршали угрозой свалиться прямо на незадачливого гостя, половицы скрипели враждебно, предупреждая не хозяина, но гостя – поберегись. В комнате, освещенной огарком свечи, в кресле-качалке сидел сам Василий.
Где-то за горизонтом грянул гром – приближалась гроза.

- Я перед грозой электричество всегда отключаю, да и окна закрываю. Боюсь шаровых молний.

Я смотрела на Василия и с трудом его узнавала. Как мало все-таки люди знают друг о друге.

- Здравствуйте, - наконец-то решилась.

- И тебе не хворать. – Лицо, покрытое красноватыми бликами огня, обратилось в мою сторону. - Что ты здесь делаешь?

Дело в том, что Василий ни разу не приглашал никого к себе, да и желающих не было.

Так что же я здесь делаю? В сущности у меня не было круга знакомств, того круга, к которому можно было обратиться за помощью. Того круга, на который можно было переложить часть своих забот. Поэтому я и стараюсь ими не обременяться – созерцать со стороны, пестуя в себе возвышенную личность. Василий же знал всё и всех, напрочь лишенный ложной брезгливости. Патологоанатом реальности.

- Хотя, присаживайся, коли пришла. " Кто же еще заставит меня скорбеть? Кто же еще раздумья мои встревожит? Я не хочу ночами тайком вздыхать и не хочу ни убиваться, ни плакать. Нет никого в моей бесприютной жизни... Нет никого, кто встал бы мне на защиту. Я в темноте вокруг себя огляделся - всюду молчанье...**


*Автор я
**Авто Инь Фу





В состав «Ковчега Ноевой жены» входят следующие книги:
1) "Город Энск и его обитатели"
2) "Сказочная эпопея"
3) "Хроники хрустальной горы"
4) "Искушение непознаваемым "
5) "Окно в никуда"

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив