14 марта. Из дневника Зинаиды Гиппиус

топ 100 блогов vazart14.03.2022 за 1917-й год( Гиппиус - 47 лет):

Вторник. Часов около шести нынче приехал Керенский. Мы с ним все неудержимо расцеловались.
Он, конечно, немного сумасшедший. Но пафотически-бодрый. Просил Дмитрия написать брошюру о декабристах (Сытин обещает распространить ее в миллионе экземпляров), чтобы напомнив о первых революционерах-офицерах — смягчить трения в войсках.
Дмитрий, конечно, и туда, и сюда: "я не могу, мне трудно, я теперь как раз пишу роман "Декабристы", тут нужно совсем другое..."
— Нет, нет, пожалуйста, вам 3. H. поможет. Дмитрий согласился, в конце концов.
Керенский — тот же Керенский, что кашлял у нас в углу, запускал попавшийся под руку случайный детский волчок с моего стола (во время какого-то интеллигентского собрания. И так запустил, что доселе половины волчка нету, где-нибудь под книжными шкафами или архивными ящиками).
Тот же Керенский, который говорил речь за моим стулом в Религ.-Филос. собрании, где дальше, за ним, стоял во весь рост Николай II, а я, в маленьком ручном зеркале, сблизив два лица, смотрела на них. До сих пор они остались у меня в зрительной памяти — рядом. Лицо Керенского — узкое, бледно-белое, с узкими глазами, с ребячески-оттопыренной верхней губой, странное, подвижное, все — живое, чем-то напоминающее лицо Пьеро. Лицо Николая — спокойное, незначительно приятное (и, видно, очень схожее). Добрые... или нет, какие-то "молчащие" глаза. Этот офицер — точно отсутствовал. Страшно был — и все-таки страшно не был. Непередаваемое впечатление (и тогда) от сближенности обоих лиц. Торчащие кверху, короткие, волосы Пьеро-Керенского — и реденькие, гладенько-причесанные волосики приятного офицера. Крамольник — и царь. Пьеро — и "charmeur". С.-р. под наблюдением охранки — и Его Величество Император Божьей милостью.
Сколько месяцев прошло? Крамольник — министр, царь под арестом, под охраной этого же крамольника. Я читала самые волшебные страницы самой интересной книги, — Истории; и для меня, современницы, эти страницы иллюстрированы. Charmeur, бедный, как смотрят теперь твои голубые глаза? Верно с тем же спокойствием Небытия.
Но я совсем отошла в сторону, — в незабываемое впечатление аккорда двух лиц — Керенского и Николая II.
Аккорда такого диссонирующего — и пленительного, и странного.
Возвращаюсь. Итак, сегодня — это все тот же Керенский. Тот же... и чем-то неуловимо уже другой. Он в черной тужурке (министр-товарищ), как никогда не ходил раньше. Раньше он даже был "элегантен", без всякого внешнего "демократизма". Он спешит, как всегда, сердится, как всегда... Честное слово, я не могу поймать в словах его перемену, и однако она уже есть. Она чувствуется.
Бранясь "налево", Керенский о группе Горького сказал (чуть-чуть "свысока"), что очень рад, если будет "грамотная" большевистская газета, она будет полемизировать с "Правдой", бороться с ней в известном смысле. А Горький с Сухановым, будто бы, теперь эту борьбу и ставят себе задачей. "Вообще, ведут себя теперь хорошо".
Мы не возражали, спросили о "дозорщиках". Керенский резко сказал:
— Им предлагали войти в кабинет, они отказались. А теперь не терпится. Постепенно они перейдут к работе и просто станут правительственными комиссарами.
Относительно смен старого персонала, уверяет, что у синодального Львова есть "пафос шуганья" (не похоже), наиболее трусливые Милюков и Шульгин (похоже).
Бранил Соколова.
Дима спросил: "а вы знаете, что Приказ №1 даже его рукой и написан?"
Керенский закипел.
— Это уже не большевизм, а глупизм. Я бы на месте Соколова молчал. Если об этом узнают, ему не поздоровится. Бегал по комнате, вдруг заторопился:
— Ну, мне пора... Ведь я у вас "инкогнито"...
Непоседливый, как и без "инкогнито", — исчез. Да, прежний Керенский, и — на какую-то линийку — не прежний.
Быть может, он на одну линийку более уверен в себе и во всем происходящем — неужели нужно?
Не знаю. Определить не могу.
На улице сегодня оттепель, раскисло, расчернело, темно. С музыкой и красными флагами идут мимо нас войска, войска...
А хорошо, что революция была вся в зимнем солнце, в "белоперистости вешних пург".
Такой белоперистый день — 1-ое марта, среда, высшая точка революционного пафоса.
И не весь день, а только до начала вечера.
Есть всегда такой вечный миг — он где-то перед самым "достижением" или тотчас после него — где-то около.



Оставить комментарий

Архив записей в блогах:
Выкидывая мусор мы как будто прощаемся с ним навсегда, он просто исчезает из нашей жизни. Но на самом деле мусор никуда не исчезает, он просто перемещается. Но рано или поздно он окажется прямо у нас под носом, и никто не знает как скоро это случится.  ...
Помните, в новый год отменяли электрички? Когда некоторые главы регионов не стали подписывать с пригородными компаниями договоры на оказание перевозок, и железнодорожникам пришлось остановить сообщение? После прошлогодней встряски и личного вмешательства президента, казалось бы, все пр ...
Об этом авторе я услышал из информационного блока РБКа. Я включил телевизор, застав часть этого обсуждения. Как понял я, обсуждение было вызвано новостью, что "Архипелаг ГУЛАГ" ...
ладно город не бомбим, хотя еще вопрос но свою то базу оставленную в Тадморе могли бы прицельно бомбануть? Или планируем вскоре вернуться? ...
Скажите, а что происходит с Набиуллиной? Она что, под гипнозом, что ли? Такое ощущение, что ее психоаналитик ввел ее в транс и стал нашептывать страшное слово «таргетирование», и теперь она только и занимается тем, что таргетирует инфляцию. И я вам скажу, друзья, она скоро дотаргетир ...