Загадка

      Читаю "Налоги и дань в древней Руси" С.Н. Темушева





      Специально выписал ее себе, чтобы посмотреть - а что там пишет ученый народ о налоговой системе в древней Руси - думаю, что никто не будет отрицать тот факт, что взимание налогов и формирование более или менее отлаженной фискальной системы есть признак государственности и рациональной (а как иначе - денежки, они счет любят, тут духовность побоку оказывается) административной деятельности.
      Естественно, что один из важнейших источников, откуда черпают авторы, затрагивающие эту тему, являются летописи. Вполне традиционен в этом отношении и наш автор - летописные сведения у него играют далеко не последнюю роль в построениях относительно фискальной системы в древней Руси. Я бы и сам лет этак 10-15-20 и более назад действовал таким же образом - сперва бы прошелся по историографии вопроса (а тут с этим все в порядке - разбор тщательный), потом бы взялся за источники и все равно вышел бы на летописи, откуда и стал бы черпать материалы для своей реконструкции.
Но то было вчера-позавчера и прежде, а вот сейчас меня таки терзают смутные сомнения на этот счет. Вот, к примеру известное летописное свидетельство, мимо которого не проходят мимо историк, пишущие на тему древнерусского фиска:

      Имаху дань варязи, приходяще изъ заморья, на чюди, и на словѣнехъ, и на меряхъ и на всѣхъ, кривичахъ. А козаре имахуть на полянех, и на сѣверехъ, и на вятичихъ, имаху по бѣлѣ и вѣверици тако от дыма

или

      и ркоша козарѣ: «Платите намъ дань». Здумавше же поляне и вдаша от дыма мечь

или

      И иде на Оку рѣку и на Волгу, и налѣзе вятичи и рече имъ: «Кому дань даете?» Они же ркоша: «Козаром по щелягу от рала даем»

или (из Новгородской первой летописи младшего извода)

      Въ времена же Кыева и Щека и Хорива новгородстии людие, рекомии Словени, и Кривици и Меря, Словенѣ свою волость имѣли, а Кривици свою, а Мере свою; кождо своимъ родомъ владяше; а Чюдь своимъ родом; и дань даяху Варягомъ от мужа по бѣлѣи вѣверици

      Таким образом, если следовать летописным свидетельствам, уже во времена оны на Руси (будущей) варяги и хазары установили правильное налогообложение - то ли с дыма, то ли с рала, то ли вообще обложили своих данников подушной податью, предвосхитив тем самым Петруса Великого. И все бы хорошо, но мешает всерьез воспринять эти свидетельства два обстоятельства. Первое связано с самой проблемой кадастра. Его существование предполагает наличие достаточно развитой систему учета и контроля и, непременно, существование соответствующей практики, которая непременно же отражалась в материалах бюрократической переписки и в наличии соответствующей документации (подобно тому, как в Русском государстве московского периода для этой цели служили писцовые книги). Само собой. мы не можем обойтись и без бюрократии, которая занималась бы ведением всей этой работы. Но есть ли у нас хоть какие-нибудь более или менее надежные свидетельства в пользу того, что в домонгольской Руси существовала система упорядоченного составления налоговых списков, их регулярного пересмотра и пр.? Наличествовало ли при первых князьях ( я уже не говорю о варягах и хазарах) соответствующее ведомство (налоговое)?
      На эти вопросы ответов нет - есть лишь предположения, исходящие из того, то на Руси в то время существовало государство. Феодальное (ну или раннефеодальное) государство. То, что оно было - как бы несомненно, но вот достигло ли оно такой степени развития, чтобы иметь упорядоченную систему налогообложения? Очевидно, что нет. Тут ведь вот в чем проблема - если на Западе тамошние варварские короли заимствовали римскую политическую и административную систему и хотя она, безусловно, в "Темные века" пришла постепенно в упадок, тем не менее, "мышечная память" осталась, традиция, пусть в книжном виде, сохранилась, так что восстановить ее со временем было лишь делом техники. У нас же, по меткому замечанию В.М. Живова, этой "римской прививки" не было, и варяги ее принести с собой не могли, ибо у них у самих этой "прививки" не ночевало.
      Вопрос - как же тогда относиться к летописным свидетельствам? А никак, входит. Упомянуть их, конечно, следует, но делать сколько-нибудь далеко идущие выводы из них - нет. Никакой правильно организованной системы налогообложения на Руси в то время быть не могло, и налоги, если их так моно называть, взимались в рамках традиционных полюдья и даней наложенных завоевателей на покоренных, размеры которых опять же определялись традицией.
      И есть еще второе обстоятельство - вспомнил о нем, когда читал Темушева. Речь идет о той реакции, с которой была встречена в Новгороде попытка ордынцев провести в городе "число" (естественно, для того, чтобы установить правильное налогообложение). Эта попытка вызвала в городе волнения и практически бунт, который пришлось подавлять силой, и И.Н. Данилевский дал этому казусу весьма неожиданную интерпретацию (и, надо отметить, весьма убедительную и логичную - приведу полностью заранее испросив прощения за длинную цитату):

      ...вопрос: из-за чего, собственно, началось восстание? Что заставляло менших новгородских столь яростно сопротивляться переписи? С прагматической точки зрения, все как будто ясно: они не хотели платить ордынский выход, предпочитая отделываться разовыми дарами. Но, с другой стороны, как следует из дальнейшего изложения, сопротивление тому, чтобы дати число, каким-то образом для летописца неразрывно связано с правой верой, с защитой святой Софьи и домы ангельскыя. Судя по всему, сам факт исчисления жителей представляется древнерусскому книжнику большим грехом. И дело здесь, видимо, вот в чем.
      Исследователи уже не раз обращали внимание на то, что в Житии Александр трижды отождествляется с библейским Даниилом. Не вполне ясным остается, однако, что давала читателю такая идентификация князя и библейского пророка? Между тем, именно с именем Давида связан библейский рассказ о переписи (исчислении) Израиля и Иудеи:
      «Гнев Господень опять возгорелся на Израильтян, и возбудил он в них Давида сказать: пойди, исчисли Израиля и Иуду. И сказал царь Иоаву военачальнику, который был при нем: пройди по всем коленам Израилевым (и Иудиным) от Дана до Вирсавии, и исчислите народ, чтобы мне знать число народа. И сказал Иоав царю: Господь Бог твой да умножит столько народа, сколько есть, и еще во сто раз столько, а очи господина моего царя да увидят это; но для чего господин мой царь желает этого дела? Но слово царя Иоаву и военачальникам превозмогло; и пошел Иоав с военачальниками от царя считать народ Израильский. И… обошли всю землю и пришли чрез девять месяцев и двадцать дней в Иерусалим. И подал Иоав список народной переписи царю…».
      Здесь же дается оценка этого деяния: составление переписи, исчисление людей в своей стране (отсюда, кстати, и численники, упоминаемые в летописи) дело богопротивное, а последствия его ужасны. Сам Давид, получив список народной переписи, осознает, что неугодно было в очах Божиих дело сие:
      И вздрогнуло сердце Давидово после того, как он сосчитал народ. И сказал Давид Господу: тяжко согрешил я, поступив так; и ныне молю Тебя, Господи, прости грех раба Твоего, ибо крайне неразумно поступил я».
      Ответ Господа был чрезвычайно суров:
      «…было слово Господа к Гаду пророку, прозорливцу Давида: пойди и скажи Давиду: так говорит Господь: три наказания предлагаю Я тебе; выбери себе одно из них, которое совершилось бы над тобою. И пришел Гад к Давиду, и возвестил ему, и сказал ему: избирай себе, быть ли голоду в стране твоей семь лет, или чтобы ты три месяца бегал от неприятелей твоих, и они преследовали тебя, или чтобы в продолжение трех дней была моровая язва в стране твоей? теперь рассуди и реши, что мне отвечать Пославшему меня»...

      Мне не раз попадались в этнографической литературе схожие сюжеты, когда народы дикие относились к попыткам каким-то образом их исчислить крайне негативно. И крайне маловероятно, что новгородцы сер. XIII в. в этом плане были более просвещенны, нежели их предки четырьмя столетиями раньше и те последние с радостью приняли у себя варяжских или хазарских численников, чтобы те могил посчитать мужей, дымы или рала и затем описать все податью.
      В общем, по всему выходит, что размеры тех самых уроков и прочих даней и т.п. носили относительно фиксированный характер, закрепленный в традиции, и определялись ситуационно. Грубо говоря - на вопрос князя "сколько у вас там дымов/рал/мужиков?" старейшины, подергав себя за бороды и почесав в затылках, отвечали в духе того самого Степана из "Формулы любви". А дальше все упиралось в благоразумие князя и дипломатические таланты старейшин, иже роспасли землю тамошнюю.