"За пивом"-13.

major_colville — 23.12.2023

Солнце начало садиться. Чики понятия не имел, какие районы Сайгона захвачены Вьетконгом и как далеко все зашло. Он пополз вдоль стены, прочь от дворца. Наткнувшись на дверь, подергал ручку – крепко заперто. То же самое в следующем здании. Наконец, за углом, перед ним предстала широко открытая дверь обычного жилого дома, вестибюль был пуст. Он попытался запереть за собой входную дверь, но замок был сломан. Однако удалось закрыть внутреннюю дверь.

Чики оказался в коридоре, но не мог найти свет. Он сел под лестницей и ждал в темноте. И ждал. Всю ночь никто не приходил и не выходил. Вероятно, все покинули здание. И насколько можно было судить, на улице также было пусто и тихо: ни машин, ни грузовиков, ни единого человека. У Чики все еще был 45й калибр и семь патронов к нему, «и если бы кто-нибудь вошел в эту дверь, думаю, я бы его застрелил».

Впрочем, главным «оружием» Донохью обычно была его общительность. «Знаешь, в Нью-Йорке люди скажут тебе: «Чики всех знает». Не обязательно все они друзья, и, слава Богу, у меня много друзей, но я вроде всех знаю. Я коммуникативный парень». Но здесь люди убивали людей, и он не знал ни души. Хуже того, его никто не знал. «Наши военнослужащие не могли мне помочь, у них были свои проблемы. Я был невидим. У них не было на меня времени, и я их не виню. Я бы сделал то же самое. Не похоже, что вьетнамские полицейские также могли мне помочь — они пытались помочь своей стране. Не с кем было поговорить. Впервые в жизни я остался один. Я никогда раньше не испытывал этого чувства, и это было не хорошо».

Дальше Чики пишет, что он то ли был в полудреме, то ли ошалел от голода, или временно сошел с ума, но после нескольких часов в одиночестве и начеку в темноте ему начало видеться и слышаться разное.

Ему вспомнилось, как они в детстве кидались яйцами с моста Генри Гудзона в экскурсионные катера с туристами, ныряли со скал и купались с Рики Дагганом и Томми Коллинзом, любимый Инвуд-парк, отец, что днем продавал хот-доги, а ночью работал уборщиком на заводе ручек «Фабер»… Внезапно он дергался и осознавал, что находится не в прохладных водах Спайтен-Дуйвила, а в Богом забытом коридоре в центре Сайгона, где было так же жарко, как в русской бане в Нижнем Ист-Сайде. В паре кварталов слышались выстрелы.

Затем вновь оказывался в прошлом -  подметал полы в Демократическом клубе Дайкмана, которым руководила его тетя Флоренс. Судья играл в покер с какими-то политическими деятелями, которые были завсегдатаями клуба. Чики, сбегай к Бенни и принеси сигару, ладно? Нет, две. Такое ощущение, что это будет до-о-о-олгая игра. Все понимающе рассмеялись, даже малолетний Чики понял, что речь не о том, побьёт ли стритфлеш фуллхаус. «Игра», в которую они на самом деле играли, заключалась в избрании предпочитаемых ими кандидатов или назначении местных юристов на судейские должности, потому что они оказали им много одолжений… Да, Чики, возьми еще и новую колоду карт. И крем-соду. И батончик «Кларк Бар», малыш. Пепси. Жаль, что он не может купить пиво! Больше смеха. Что ж, если мы добьемся избрания О'Коннелла, давайте заставим его внести законопроект, что дети могут покупать пиво по записке от родителей. Смех еще громче. Ему надо держаться этой платформы, это принесет голоса! Вернувшийся из магазина Чики слышит магические слова судьи: «Оставь себе (сдачу)». «Огромное спасибо, Ваша честь!». Вновь осознание, где он сейчас на самом деле. Нельзя спать! Если вьетконговцы на территории посольства и мочатся там на кусты, значит они повсюду. Держаться!

Чики сидел у стены в темноте. Ничего не видно и не слышно. Ему стали приходить в голову мысли, что он … умер. Его могли застрелить перед посольством, как и остальных, он  мгновенно умер за тем деревом, потому и не помнил, как в него попали. Как семья воспримет это? Он глубоко задумался и с точки зрения своего религиозного обучения предположил, что должен быть в чистилище. В католической школе рассказывали сложные истории об аде и рае, а также о лимбе, куда, по их словам, отправлялись некрещеные младенцы и порядочные некатолики, поэтому он всегда представлял Авраама Линкольна, парящего там с младенцами. Но они никогда не описывали чистилище подробно. Что если это одиночество и было чистилищем? Место, где не с кем разговаривать и некому говорить с ним. Там, где Чики вырос, все знали всех, и он знал всех. Нельзя было пройти и квартала, не увидев и не поговорив с кем-нибудь из знакомых. Даже здесь, в зоне боевых действий, Донохью встречал знакомых людей. Но теперь, возможно, впервые на своей памяти, он был совершенно один в течение длительного периода времени. Это действительно было похоже на... смерть.

А еще был страх перед неизвестностью. Страх перед тем, что было за дверью. Что там происходит? Возможно, ВиСи может войти в эту дверь. Надо быть готовым к этому. Однако в такой ситуации у вас нет времени на страх. Лучше проявить смекалку. Что имеется в виду? Не делать глупостей. Не выходить посередь улицы и оглядываться вокруг: «Эй! Есть здесь кто-нибудь?!» Потому что есть, и они могут тебе не понравиться.

Спустя неизвестно сколько часов солнечный лучик пробился сквозь щель в двери. По нему пробежал паук. Чики встал и рискнул выйти, на улице было пусто и тихо. Он поплелся вдоль зданий до улицы Тудо. В городе все еще была слышна стрельба, а над головой пролетал целый флот вертолетов. Многие южновьетнамские полицейские сейчас отсутствовали, но на улицах по-прежнему было очень мало людей и еще меньше транспортных средств.

Чики просто бродил, совершенно отбросив всякие мысли о том, чтобы добраться до своего корабля. Он предполагал, что мертв. Это не имело значения.

Именно тогда он услышал: «Ай, Чики!» Он посмотрел наверх. Это был Мартин, один из моряков судна «Лимон».

— Хей, чувак... Ты жив?

— Чё ты имешьвиду?! О чем ты говоришь?

— Мы оба живы?

— Чик, с тобой все в порядке? — спросил Мартин, по выражению лица было видно, что он считает его сумасшедшим, - Почему бы тебе не вернуться со мной на «Лимон», и мы увидим Джонни.

— Ты первый знакомый парень, кого я увидел за последние дни, чувак! 

Чики был так счастлив. 

— Я рад, что мы живы!

— Ага! Мы живы! — сказал Мартин и похлопал Донохью по спине, но обеспокоенно попытался убедить его вернуться с ним на судно. Чики поблагодарил, велел передать привет своему старому другу Джонни Джексону, но все же отправился своей дорогой.

К этому моменту он уже был уверен, что и второй его корабль уплыл, поэтому присев на корточки, придумал план C. Чики дошел до следующего квартала и увидел южновьетнамского полицейского. Он спросил его о статусе Шолона, где находился его отель. Там шли бои за каждый дом с вьетконговцами, действовавшими с территории захваченного ими ипподрома Фу Тхо. 

Дома были разбомблены, целые кварталы Шолона в конечном итоге будут снесены — возможно, в тысячелетней вендетте против китайского угнетения, но, по иронии судьбы, осуществленной с помощью ракет китайского производства.

— В Шолоне ВиСи по-прежнему везде, — ответил полицейский на почти безупречном английском.

Чики сказал, что ему нужно найти отель. Полицейский посмотрел на него скептически, ээм, туристический сезон как будто закончился, приятель. Но наш бравый моряк рассказал ему свою историю (сокращенную версию) и показал ему ваучер на отель, который получил в посольстве недавно и, казалось, так давно. Полицейский, похоже, согласился.

—Ты видишь это? — спросил он, указывая на небольшое здание через дорогу, - Это отель моего отца.

Очевидно, он стоял тут, чтобы охранять своего отца и семью. Это было похоже на мотель, где никто не говорит. Ну, знаете, куда парочка может зайти на час или типа того. Чики было все равно. Ему нужно было перегруппироваться на ночь, максимум на две, прежде чем, наконец, убраться из города.

— У вас есть места? - спросил Чики, и оба заржали. Везде было пусто. Чики впервые смеялся за последние дни, и, вероятно, с его новым другом по имени Нуонг было то же самое. Донохью отдал ему ваучер, его отец дал комнату, Чики упал на подушку и заснул. Ведь в том вестибюле он так почти и не спал.

Контроль над посольством был восстановлен в течение 6 часов, а на следующий день южновьетнамцы вернули себе дворец президента Тхиеу. Но Вьетконг по-прежнему контролировал города по всей стране, у них все еще был аэропорт под Сайгоном и некоторые районы столицы. В последующие дни город был закрыт, ночью можно было слышать спорадическую стрельбу. На улицах были беженцы. Мусор накапливался. И самое ужасное, что не было еды. Грузовики в Сайгон не ездили, порт был закрыт. Ходили слухи, что грузчики сочувствовали коммунистам, и поэтому объявили забастовку, чтобы воспрепятствовать поставкам. А, может, заплатили коррумпированным южновьетнамским чиновникам, хотя это могло быть излишним.

В маленьком сером отеле отца Нуонга не было еды, поэтому вскоре Чики стал использовать его лишь как место для ночлега и начал добывать еду в более крупных отелях, обслуживающих западную прессу. Родственные души нашлись в баре на крыше отеля «Каравелла». Но поскольку наступление Тет продолжалось весь февраль, повсюду закончились продовольствие. В «Каравелле» был лишь рис, немного овощей, иногда случались креветки.

Но поскольку порт был закрыт, корабль Джонни «Лимон» все еще не был разгружен и стоял в реке на якоре. Он был до краев наполнен замороженными ребрышками и окороками. Чики снились гамбургеры, как одержимому ими бездельнику Вимпи из мультфильма «Попай». Несмотря на то, что порт был закрыт, Донохью решил наведаться туда, потому что, перефразируя грабителя банков Уилли Саттона, именно там была жрачка.

Док тщательно охранялся, но Чики небрежно светанул удостоверением моряка, едва сбавив скорость. Белорубашечники пропустили его, глянув на карточку. Добравшись до судна, он спросил Джонни. Тот подошел к трапу и пристально посмотрел на него.

— С тобой все в порядке, Чики? – видимо, приятель проинформировал его.

— Я окай, я окай. Немного голоден, вот и все.

Джонни провел Чики прямо на камбуз, где они уже раньше ели, и моряки накормили его еще раз: курица-барбекю, початки кукурузы, печеный картофель. Никогда еда не казалась такой вкусной, ни до, ни после. У них самих всего было много, и поэтому они просто сидели и радостно смотрели, как Чики ест. Все равно им больше нечего было делать - Джонни и другим морякам «Лимона» было приказано оставаться на судне. Не лишняя предосторожность капитана: два моряка с «Балтиморского Экспресса» пару лет назад сошли в Дананге, чтобы найти своего капитана, когда поступил приказ об отплытии. Они так и не вернулись. А молодой торговый моряк с «Колумбии Банкер» Майкл Миллер был убит перед посольством в тот самый день, когда и Чики прятался там за пальмой. Может быть, он видел, как солдаты увезли именно его на джипе.

Да и на корабле было не безопасно, это громадная мишень («бычий глаз») у причала. 26 августа 1966 года другое торговое судно типа «Виктори», подобное «Лимону», «Батон Руж», шло в Сайгон по реке Лонгтау из Южно-Китайского моря, когда взрыв мины проделал в нем дыру в 45 футов. Вся машинная команда из семи моряков погибла. (Всего во Вьетнаме погибло или пропало без вести 44 торговых моряка).

Чики старался развлечь моряков как мог и тепло благодарил их. Перед тем как уйти, он  сказал: «Послушайте, в Сайгоне ничего не движется. Магазины закрыты, в отелях нет еды. Вы не возражаете, если я принесу немного еды ребятам, которые работают в баре «Каравелла»?

Нет проблем. Кого, черт возьми, это волнует? У них были тонны продовольствия, и, вероятно, придется везти все обратно в Манилу, если бои затянутся. Так что они  набили ему большую спортивную сумку гамбургерами, целыми цыплятами и початками кукурузы, и по-тихому вывели его, пока старпом не видел. К этому времени охрана сменилась, поэтому Чики показал им свой паспорт. Так он и ходил туда-сюда: удостоверение моряка на входе в порт и паспорт со штампом посольства в Сайгоне на выходе.

В баре «Каравелла» Донохью подошел к менеджеру с гордой улыбкой. Когда он высыпал содержимое сумки с контрабандой на стальной кухонный стол, поднялся радостный галдеж. Ему сказали, что он похож на Санту с большим мешком подарков! Повара и бармен тут же бросились готовить – не для гостей, для себя, они были голодны. Чики сказал, что если зайдут моряки с «Лимона», им полагается выпивка.

Снаружи журналисты покачивали головами после заявления президента Тхиеу о том, что он введет призыв в армию для 18- и 19-летних. Им было жаль этих детей, конечно, но странно, что это еще не было введено, учитывая, что американские призывники воевали во Вьетнаме с 1965 года.

Чики каждый день заходил в консульство, чтобы узнать о кораблях, на которых можно было бы вернуться домой. Он был готов работать бесплатно, за проезд, но дело не двигалось. Затем он пошел в дом французского агента. Его больше не было. Мистер Минь, слуга-джентльмен, вероятно более образованный, чем его босс, сказал, что он уехал в деревню, и Чики подумал: «Какую? Бали? Франция?» Минь дал Чики аванс за пару дней.

Каждый день Чики возвращался на «Лимон» и тусовался с ребятами. Они чувствовали себя запертыми на корабле, а он «отчитывался» о внешнем мире и рассказывал о различных способах приготовления блюд, что узнал от  поваров, некоторые из которых имели французское образование. Затем, как эльфы Санты, они загружали его, и Чики отправлялся в путь. Они придумывали всевозможные способы провести его и этот рог изобилия мимо капитана, чтобы покинуть корабль. Им нравилось делать что-то полезное, чем бить баклуши.

Чики начал снабжать своих друзей, полицейского Нуонга, его отца, владельца гостиницы, где он жил. Они делились со своими родственниками и детьми, а там нарисовались и соседи с детьми. Выражение радости на лицах этих детей, когда им давали овощи, было незабываемо. Когда было слишком жарко, чтобы спать, Нуонг и Чики могли говорить о политике до рассвета. Так Донохью узнал о древней истории Вьетнама и его многовековой борьбе за независимость, осознал, что его соотечественники вторглись в регион с застарелой враждой, как и на Ближнем Востоке. А Нуонг был очень удивлен, узнав, что Хо Ши Мин, как и Чики, был морячком моряком и одно время жил и работал в Бруклине.

Вскоре Донохью каждую ночь уносил уже по две набитых сумки. Когда он рассказал своим товарищам-морякам, что даже повара отеля пропускают приемы пищи, чтобы относить еду своим детям, они удвоили нагрузку. Повара «Каравеллы» каждую ночь кормили все больше и больше людей, видимо, как-то стало известно об их секретных запасах. Чтобы накормить всех, они мастерски растягивали ингредиенты с судна, добавляя рис и овощи, которые сами выращивали на крыше. Это было похоже на хлебы и рыбу.

Так же Чики познакомился и кормил завсегдатая «Каравеллы» по имени Бен, которого он прозвал Бен-Гур. Тот говорил, что он частично русский, частично еврей, частично азиат и немного коренной американец: человек мира. Он говорил примерно на семи языках — идеальное сочетание для ведения бизнеса по всему миру, и был важной фигурой в компании, которая поставляла компьютеры в Южный Вьетнам за счет американских налогоплательщиков, знал много важных людей в Сайгоне. Точно так же, как Чики пришлось дать взятку чиновнику Госдепартамента Южного Вьетнама, чтобы тот позволил покинуть страну, Бен-Гуру пришлось подкупать бюрократов Южного Вьетнама, чтобы они соизволили принять бесплатный подарок в виде мэйнфреймов на миллионы долларов.

Бен не переживал по этому поводу, он привык давать взятки по всему миру, считая это издержками ведения бизнеса. Чики же возмущало то, что приходилось платить за свои же дары, одновременно помогая им сражаться с их врагом. Бен заказал предприимчивому бичу лобстера, и когда позже попробовал его в масляном соусе, Чики мог поклясться, что его глаза наполнились слезами.

За такую помощь кухне и бару Чики и его знакомые каждый вечер пили бесплатно. Это было прекрасное место, чтобы наблюдать за войной, смотреть как вертолеты пролетают над шпилями Нотр-Дама и старым оперным театром Сайгона, слышать выстрелы вдалеке и даже как B-52 сбрасывают бомбы… Однако Донохью не мог не беспокоиться о своих товарищах. Где там они, пока по всей стране идут ожесточенные бои? Рика и других воздушных кавалеристов роты «Браво» отправили атаковать недавно построенную базу Северного Вьетнама в горы — и это было только начало. Кевин оказался в Чулай, что вьетконговцы обстреливали ракетами на протяжении месяца. Чики понятия не имел, где находятся Ричард Рейнольдс и Джоуи Макфадден. Томми Коллинз был в Куинёне, когда вьетконговцы взорвали часть склада боеприпасов, захватили радиостанцию и железнодорожное депо. Повсюду шли уличные бои. Сам Томми охранял лагерь пленных, и позже рассказывал: «За недели до Тета мамасаны в деревнях твердили нам: Боку ВиСи, боку ВиСи — много Вьетконга – пришло на территорию. Мы сообщили об этом разведке, но они сказали нам, что это «не подтверждено». В первую ночь Тета наш засадный патруль был уничтожен. Затем ВиСи убили мэра, и они убили вождя племени».

Однажды ночью в бар «Каравелла» зашел офицер береговой охраны, было видно, что ему необходимо выпить. На рукаве у него были три золотые полосы под щитом, указывающие на его высокое звание. Офицер был человеком авторитетным и самоуверенным, но выглядел озабоченным. На нем лежала большая ответственность за суда, оказавшиеся в подвешенном состоянии, такие как «Лимон» и «Турист» - полностью загруженные, уже несколько недель на реке Сайгон, а вьетнамские грузчики все еще бастуют и не желают разгружать их. Суда и раньше были очень уязвимы, находясь так близко у городской набережной, но теперь, во время наступления Тет, риск еще больше вырос. Он мало говорил об этом, хотя и упомянул, что это его первое пиво с тех пор, как начался Тет. Чики не мог поверить, что пил с лейтенант-коммандером береговой охраны. Бары демократизируют всех людей.

Примерно через час разговоров о войне в целом и жизни на море, он прямо спросил Чики, что тот делает в красивом даунтауне Сайгона.

— Ну, лейтенант-коммандер…

— Зови меня Фрэнк.

— Ну, эм, Фрэнк, в данный момент я ищу работу.

—Это точно? Какова была твоя роль на корабле?

—Я моторист, но могу выполнять много (разной) работы в машинном отделении.

— У тебя есть допуск к секретной информации?

— Есть!

— Возможно, у меня есть для тебя работа. В Куинёне.

Куинён! Именно здесь Чики начал свою эпопею во Вьетнаме, где находился Томми Коллинз. Коммандер сообщил, что нефтяной танкер Т2 береговой охраны времен Второй мировой войны — рабочая лошадка танкерного флота, способный вместить почти шесть миллионов галлонов — снабжает там береговые объекты и другие суда. Он добавил, что очень больного моряка эвакуировали, и он не сможет быстро поправиться. Работать придется долго, до перезаправки, вероятно, в Малайзии. По иронии судьбы, за два месяца до падения Сайгонского режима в 1975г. будут открыты нефтяные месторождения, которые коммунистическое правительство начнет разрабатывать вместе с СССР, будет создана совместная компания «Вьетсовпетро».

— Работа! Я беру! - Чики представил, как будет тусоваться с Томми Коллинзом до конца его тура и хорошо проводить время.

— Ты уверен, что готов рискнуть? Плавучий резервуар с нефтью, находящийся в Южно-Китайском море, это рискованное место для работы.

— Нет проблем, — заверил его Чики, - мой приятель и его товарищи там Военными полицейскими и делают хорошую работу.

— Не знаю, согласитесь ли вы на оплату... - коммандер лукаво улыбнулся.

— Профсоюзная зарплата, не так ли?

— О, немного больше, — сказал он. — Двадцать пять сотен долларов в месяц.

Чики чуть не выплюнул пиво.

— Двадцать пять сотен в месяц?!

Невероятно, он зарабатывал 300 долларов в месяц на «Дрейк Виктори». Это же было более чем в восемь раз больше!

— О, и здесь нет подоходного налога, — добавил он с ухмылкой, и отхлебнул пива. Он давал информацию «по одной карте за раз», чтобы увидеть реакцию Чики.

— Плата за опасность. Но ты должен взять обязательство на 18 месяцев, и ты будешь сидеть на самой большой жидкой бомбе во Вьетнаме.

Чики на минуту подумал о риске, но только на минуту. Он умножал в уме 18 на 2500 = 45 000 долларов. Сейчас это было бы более 300 000 долларов, и это изменит жизнь, с какой стороны ни посмотри. На такие бабки он мог бы купить маленькую таверну.

— Я не хочу иметь недостатка в мотористах с шестью миллионами галлонов нефти в трюме. (Тут каламбур oiler, дословно смазчик, масленщик, и oil – нефть, масло)

Одна из обязанностей мотористов постоянно следить за температурой генераторов. У большинства кораблей есть два генератора, танкер Т2 может иметь 10 генераторов по 10 000 АВ. По сути, это плавучая электростанция.

Чики был взволнован и готов остаться во Вьетнаме, они договорились встретиться в восемь утра в штабе Береговой охраны. Уже к семи он был на пирсе. Коммандер также был рад видеть его и тут же начал вызывать по рации: «Моби Дик - Мерримаку. Моби Дик - Мерримаку». Однако Мерримак ответил Моби Дику, что аэродром еще у Чарли. Коммандер был зол, но перелет нового несостоявшегося моториста для «Большого мальчика» пришлось отменить. Мечты о прекрасном большом мешке с деньгами развеялись как дым, как если бы Чарли взорвали его ракетой, но по здравому рассуждению, работать на нефтяном танкере, стоящем на якоре у берегов Вьетнама, было не такой уж хорошей идеей.

Правда в следующем главе, Донохью описывает, причем без какой-либо морали, просто как веселое приключение, следующий пример своего здравомыслия.

Однажды февральским вечером около полуночи Чики понял, что пора закругляться, так как услышал, что австралийские морские пехотинцы закрывают на ночь тяжелые стальные ворота отеля «Каравелла». Сейчас такие есть по всему Бронксу, даже на домах, но тогда Чики никогда раньше их не видел. 

Когда их закрывали, им не хотелось бы открывать снова, так что Чики пожелал Бен-Гуру спокойной ночи и помчался на лифте на выход. Его пытались отговорить - не бойся, тебе найдут комнату, на худой конец поспишь в вестибюле. Сайгон еще не безопасен, Б-52 бомбили окрестности, а Вьетконг еще устраивал отдельные нападения, особенно по ночам. Но Чики решил, что все же пойдет в свою дешевую гостиницу (fleabag, блошиная сумка дословно, дрянь, дешевка, короче, клоповник), благо она недалеко за углом. Кстати, почему он не поменял свой ваучер на «Каравеллу»? Ну, каждый день он думал, что вот-вот отправится домой или, может быть, получит работу на судне, так зачем суетиться? Кроме того, он был одним из немногих гостей в отеле старика, а с его сыном Нуонгом теперь дружил, так пусть они подзаработают.

Было уже за полночь. Чики миновал переулок на улице Тудо, где, как он слышал, была симпатичная маленькая таверна, поэтому он направился туда, чтобы догнаться заглянуть туда.

Не успел он пройти и 10 ярдов по переулку, как заметил что-то движущееся в дверном проеме слева. Кто-то был в засаде. Сначала Чики увидел оружие: блеск на конце ствола. Он остановился и замер. Поворачиваться и бежать не было смысла, могли выстрелить в спину. Затем Чики понял - оружие на такой высоте, что тот, кто держал его, должен быть ростом значительно выше 6 футов, что редкость среди вьетнамцев. Потом он увидел ботинок – очень большой военный ботинок – и решил, что это американец, осси или киви. Так что он пошел прямо по середине переулка, чтобы его можно было хорошо видеть. Чики не хотел злить неизвестного, показывая, что заметил его, пусть думает, что увидел его первым. Послышался писк рации, его товарищи по взводу явно были на крыше и в здании. Они закинули для кого-то сеть, и Чики не хотел случайных инцидентов. Он шел по улице и насвистывал, прежде чем дошел до двери.

— Стой! - это был молодой солдат с винтовкой М16.

— Привет, приятель. Как дела? Что ты здесь делаешь?

— Что за . . . Что я здесь делаю?! - ответил солдат недоверчиво, - Какого черта ты здесь делаешь?!

— Я иду за пивом. Я слышал, что в конце переулка есть хорошая забегаловка.

— Ты сошел с ума? - сорвался он на крик-шепот, - Собираешься за пивом? Чарли по всему городу, а ты разгуливаешь посреди улицы, идя за пивом?!

— Ну, у меня жажда. Прямо в конце этой улицы должен быть прекрасный паб.

— Во всем этом квартале ничего не открыто, приятель, — прорычал он, но в глубине души, должно быть, оказался заинтригован, что же это за удивительный бар, куда человек готов идти через зону боевых действий, один, ночью. И они пошли вместе. Парню с винтовкой наизготовку было лет 18-19, как Томми Коллинзу. В конце квартала действительно оказалось маленькое колониальное убежище, выглядящее так, будто его перенесли по воздуху из самого Парижа, и которое не изменилось с тех пор, как его французская клиентура бежала. Но оно было крепко заперто.

— Послушай, чувак, я не знаю, кто ты и какова твоя история, — тихо сказал солдат, — но тебе лучше уйти прямо сейчас. Где ты живешь?

— Прямо за углом.

— Окай, слушай, отправляйся туда и закругляйся, — посоветовал он.

Уходя, прежде чем повернуть за угол, Чики оглянулся и увидел, как тот ребенок прикрывал его. Чики добрался домой благополучно, и надеялся, что он тоже.

На следующий день, когда Донохью принес в «Каравеллу» очередной мешок с кормом, он организовал небольшую забастовку гостей отеля с одним требованием: бар должен оставаться открытым после полуночи. «Если нам пришлось оказаться в ловушке во время наступления Тет, мы могли бы хотя бы выпить. Я не хотел терять из-за этого свою жизнь».

Далее Донохью опять нагоняет объем пишет, что переживал о своих друзьях, и предполагал, кто, где мог находиться, давая короткие исторические справки, которые мы пропустим как общеизвестные.

Однако ему было точно известно, где находится Бобби Паппас - на большой военной базе Лонг Бинь всего в часе езды от Сайгона, недалеко от города Бьенхоа. К тому же главная дорога была под контролем, и Чики видел, как военные грузовики с грохотом ездили по ней туда-сюда. Прекрасное время, чтобы найти и навестить Бобби -  лучшего друга и соучастника преступлений. Ему обязательно нужно было принести нью-йоркское пиво и, черт возьми, крепко обнять.

Чики уже имел хорошие отношения с мистером Минем и поэтому, сказав, что уезжает в глубинку, получил от него денег за три дня вперед.

Подъезжая к базе Лонг Бинь, Чики поразился огромными масштабами этого места. Там размещалось около 50 тысяч солдат, включая некоторых из высших армейских генералов. В Лонг Бинь были рестораны, магазины, бассейн олимпийских размеров, теннисные корты, баскетбольные площадки, поле для гольфа, боулинг, классы, театры, теннисные корты и ночные клубы. 

Боб Хоуп привозил туда свое Рождественское шоу для солдат, а в первом ряду сидели генерал Уэстморленд, посол Банкер и вице-президент Южного Вьетнама Нгуен Као Ки, наблюдая, как Ракель Уэлч исполняла фруг.

Депо располагалось за пределами базы – на всякий случай. Ведь там была  артиллерия и горы ящиков с боеприпасами, минометы всех размеров, выстроенные ряд за рядом, как пиротехнические пирамиды. Главные ворота склада боеприпасов тщательно охранялись. Чики подошел к ВП и показал им свои документы моряка и новенький блестящий паспорт, выданный в Сайгоне. Он сказал им, что Бобби Паппас — его сводный брат.

— О, да? - сказал один военный полицейский — Тогда расскажи нам историю Паппаса. Одну из тех диковинных нью-йоркских историй, которые он всегда рассказывает, и которым, предполагается, мы должны верить.

— Ты имеешь в виду типа истории о сумасшедшем, который преследовал нас повсюду? И однажды он последовал за нами в супермаркет на Дайкман-стрит, и мы вручили ему пакет рубленого мяса, и он побежал меж рядов с ним над головой, крича: «Чак Чоп! Чак Чоп!», и это стало его прозвищем?

Они посмотрели друг на друга широко раскрытыми глазами, и один из них сказал: «Хорошо, прыгай в джип. Я сам отвезу тебя».

Оставить комментарий

Популярные посты:

hadrianus

Lolzteam Market — крупнейший маркетплейс аккаунтов с гарантией подлинности и защитой сделок

tehnar_ru

Избирательный ценз

littlehirosima

"Ждет наших и верит"

peremogi

На свободу с чистой совестью

colonelcassad

За честь и достоинство русской эмиграции

pantv

30 марта ● "День прогулки по паркам" и лесам с поляками и Иваном Сусаниным и не

aliasy

И снова демография

roar22

Реальная правда о положении евреев в СССР в отстойный период

nevash_lexa

Вафлемёт метает.

• Архив