Яростные, непохожие, молодые
novayagazeta — 06.03.2021
Какой театр нужен смутному времени и что смотреть в первую очередь.
«Наблюдатели» — назвал свой первый спектакль Михаил
Плутахин. Он идет в музее истории ГУЛАГа.
На длинном столе вдоль сцены — вещи, объекты. Их привезли с
урановых рудников Колымы и Чукотки, нашли в лагерных бараках, на
свалках, в развалинах. Теперь они — участники спектакля.
Когда-то ученый-антрополог Герасимов воссоздавал облик наших
пращуров по уцелевшим костям черепа, осколкам, извлеченным из
земли. «Наблюдатели» по осколкам лагерной жизни, извлеченным из-под
завалов времени, воссоздают свой отпечаток прошлого. Прошлого,
которое не проходит.
В спектакле ни единого слова. Только молчаливое движение людей,
одетых в робы, вокруг стола, на котором кружки, мясорубки, болванки
для матрешек, молоток, башмаки, жестянки. Типовые предметы.
Свидетели. На наших глазах начинающие жить своей пост-жизнью,
обретающие силу, с уровня быта переходящие в символы.
Поседевший чайник разливает туман минувшего, белая болванка
кренится грозным монументом, гаечный ключ жалобно лязгает под
молотком, из жерла мясорубки вылетает невесомое перышко… Ржавые,
искореженные, измятые, вырванные из грязи и мерзлоты, эти вещи
очеловечены генной памятью, их звук и движение уже строфика драмы.
Иногда наивная, иногда утонченная, но проступающая, как говорил
Гранин, «водяными знаками подлинности».
„
Раньше казалось: когда уйдут все, кто помнит советское время, в ком
жив опыт страдания, общество изменится, обезразличится. Но люди,
работающие в спектакле, это опровергают.
Они хотят знать, как жили те, чьим хлебом и водой было отчаянье.
Они вытаскивают из-за пояса перчатки и обращаются с предметами, в
которых оно закодировано, как с музейными, но в их спокойной
дисциплинированной истовости потребность присвоить историю. Но
присваивают они не вещность, а вечность.
Язык спектакля основан на поэтике скупого жеста, жесткой мифологии
вещей и — музыке. Ансамбль «Комонь» свистом, пеньем, суровой
звуковой средой (шорохи, гул, эхо туннеля, удары по рельсе)
соучаствует в действии.
Фото: Владимир Яроцкий
Спектакль говорит с залом, кстати, совсем молодым, без ноты пафоса.
Куски дерева и железа здесь мощно повествовательны. Бессловесность
не фальшивит, но интонация у происходящего есть: сдержанная.
Тридцатилетний дебютант и его команда создали тихое событие.
…Над отвалами земли, накрывающей предметы, дрожат два световых
пятна, словно существа ниоткуда и уходящие в никуда , с
музыкой .
«Кудряши» всегда хороши. И почти всегда неожиданны. Знает
профессор Кудряшов тайное слово. Вот и этой зимой экзамен
третьекурсников его мастерской в ГИТИСе стал театральной
радостью.
Олег Львович предложил будущим актерам/режиссерам в первом семестре
соединить Гоголя с Ионеско. Возникло восемь фантазий на темы
русского фантастического реалиста и французского абсурдиста. На мой
взгляд, в художественном итоге Гоголь «переиграл» Ионеско: «Вий»,
«Мертвые души» и «Владимир 111-й степени».
„
Прелесть этих работ в сочинении «по мотивам» в свободном ощущении
природы автора.
…История, как хмельной Хома стучится в незнакомую дверь, просясь на
ночлег, как его втаскивает внутрь согбенная старушонка, моет в
корыте, а потом оказывается панночкой, с которой он, не понимая,
наяву это или во сне, втягивается в тягучий, как мед, морок
обольщения, полна поэтического эротизма. Постановщик Денис
Парамонов.
Ну а Чичикова в самый миг счастливых подсчетов окружают мертвые
души. Со своими историями, занятиями, жутким обликом. Теснят,
смущают видением вдруг возникающей неумолимой невесты — смерти
(«пойдем, Павел Иванович, пора!»). В этой работе, как в капле воды,
переливается вся сложная гоголевская поэма. Постановщик
Александр Золотовицкий .
Он же примерный сын деспотичной матери (Серафима Гощанская) во
«Владимире 111-й степени», вещи загадочной, намеченной эскизно, но
точно. Постановщик Ярослав Жевнеров.
Восемь неравных отрывков. Экзамен 3-го курса за первый семестр лишь
проект будущего. Но — обещающего.
Ничто не объединяет недавние премьеры молодых режиссеров Хуго
Эрикссена, Дениса Азарова и Анатолия Шульева, кроме
актерских работ, которые в каждом случае определяют, состоялся ли
спектакль.
Спектакль по пьесе «Войцек». Фото: РИА Новости
Эрикссен на Новой сцене театра имени Вахтангова поставил пьесу
Бюхнера «Войцек». Войцека, «маленького человека» с большой драмой,
играет Максим Севриновский: покорно опущенные плечи, смиренно
втянутая голова, тихий голос. Незаметный герой в мире, зараженном
жестокостью, «винтик», над которым ставят эксперимент люди и
обстоятельства. Но у «винтика» бунтующая душа. Севриновский со
своим героем проходит путь к ее смерти — к убийству. Серьезная
работа и серьезный актерский диапазон: от шекспировского Ричарда до
несчастного рядового.
Малоизвестный текст Алексея Шипенко «Сад» — готический черный
сюжет: страсть, вина, убийство. Шипенко учел в своей пьесе
латиноамериканскую литературную традицию, создав пьесу на двоих,
почти монолог. Его произносит белокожая и рыжеволосая, все время
беременная, инфанта Инес де Кастро, Юлия Ауг.
И пока Инес рассказывает свою историю, ее чуть задыхающийся голос
меняет оттенки: сомнамбулическая констатация, стоицизм, ирония,
торжество.
Она станет голосом над собственными мощами, духом, который увидит,
как сломаются шейные позвонки под тяжестью короны на церемонии
канонизации, как покатится по полу собора череп, и король Педро,
что так любил ее, поднимет его как свою державу.
Денис Азаров, режиссер спектакля, идущего в «Электротеатре
Станиславский», во многом повторяет давние приемы Кшиштофа
Варликовского, сажает на сцену резиновых пупсов, дает на экран
узи-проекцию матки, в которой пульсирует жизнь плода, обременяет
актрису большим накладным животом. Но Ауг в своем внутреннем строе
несет некую самодостаточную энергию. Она и держит спектакль.
Спектакль «Сад». Фото: РИА Новости
Анатолий Шульев подумал о зрителях. С молодыми режиссерами это
происходит нечасто. Но, похоже, постановщик решил: в послековидный
год нужна радость и хороший текст. Выбрал, казалось, беспроигрышный
вариант — «Как важно быть серьезным» Оскара Уайльда. И персонаж
второго плана на большой сцене театра имени Маяковского вышел на
первый. Светлана Немоляева, некогда легендарно убедительная в роли
совслужащей, с возрастом стала элегантной английской леди,
празднично-циничной тетушкой обоих героев. Ее актерский матовый
блеск и оправдывает действо, в котором молодым пока не хватает
сопоставимых стиля и драйва.
Марина Токарева