Вспомнить всё(с).

gruppman — 27.05.2017 История моего падения.
Или почему я ушёл из искусства.

Тэг - графомания.
Много букав. Ни о чём.





Необходимое пояснение.
Мой дед изрядно рисовал.
Даже не так, не рисовал, а именно мог писать картины.
Да, именно писать. Маслом.
Не зайчиков-белочек карандашом, а всё по серьёзному - рама, холст, палитра, кисти.
При этом он не имел никакого художественного образования.
Самоучка.
Но картины, которые он писал, это в основном были копии картин других художников.
Сам он не писал.
Но когда-то писал, но потом произошла какая-то драма, связанная с его творчеством, он уничтожил все свои картины, и занялся копированием картин.
Что там за драма, почему... объяснения я так и не смог добиться ни от кого. Ни от бабушки, ни от своей матери, ну, а уж деда вообще бесполезно было об этом спрашивать. Драма эта произошла задолго до моего рождения, а уж я то 1964 года издания.
Единственное, что я видел в его исполнении, это только наброски карандашом.
Сядет он вот так, бывалоча, накидает набросков на листах... потом курит, рассматривает... а потом скомкает и в печку.

Ещё запомнилось, что на его набросках никогда не было людей (хотя рисовать он их мог), и никогда не было моря, что для человека морской профессии - странновато.
Пейзажи в массе своей шли. Этакие Шишкинские.
Поле. Лес. Река.
Причём пейзажи не местной природы, не приморской, а какой-то... среднерусской, что ли? Ну, так мне сейчас кажется.
Не было сопок, не было тайги, не было моря.
Всё какое то плавное было. Не по нашенски, короче.

Копии дед писал не на продажу, а для души, так сказать. Часть дарил. Часть висела дома. Часть пылилась в кладовке на веранде.
Часть он снова загрунтовывал, и писал новое.
И с самого раннего детства моего... вот какие у меня ассоциации возникают, если я увижу картину "Грачи прилетели"? Дом деда. Висела в зале. Вот как заходишь в зал, а она прямо напротив тебя.
"Март", "Алёнушка", "Грачи прилетели".
Дома висели "Три богатыря" в исполнении деда, а у сестры "Портрет незнакомки". Ух и залипал я на эту девушку. Уххх...



Левитан, Шишкин, Репин. Брюллов. Знакомые с детства фамилии.
Что они написали, эти мужики, я узнал очень рано.
А вот Айвазовского дед почему-то не жаловал. Снова тайна, которую уже и не разгадаешь.

И был у деда весь инструмент для его увлечения.
Как уже говорил - кисти всякие, краски, все эти мастихины, холсты, мольберт.
А уж карандашей там было,мммм...всяких разных.
И дефицит из дефицитов по тем временам - набор японских фломастеров, подарок деду от зятя, моего дядьки.
Хммм, соблазны однако.
И хранилось это всё в таком-этаком стильном шкапчике, этакий шкапчик художника.
Выкрашенный в белый цвет, изящно изогнутые ножки. Над дверцами вырезанная из дерева панель, на которой изображены кисти и палитра, и всё это в обрамлении листьев дубовых.
Панорамно так, три дэ...
И закрывался этот шкапчик на замочек. Изящный такой бронзовый замочек. И не менее изящный бронзовый ключик.
И в шкапчик этот дед никого не пускал.
И подходить к этому шкапчику кому-либо было строго -настрого запрещено. Прямо под страхом... ну, не знаю, под страхом чего... но - стоять-бояться.

Кроме инструмента художественного, дед там же хранил свои награды с войны, коллекцию старинных монет, ещё какие -то свои ценные вещи. Причём ценные настолько, что жутко привлекали внимание пацана. То есть меня.
Как вам, например, кортик,а?
Ценно для пацана?
А японский штык? А немецкий штык? А патроны и пустые гильзы от винтовки и пистолета?
Руки не чешутся полапать всё это?
И таких соблазнительных вещичек там было не мало.

Кроме того, бабка, прочухав, что этот шкапчик понадёжнее швейцарских банковских сейфов, стала туда помещать на хранение другие, не менее соблазнительные штучки. Например, японскую жвачку.

Соблазны.

Но был в дедовой комнате ещё он шкаф. Книжный.
И был он полностью набит книгами по технике рисунка, всевозможными учебниками по художествам,
большими такими, тяжёлыми альбомами с картинами художников.
Деду привозили эти альбомы отовсюду.

Вот эти трогать мне было можно.
Можно рассматривать сколько хочешь. Можно читать.
Не возбранялось.
Я рассматривал альбомы, читал книги, но душа моя была в том, в другом, в маленьком шкапчике.
Я очень внимательно втыкал в разворот альбома с обнажённой натурой, а сам соображал, как всё-таки проникнуть в тот шкапчик.
Я вникал в библейские сюжеты, а сам... ну, вы поняли, да?

И в один прекрасный день.
Поминутно оглядываясь, сопя от волнения, я вставлял в замочную скважину один за другим различные ключи, которые собирал весь год. Некоторые ключи я нашёл, некоторые я... ну, за давностью лет статью за воровство мне уже не пришьёшь.
Дед был на работе, бабка ушла в магазин, я был в доме один.
Не подходит, не подходит, вообще не лезет, и... клац... чудо... замочек открылся.
Дрожащей рукой я потянул дверцу шкапчика, и она приветливо распахнулась.
Еле уловимый аромат бубль-гума на запахе скипидара, холодное свечение оружейной стали.
Свершилось.
Я пал.

25 мая 2017 года.
Вот бумажка мне одна понадобилась.
Бумажка, в смысле документ.
Из семейного, так сказать, архива.
Аж до зарезу понадобилась-потребовалась.
А архив весь под кроватью закопан, и где в этих залежах бумажку эту искать, в какую коробку лезть, сразу и не сообразишь.
Но надо.
Залез, расчихался, копаюсь.
На удивление, бумажка нашлась неожиданно быстро.
Но пока искал бумажку, нарыл ещё интересных штучек.
Например, свой первый школьный портфель.
А в портфеле, полное собрание моих школьных дневников.
А кроме дневников... ооо, ещё похвальные грамоты, ого, надо достать, показать этим шалопаям, что папка ихний тоже иногда в школу ходил.
Полистал дневники.
Хмм, что сказать то?
"Синий кит" говорите,да?
Ну, так "Синий кит" ,я смотрю, неплохо себя и в 1975 году чувствовал.
А уж мой куратор, так злодей вообще был.
Читаю замечание - "Саша занимается на переменах "усыплением" товарищей".
Как я "усыплял" товарищей - рассказывать не буду, времена сейчас смутные, быстро углядят пропаганду чего-нибудь - но те, кто учился в школе в те времена, наверняка помнят, как это делается.
Помню, было какое-то сборище в школе в знак солидарности с каким-то папуасами. С Анголой что-ли, не помню.
Надо было прийти в школу в парадной форме.
Белая рубашка, галстук пионерский, все дела.
Я перевернул на себя какао дома, на эту белую рубашку. Мать уже ушла на работу. Я один.
Что делать? Второй белой рубашки не было.
Надел зелёную.
Извольте - "Подвёл товарищей! Пришёл на сбор дружины в зелёной рубашке!". И, автоматом, поведение - 2.
На сбор меня не пустили. Зелёным тут не место, сказали, и заперли в классе. Одного.
Сидел, страдал.
Хотелось умереть, а они бы тогда узнали.
Поплакали бы.
А я лежу такой... в зелёной рубашке, и улыбаюсь.

"Саша говорит в школе плохие слова." А откуда я их узнал, интересно?
"Саша во время перемен выходит на улицу и бегает по лужам." Вот гад.
"Принёс на урок резинку и весь урок баловался с ней." Не просто резинку, а от респиратора резинку, дура. Ценная вещь, между прочим.
"Смешил Виталия К. и тот не смог ответить у доски.Поведение -2." Ну, так, ага, я виноват, что Витальке палец покажи, а он уже ржёт. Ну, скорчил я ему рожу, и, что?
"Разговаривал на уроках." Суперсерия тогда с канадцами была. Как не обсудить?
Мдяяя... учился. Как мог.

Мама всё сохранила.
Мои первые ботинки. Зачем, интересно?

И раздобыл из этого портфеля папочку с ещё более древними артефактами.
Папка выпускника детского сада "Колокольчик", 1971 года.
Ну, там рисунки мои.

Ооо, рисовать я любил. Очень.
Вот только рисовать в саду можно было не то, что хотел, а то, что задавали.
Нет, бывали, конечно, занятия по рисованию и на вольную тему, но это было редко.
В основном, по заданию.

Картинку к рассказанной сказке.
Картинку на тему "Времена года".
К праздникам.
Развивали, одним словом.

Вот щас то я картиночки вам эти и покажу,ага.

Что меня бесило, так это рисование всяких узоров и орнаментов.
Вот терпеть я этого не мог.
Вот такую лабуду рисовали:

Художник - я. Акварель, мля.


Та же хрень.


Чё попало.


Наловчился потихоньку.


Ну, говорю жы, мне природу изображать было милее.
Вот. Почти Шишкин.
Это ёлка, если что.


Берёза. Ну, а как вы думали? Без берёзоньки то...


Ветка сакуры вербы.


Можно не отдельно стоящие деревья изображать, а целый лес.
Пожалуйста - Зимний еловый лес.
Акварель.
Правда, почему ёлки в лесу уже наряженные, сказать не могу. По причине - не помню.


Тоже дерево.


Натюрморт.
И здесь я себя проявил.
Овощи, вот например.


Герань- не герань.
Фикус, короче.


Аквариум, угу.
Аквариумы терпеть не могу. Они у меня детство украли. Папа рыбок разводил, а попадал я под раздачу. Я в аквариумах полигоны устраивал для испытаний новейших подводных лодок. Со стрельбами. Ракетами и торпедами.
А помирали почему то всякие гурами да скалярии. А меня за это ремнём.
Так и отбили охоту к конструкторской деятельности. Так и не стал я конструктором подводных лодок.
Вот потому и не стоят на вооружении сейчас мощнейшие, новейшие подводные ракетоносцы.
А то, что есть... жалкая пародия на мои гениальные изобретения.
Да, и ещё один бастискаф, кстати. С экипажем из тараканов.


Живая природа.
Вот гусь, например. Похож,да?


Тут не понятно.
Не то воробей, не то ласточка.
Птичка.


Медведи.


Запросто могу пойти в соавторы к Шишкину. Мишек ему рисовать в еловом лесу.


А вот - Я иллюстратор.
Убей меня аккумулятором, но само содержание сказки не помню.

Сюжет смутно такой. Два медвежонка накопытили где-то головку сыра.
Только они зачехлить собрались этот сыр, да возник у них спор, как делить.
Тут мимо куда-то шла лиса (кто-бы сомневался), впуталась в это дело.
Медведики остались без сыра. Их Лиса прокинула.
Ребята, помогите Группману вспомнить эту сказку.

А вот , собссно, и картинки к сказке.
Медведики справа, если, что. Сыр на пне.


Ещё картинка.


Это уже Колобок.
Техника - карандаши.



9 мая.
Всё тут.
И демонстрация, и парад. И техника. И космос.
И затейливо, из-за угла, стреляющая пушка.
Салют.
Это сейчас фейрверком никого не удивишь, а тогда это было событие. Зазря не бабахали.


Ну, так я же ещё и пацан.
Техника!!!!
Автобус, например.


Свободная тема.
Вот когда я вижу рисунки детей с подписями - Дети за мир!, и прочей подобной хренью - я не верю.
Не верю, что нормальный пацан, что нормальная девчонка будет вырисовывать каких-то голубей мира, оливковые ветви, хороводы интернациональные. Не верю.
Нормальный ребёнок будет рисовать то, что его занимает в тот момент.
Пацан будет рисовать технику, пусть даже и военную, девчонки - своих принцесс. Ну или принцев. Не обязательно вышеприведённое, вот голубей уж точно не будет.
Хотя нет. Если вы Аллочка Д., то будет. Аллочка, сверхъсерьёзная девачко, всегда знала, что от неё ждут взрослые дяди и тёти. Поэтому Аллочка всегда и побеждала в таких конкурсах.
И стишки знала такие же. И отвечала в школе потом также.
И медаль получила за школу.
И универ закончила.
И карьеру отгрохала себе ого-го.
Потому, что Аллочка знала, что от неё ждут и чего от неё хотят.

Ну, так вот, что я там рисовал на свободной теме?
Война, есессно.
На суше и в воздухе.


На море.


Ну, а если нет войны, то машины куда-то поехали.


И, какой же художник без обнажённой натуры?
Их есть у меня.
Нет, это не Аллочка.
Голубаглазая Жизель.



Ванька-встанька.


Рисунков в паке много.Это я так, отфильтровал. Самые шедевры припрятал.
Не для всех..эта роза расцвела,да.

Ещё аппликации были.
Дом вот, например.


Ваза... с цветами.




Или мамкам подарки мастерили на Восьмое марта.
Да, читать и писать я мог с 5 лет. Это так, на всякий случай.



Рисование рисованием, но особо я в этом виде спорта не отличался.
Как все.
Но была одна вещь. Со временем у меня стало получаться именно копирование рисунков.
Сам нарисовать не мог, а вот скопировать что-либо - запросто.
И очень близко к оригиналу.
Причём копировал я сразу на чистом листе, без разбивки на клеточки.
И стали мне прочить великое художественное будущее.
И стал я штудировать дедовы книги по технике рисунка, познакомился с понятием перспективы и прочими премудростями.
И выбрали меня в редколлегию, as художник, сначала класса, а потом и школы.
И там я уже так руку набил, что десятку так нарисую без всяких открыток рисовал подобающие случаю картинки.
Там же и пером плакатным научился работать.
За что однажды схлопотал.
Освоил псевдоготический шрифт, и им оформил стенгазету.
Не пионерская получилась газета, а какая то гитлерюгендская.

И начались у меня головокружения от успехов, и возомнил я себя, и вознёсся над всеми.

Возвращение на землю.

Каникулы тут случились.
Вернее, не тут, а в далёком 1977 году.
Лоб уже был здоровый, 13 годиков. До легендарного возраста, в котором полагается полком командовать, всего ничего - три года.
На каникулы меня спровадили к бабке с дедом.
Такими ушлыми оказались не только мои штрихи ( для тех , кто не понял. На тогдашнем молодёжном сленге Приморья родители именовались не предки, а штрихи. Отец - штрих, мать - штруня), а ещё и тётки и дядьки. И бабка с дедом получили головную боль в виде внуков.
Я- старший, кузена да кузен, итиху мать.
Трое нас было.

Мальчик я был начитанный, идеи генерировал исправно, тут же воплощал, попутно учил младших плохому, бабка пила валерьянку, дед хлопал стопочку - и имел я уже на вторую неделю пребывания в гостях два предупреждения. На третье - домой.
Надо сказать, что эти предупреждения не пустые были. У бабки с дедом не забалуешь, там настоящий орднунг. Там арийские корни. Там чистота и порядок. Там пунктуальность. Там битте и данке.
Это не я ... полукровка.

И больше всего бабка переживала, когда на нас жаловаться приходили.
Вот это для неё было настоящим позором.

И, стало быть, тут - щёлк, замочек заветный и открылся в шкапике.
И стал я подпольным совладельцем дедовых сокровищ и богатств.

Да толку от этих сокровищ, если похвастаться не можешь?
И показал я эти сокровища остальным ссыльным.
И сполна насладился восхищением в их глазах. И снова вознёсся над всеми.
Ну,да... грех тщеславия.

Бабка утром уходила в магазин, там она застревала надолго.
И пока бабка ходила, я открывал шкапчик, играл с кортиком и штыками, выстраивал патроны поротно и повзводно, навешивал на себя дедовы ордена и медали. Мелким тоже перепадало от щедрот моих.

Но наскучило и это. И в один...ох, недобрый день... взгляд мой упал на кисти и тюбики с краской.

Станция Угольная, посёлок Трудовое, улица Курчатова.
Вот мимо огнеупоров, мимо сээмповских домов, через овраг и приходишь к дому моей бабки.
И ещё один овраг есть.
И вот на одну сторону этого второго оврага и выходила глухая стенка летней кухни у соседей.
Недалеко калитка.
На мою беду, соседи эту стенку отштукатурили и побелили.
Заглядение, а не стенка.
Прямо готовый холст для картины.

Денёк обещал быть хорошим. Солнышко, на небе ни облачка.
Дед на работе, бабка, как всегда, пошла в магазин.
Щёлк - сказал замочек.
Сам дьявол моими руками взял несколько кистей и тюбики с краской.
Сам дьявол моими устами позвал кузена с собой.
Мои ноги принадлежали дьяволу и они привели меня к этой самой стенке летней кухни.

В овраге тенистая прохлада. Хорошо там.
Я отступил от холста, окинул взором площадь ,подлежащую превращению в шедевр , и приступил.

Первым делом я изобразил начало начал. Мужское начало во всей его красе. Альфу, так сказать.
Нефритовый столбик.
Только это не столбик получился, а целое бревно, призывно восстающее.
Я сторонник реализма. Всякие авангардизмы, абстракционизмы я отвергаю. Не мой стиль.
Нефритовое бревно удалось на славу.
Тогда я не знал слово "эрекция". Теперь знаю.
Так вот, тогда я написал "Гимн эрекции".

Для тех слепошарых, которые бы не поняли, что тут изображено, я сделал подпись - что тут нарисовано. Слово "пенис" я умудрился сократить до трёх букв. Но содержание не изменилось.
Любой, кто умеет читать, прочитав бы подпись, рассмотрев картину, воскликнул бы - "Ба, да это же пенис!" И восторгнувшись увиденным и прочитанным, долго бы стоял, уважительно думая об авторе, который смог и красиво нарисовать и доходчиво объяснить.
Вот только не знал бы прохожий, кто автор картины.
Шедевр планировался быть анонимным.
Мне слава ни к чему.
Пусть даже и местечкового разлива.

Закончив с Инь, я взялся за Янь. Или наоборот? Путаю до сих пор.
Короче, за женское взялся.
Греховное.
Замысел художника состоял в том, чтобы напротив обличительно указующего ...ээээ... ну, этого...бревна, стояла женщина. Причём падшая женщина. Может даже сама Магдалена.
Вот кто такая Магдалена, я знал. Я жы у дедушки альбомы то рассматривал.


А, что было не ясно, я спрашивал.
И мне всё объяснили.Так то.

-Краски - скомандовал я застывшему подмастерью-кузену.
Палитры не было, краска из тюбика давилась прямо на кисть.

Вдохновение свалилось на меня и я приступил к изображению падшей женщины.
Женщина была обнажённой.

И баба у меня получилась тоже на славу. Я даже и не знаю, кто лучше получился.
Мужской причиндал или эта женщина.

Сиськами этой женщины я предсказал приход в этот мир Сабрины, а бёдрами... Кардашьян, извини.
Но ты не первая.
Тщательно я выписал газовой сажей чёрный треугольник (гиблое место для мужиков).
И снова классицизм.
Рук у неё не было. Головы тоже. Ноги.. по колена.
Всё остальное наличествовало.
Подписи не требовалось, тут бы самый слепошарый разобрался, что и кто это.
А совсем слепые могли бы и на ощупь. Особенность маслянного письма.

А вот дальше... дальше началась какая то вакханалия.
Экстаз художника.
Я рисовал, я писал... я рычал от вожделения, покрывая чистоту стены росписями.
Братца моего тоже прихватила эта лихорадка, он тоже схватил кисть, краски и тоже подключился к созиданию.

Чистых мест оставалось мне меньше, я отпрыгнул от стены, чтобы оценить свободные площади, и... гром среди ясного неба...:
- А, что это вы тут делаете,а?
Соседка.
Вышла на улицу.
Дома ей, мля, не сидится.
На огороде ей, мля, не полется.
На кухне ей, мля, не готовится.
На улицу ей, мля, захотелось.

И намерения еёшние.. мне не понравились почему то.
Показалось так, что она хотела меня за ухо взять.

Братец сквозанул первым. Бросив кисти и краски.
Один бы я не отбился.
Поэтому сквозанул за ним.
Тоже бросив инструмент.

Умчались мы довольно далеко.
И сначала смеялись так, весело так было... но... домой таки тоже возвращаться надо.
Успели мы домой до прихода бабки, причём на территорию дома заходили не через калитку, а перелезли через забор с другой стороны. Это чтобы поруганная соседка нас не запеленговала.

К приходу бабки мы были шёлковыми и тихими.
Мы сидели и читали книжки. Мы были самыми примерными внуками на этой планете.
Кузена помыла посуду, а я натаскал воды в летнюю кухню.
Кузен подмёл дорожки.

Вечером с работы приехал дед, все вместе мы сели ужинать, и никто не выпендривался - это буду, а это не буду - жрали всё и молча.
Идиллия.

И, как всякая идиллия, она была порушена.
К концу ужина пришла соседка.
В руках она сжимала улики - кисть и краски - на лице читалось живодёрское желание.
У меня защипало в глазах и захотелось домой.

Что было?
Да не кисло так было.
До сих пор у меня уши сводит при воспоминании об этом.

Тем же вечером дед был откомандирован на почту с заданием дать телеграмму моим штрихам о срочном прибытии их к бабке.

Меня же наутро бабка лично отконвоировала в распоряжение соседки. Кузена не взяли, он, видите ли, маленький, сам додуматься до этого не мог, поэтому всё искупление взвалили на меня.
У соседки мне в руки всучили шпатель и заставили отшкребать мои картины.
Блин, как же шедевр не хотел умирать.

У меня горели уши, у меня горело лицо, даже тенистая прохлада не спасала меня от адского пламени.

Соседка оказалась садисткой со стажем, и знала толк в пытках. Она собрала ещё несколько соседок, показывала им мои картины, тыкала в меня пальцем и говорила неприятным визгливым голосом.
И бабушка... моя родная бабушка, она тоже стояла в кругу этих соседок, и тоже ...тоже тыкала в меня пальцем и говорила неприятным визгливым голосом.
Я был одинок в этом мире.
Как всякий художник.

Я, шпатель и мой позор.

Кое-как я отшкрябал рисунки, но на этом всё не закончилось.
Мне дали ведро с известью и кисть для побелки.
И тыкнули пальцем в стену.

Думаете, после побелки я стал свободен?
Ага, как же.
Веник и совок. Я должен был подмести отшкрябанную известь.

Только после этого я был отпущен.

Опустошённый, опозоренный и униженный я медленно брёл по улице к бабкиному дому.
Но небу было этого мало.
Издалека я увидел у калитки отцовский "Урал".
Сердце моё упало...

Так, вот, после этого случая ... как бабка пошептала.
Я стал избегать карандаша и бумаги.
Не то, чтобы избегать, но какая то творческая импотенция у меня приключилась.
Я тогда не знал этого слова - импотенция, теперь знаю.

Для себя, да, я мог делать какие-то наброски... рассматривать их, а потом выбрасывать.
Печки у нас в квартире не было.

А вот рисовать для всех, я уже не мог.


P.S.
В шкапчик врезали дополнительный замок.
Основная же обида деда была за кисти - какие-то я уж слишком дефицитные взял.
К бабке я приехал только через год, и то, не хотел. Через силу ехал.
Но я был один, кузена и кузины не было, а я скорешился с внуком той злобной соседки.
Мировая бабка оказалась. Художествами моими она меня не попрекала, а вспоминала всегда как-то очень беззлобно и смешно.
Ещё бабка оказалась очень справедливой. За наши приключения с её внуком попадало нам по ровну. Не было обвинений, что вот, мол, ваш моего с дороги сбивает. Было так - наш Толик тоже хорош, а правды они всё равно не скажут.
Колбасили мы с Толяном нормально, но без художеств. В прямом смысле этого слова.

От отца же я отхватил чисто символических звездюлин. Отец ржал, и жалел, что не может посмотреть мои картины. От матери... вот там, да.. по полной. Мать не лупила, но чтением моралей она напрочь вынимала душу, посыпала её всю крупной солью и вставляла обратно.
Уж лучше получить пару затрещин.

Остаток каникул я провёл в ссылке. На даче.
Нас там трое было таких. Штрафников.

И, вот, значит, однажды порешили мы сходить на рыбалку...
Впрочем, это очень много букав.
И совсем другая история.

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Ранее
• Архив