Время реакции
sapojnik — 03.10.2024Самый забавный момент в нынешней, внезапно вспыхнувшей «дискуссии» относительно включения/невключения Толстого и Достоевского в школьную программу – это слышные отовсюду уверения, что детишкам, дескать, «неинтересно» их читать… потому что там «другие реалии». Мы ж, типа, в 21 веке живем? Айфоны у нас есть? Не у всех, но есть! А герои «Толстоевского» когда были? В 19 веке! 21 минус 19 (говорит нам обыватель, любящий блеснуть своими навыками в арифметике) равно два!! Два, два века отделяют нас от замшелых, архаичных авторов! Они не знали айфонов, они ездили на лошадках и использовали странное слово «облучок»!! Что общего может быть у наших продвинутых детишек с какими-то древними летописями?!
Время типа нашего в истории России наступает постоянно, оно, видимо, так же неизбежно, как приход зимы (и зимы в России всегда долгие). В истории оно называется «время реакции». Вот и сейчас мы в нем. В период реакции торжествующий мещанин особенно мерзок; вообще-то он мерзок всегда, но государственной зимой он еще и самодоволен как сволочь… Чехов их особенно не любил – так как и жил в России примерно в тот же политический сезон большую часть жизни.
Хотя, в сущности, винить эту породу не в чем – они в самом деле ведь так воспринимают: обыватель живет во «всегда», чувство истории у него отсутствует. Конечно, говоря про «детишков», все эти новоявленные «критики Достоевского» демонстрируют типичную проекцию – то есть говорят о себе. Это ИМ неинтересна русская классика, а на самом деле – неинтересна литература как таковая. Про детей-то мы как раз в этом плане ничего не знаем.
По сути, мы имеем дело с продуктом советской школы. Эти люди «проходили» в школе русскую классику (единственное, по большому счету, но яркое и весомое оправдание существования России в мировой истории), ничего в ней не поняли и теперь решили, что классика «неактуальна». Это, безусловно, приговор советской школе.
Но приговор ли это классикам?
Смешной вопрос. Совок кончился, совки вымрут – а Толстой с Достоевским останутся, даже не заметив всю эту возню с включением/невключением.
А с тем же «Преступлением и наказанием» вообще смешно получается. Я его как раз не так давно перечитывал – и с немалым удивлением обнаружил, что практически весь роман – именно в реалиях – звучит как злободневная публицистика (хотя, если задуматься, так и должно быть – это ж Россия, тут история ходит по кругу, как слепая лошадь). Сюжет «ПиН» можно переносить в современность вообще без усилий; говорить о его «неактуальности» или «непонятности» могут только советские школьники – то есть те, кто вещь и не читал никогда.
С первых страниц: главный герой – студент из Питера, живет в съемной клетушке, «похожей на шкаф», бабла нет, стипендию не платят, подрабатывает какими-то переводами и статьями на модные сайты… то есть нет, в модные журналы «про революцию». Вот цитата с первых страниц: «На улице жара стояла страшная, к тому же духота, толкотня, всюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь, столь известная каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу, — всё это разом неприятно потрясло и без того уже расстроенные нервы юноши. Нестерпимая же вонь из распивочных, которых в этой части города особенное множество, и пьяные, поминутно попадавшиеся, несмотря на буднее время, довершили отвратительный и грустный колорит картины. Чувство глубочайшего омерзения мелькнуло на миг в тонких чертах молодого человека».
«Ввсюду известка, леса, кирпич, пыль и та особенная летняя вонь…» - да это ж буквально про нашу столицу 2016 года, про Москву-матушку! И дальше весь сюжет (вплоть, естественно, и до выхода Сонечки на панель) абсолютно «ложится» на теперешнюю жизнь – так плотно, что это даже пугает… Написано просто глубже и лучше, чем у Дарьи Донцовой, и без пелевинского утомительного выпендрежа – а так реалии-то все те же. Реалии не меняются. Это Россия.
Кроме, разве что, расхождения в одной забавной детали: «старухе-процентщице», оказывается, было… 45 лет. То есть она была моложе меня (Дмитрий Быков напомнил) (2016)
|
</> |