Восстание в Пуэрто-Кабельо...


Но есть одно но… Один из лидеров восстания в Пуэрто Кабельо - капитан-лейтенант Педро Медина Силва вспоминает:
"Этот священник жил в Борбурате, недалеко от Военно-Морской Базы. Он был большой бабник. Каждую пятницу отправлялся в Валенсию для поиска дам лёгкого поведения, а возвращался только в субботу.
Но в эту субботу, 2 июня 1962 года, когда он прибыл в Пуэрто Кабельо, он не смог пройти к своему дому, потому что на Ла Анкантарилье произошла бойня. Однако к моменту его прихода активная фаза боя уже прекратилась.
Солдаты по просьбе фотографа подозвали святого отца и буквально всучили ему в руки тяжело раненого солдата. Всё это было сфотографировано. Это постановочное фото, фальшивка, сделанная лишь для того, чтобы дискредитировать действия повстанцев…"

Гектор Рондон
***
О восстании в Пуэрто-Кабельо:
"В начале июня 1962 года в Пуэрто-Кабельо произошло восстание, известное как Портеньазо (исп. El Porteñazo). Это был непродолжительный мятеж, продолжавшийся со 2 по 6 июня, направленный против правительства Ромуло Бетанкура.
Вспоминает один из непосредственных и главных участников восстания, Виктор Уго Моралес:
«Ночью в субботу 2 июня офицеры и сержанты подняли батальон морской пехоты и корпус морской полиции, командовал которым доблестный лейтенант Паусидес Гонсалес и, после нескольких пламенных речей о чести страны, солдаты захватили Военно-Морскую базу в Пуэрто Кабельо, пленили командующего эскадрой Хесуса Карбонеля Искьердо и других офицеров.

Энтузиазм и воля к борьбе, с которыми морские пехотинцы, матросы и полицейские шли в бой, несколько сгладили разочарование от известий о том, что командующий 59 полка нарушил свои обязательства, и открыл дорогу правительственным силам для того, чтобы они захватили аэропорт и блокировали все каналы связи с городом. Кроме того, некоторые суда, хотя и обслуживающиеся людьми, солидарными с нашей борьбой, контролировались гвардейцами, которые расположили лодки напротив базы и приказали стрелять, причиняя большой урон нашим силам.
В то же время, со стороны моря приходили и приятные вести: экипаж эскадронного миноносца «Сулия» восстал, командование на себя взял лейтенант Карлос Фермин Кастильо, и, хотя он и не участвовал в оперативных планах, его артиллерия была в состоянии отражать авианалёты на базу.

Ситуация была очень тяжёлой, ибо мы опасались прямого попадания вражеских снарядов и бомб в здание оружейного склада: взрыв мог стать полной катастрофой, поскольку помимо нас тогда будет уничтожено всё гражданское население базы.
В вечерние часы стало известно, что предавший нас 59 полк Национальной Гвардии и батальон «Карабобо» подступили к границам города: стало совершенно понятно, что поражение будет неминуемым, если сочувствующие в других гарнизонах не отзовутся на наши призывы.
В эти драматические моменты мы неожиданно получили поддержку от гражданского населения: на Площадь Цветов, ближайшую к морю площадь, располагавшуюся прямо напротив базы, стали массово являться мужчины, женщины и даже дети, которые просили раздать им оружие для борьбы против режима Бетанкура.
Мы не имели новостей о ситуации в остальной части страны и, более того, мы не знали даже о том, каков будет завтрашний день. Из-за внутреннего предательства правительство было поставлено в известность обо всех наших планах и отдало приказ об аресте наших многочисленных сторонников в других армейских частях".

***
По воспоминаниям Виктора Уго Моралеса, спустя некоторое время действие приобрело несколько иной окрас: если изначально был задуман военный мятеж, то вскоре основной идеей стало поднятие народного восстания:
"Наша главная проблема заключалась в организации защиты, для чего мы попытались заполучить поддержку сотен жителей города, в большинстве своём рабочих и студентов, которые требовали оружия для того, чтобы организовать по всему городу боевые посты. К этим добровольцам присоединилась и группа молодых людей, обвинённых в участии в герилье: до 2 июня все они томились в тюрьме, организованной в крепости «Либертадор», но после начала бунта они были выпущены на свободу по моему приказу и под мою личную ответственность, при условии, что они окажут нам помощь в материально-технической работе.
Моральная и материальная поддержка впечатляла: многие жители искренне волновались за сражавшихся, которые получали из-за этого дополнительный стимул к борьбе. В эти драматические дни повсюду в городе мы наблюдали заботу и братскую помощь со стороны простых граждан.
Едва заполучив оружие в свои руки, люди начали организовывать сопротивление.

Спонтанно возникла сеть помощи сражающимся, составленная из семей, которые занимались подготовкой питания для бойцов и предоставляли свой кров, без всякого страха, всем тем, кто в этот момент нуждался в заживлении ран, в коротком отдыхе или в ободрении для продолжения борьбы.
В ночь на субботу всё шло блестяще, чему способствовала отличная работа руководства движения.
Хочется, кстати, отметить и хитрость врага. Большой похвалы заслуживают проделки лейтенанта Хусто Пастора Фернандеса Маркеса, который действовал на стороне Правительства. В утренние часы он спрятался на базе ещё до начала восстания, а затем, одетый в сутану полкового капеллана, собирал последователей среди матросов, которые под его руководством подняли якоря на нескольких судах и увели их с Базы. В этой же сутане он был пропущен в тюрьму нашими людьми, а уже вечером сумел освободить капитана Карбонеля и других высших офицеров, арестованных в первые часы восстания. Мы даже не поняли тогда, что произошло"

***
Битва в ночные часы субботы 2 июня была не просто столкновением между двумя армиями, но подлинным народным восстанием, в котором каждый боец бился, надеясь только на свои силы, не ожидая помощи извне, которую уже не могли предоставить подразделения, предавшие восставших. Так же в ходе битвы солдатами безжалостно истреблялись защитники крепости, в соответствии с прямыми приказами Бетанкура и Министра Обороны, генерала Антонио Брисеньо Линареса, поскольку в их понимании мятеж в Пуэрто Кабельо имел коммунистические корни, а следовательно – его необходимо подавить без долгих размышлений о правах человека или гуманности.

Моралес описывает боевую акцию на территории, известной под именем "Ла Анкантарилья":
"Одна из самых спорных акций - объект постоянных инсинуаций и обвинений в сторону наших сил, - произошла на улице Ла Анкантарилья. Это была площадка перед городскими воротами, главный, но не единственный вход в город: существовали и другие улицы и открытые площади, которые могли быть использованы в ходе вторжения, если бы правительство имело более компетентных командующих.
Ранним утром в воскресенье 3 июня правительственный офицер, отвечающий за сектор Ла Анкантарильи, перед началом наступления был предупреждён офицером батальона «Карабобо», который считал, что было бы неблагоразумно входить в город через это место. В ответ лишь прозвучали обвинения в трусости, после чего был дан приказ к началу движения танков, поддержанных группой автоматчиков, вышагивающих под прикрытием брони. Никакого подозрительного шума, ни одного выстрела. Движение шло в полной тишине.

Группа восставших
Едва последний танк въехал в город, колонну со всех сторон накрыл плотный автоматный огонь, вызвавший панику среди солдат, десять из которых были сразу убиты. Танки начали хаотично двигаться, поворачивать свои башни в сторону домов и разносить вдребезги выстрелами фасады, крыши и стены.
Немногим после подошли две армейские усиленные группы, бойцы которых начали врываться в дома, устроив неистовую резню: безжалостно расстреливались те, кто с винтовками шёл на танки и крупнокалиберные пулеметы. Не было ни раненых, ни задержанных. Только убитые. Лишь очень немногие избежали смерти, спасшись по крышам домов…

Короче, к полудню воскресенья практически вся наша защита была разгромлена, казалось, что уже ничего не сможет остановить правительственные войска, но это только казалось.
Правительство вынуждено было использовать ещё тонны пороха и свинца для того, чтобы подавить нашу героическую оппозицию, которая в течение более чем 24 часов продолжала сражаться, поделившись на небольшие группы сопротивления, состоящие из морских пехотинцев, матросов, морских полицейских и гражданских лиц, которыми руководили офицеры и унтер-офицеры.
На этом этапе битвы, каждый отдельный боец фанатично сражался насмерть, не надеясь на приход помощи извне.

Когда началось наступление правительственных сил ранним утром в воскресенье, уже погибли или были задержаны большинство офицеров, возглавлявших движение. Стремясь отвоевать базу, военные перекрыли все пути на сушу, что было более разумно, нежели полная осада города.
В том же духе были закрыты и все государственные учреждения города, ибо правительство опасалось ещё больших жертв среди своих людей. Опасаться было чего – некомпетентность правительственных командующих привела к довольно большим потерям среди военных…"

|
</> |