Воображаемый ситком "Книжный клуб", продолжение

700iblanov — 02.12.2013 Начало здесь.

Серия 2

Персонажи:

Те же и
1. Алик Юнгер (интеллигентный юноша в очках, в форме полицейского лейтенанта)
2. Максим Тихонев (собранный и внимательный)
3. Инна и Анна (огонь-девки)

Кафе. Председатель сидит за столиком и смотрит на стакан с жидкостью цвета детской неожиданности. Мелодичными колокольчиками едва слышно позвякивает имперский марш. К столику спокойно подходят и усаживаются, здороваясь кивками, Богов и Тихонев.

Богов: Мы кого-то ждем?
Председатель: Да, сегодня подали заявки много участников. Обсуждение будет оживленным.
Богов: А что у вас в стакане?
Председатель: Объективно — горячий персиковый сок со специями.
Тихонев: А субъективно?
Председатель: Субъективно — он же. Но если принять романтический образ мыслей составителей меню — это безалкогольный глинтвейн.
Богов: Вкусно?
Председатель (выдержав паузу): Хотите?
Богов (тоже после паузы): Нет.

Минуту все молчат. Председатель с Боговым смотрят на стакан с безалкогольным глинтвейном. Тихонев достал ридер, нажимает кнопки. К столику под наигрыш тирольской польки подбегает Алевтина.

Алевтина: Я не опоздала? Что пьешь?
Председатель: Хочешь?
Алевтина (наклоняется к столу, отпивает глоток через соломинку): Нет. Дрянь какая-то. Кого мы ждем?
Председатель: Массу народу. А вот и они!

К столику галдящий толпой движутся Николаев, Юнгер, Инна и Анна. Гремят стульями, рассаживаются. Берут у официантки меню, заказывают один чайник чаю и пять чашек. Официантка вздыхает.

Анна и Инна (в унисон): Мы в туалет! (встают и уходят)
Николаев (сидящему рядом Юнгеру): А что, обязательно б-было рядом садиться?
Юнгер: Федь, перестань... Давай не здесь...
Николаев: Вот как з-заговорил? Совесть мучает?
Юнгер: С какой стати она должна меня мучить?
Николаев: Правильно, откуда там с-совесть... Хватать людей на улице... Вас, п-поди, специально таких отбирают, с горячими руками, холодным сердцем, как там д-дальше?
Председатель: С чистой головой, видимо. Но про горячие руки это вы хорошо...
Николаев: Чистотой т-там не пахнет!
Юнгер (явно злясь): Зато от тебя пахнет!
Алевтина: Да, что случилось-то? Вы сейчас подеретесь!
Николаев (перехваченным от волнения голосом): Он... м-меня... а... (прокашливается) Арестовал он меня. И сидит, в глаза -с-смотрит. Совести н-ни грамму...
Богов (от неожиданности фыркает): Он? Тебя?!! За что???
Николаев (Юнгеру): Вот расскажи им! Расскажи, как ты л-людей ни за что, на улице!.. А п-потом еще приходит, с-садится!
Юнгер: Господи, Федя! Это назывется проверка документов! Выяснение личности. При чем тут арест? Мне руководство велело у тебя, как у подозрительного... Ты на себя-то посмотри! Ты же в этой куртке металлолом собираешь. Что, переодеться нельзя? И в таком виде приставал к людям...
Алевтина: Федя, зачем ты к людям приставал?
Николаев: Я не п-приставал!
Юнгер: А что ты делал?
Николаев: Я не обязан перед тобой отчитываться! Г-гестаповец!
Алевтина: Ребят, ну хватит уже. Расскажите по-человечески, что произошло. Или вы весь вечер собрались ругаться? Мы пересядем тогда.
Богов: Наверное, лез к прохожим со своей нелепой оппозиционной агитацией, а они пожаловались. Правильно.
Юнгер: Хоть сюда свою политику не вплетайте. Он торговать там пытался. Нашел место — прямо на площади.
Николаев (с сожалением и грустью): Я думал — п-прохожих много, кто-нибудь к-купит...
Юнгер: Где много прохожих — там много ментов. Азы уличной торговли тебе. Бесплатно.
Председатель: Федор, вы стали предпринимателем? Что продаете? Металлолом?
Николаев: Нет! При чем тут это?


Подходит официантка, брякает на столик чайник и расставляет вкруг чашки. Председатель разливает, привстав.

Председатель: Так что же, Федор?
Николаев: Теперь вы мне д-допрос устроили?!! Сначала этот, т-теперь вы?
Юнгер: Да, конфеты какие-то там были у него. В пакете. Местные, куяшкинские.

Богов давится чаем. Алевтина принимается заботливо лупить его по спине.

Председатель(садясь на место): Где вы взяли конфеты?
Николаев (с неуверенной наглостью): В магазине купил!
Юнгер (задумчиво в потолок): И пытался заманивать покупателей словами «у меня дешевле»...
Николаев: А ты их у меня вообще отобрал! Ворье в п-погонах!
Юнгер: Федя, да ты почему такой-то! Я ведь не один там был! Начальство же смотрело! С документами у тебя все в порядке — тебя и отпустили. А ты же не смог объяснить, где взял конфеты, вот и пришлось...
Тихонев: Извините, что встреваю. Правильно ли я понял: сейчас в полицейском участке лежит пакет кондитерских изделий неизвестного происхождения, которые обнаружили у Федора при проверке документов? Изъятие оформлено?
Председатель (кивая на Богова): Аля, перестань его колотить, это не помогает. Смотри, он весь красный стал. Владлен, вам плохо?
Богов (сдавленно, оттягивая ворот рубашки, ослабляя галстук): Все в порядке.
Юнгер: Не похоже.
Алевтина: Владик, может чайку глотнешь? Хотя, ты же им и подавился...
Председатель: Какое бурное начало нашего вечера. Владлен, если требуется помощь — дайте знак, моргните два раза, там... Федор, вы не обижайтесь. Поймите, мы беспокоимся за вас. Скажите честно: вы ведь не украли эти конфеты?
Николаев: Нет. Не я! Я — не вор!
Богов (хрипло): Я в туалет! (порывисто встает и уходит)
Председатель: Друзья! Давайте оставим эту тему. Мы любим Федора и верим ему. Видимо, это какое-то недоразумение, которое, конечно, прояснится. Тем более, что Альберт — наш человек, и своего одноклубника в обиду не даст. Верно, Алик?
Юнгер: Я не знаю... Федя развел на пустом месте. Это такая мелочь...

Николаев пытается взорваться, но сильно заикается. Председатель останавливает его умоляющим жестом.

Председатель: Все-все, Федор. Пожалуйста. Давайте уже перейдем к тому, зачем мы здесь собрались.
Николаев (вздыхает и трет большими руками виски): Ладно. Извините. Просто н-наболело, разнервничался.
Председатель: Ну, слава Богу. Итак, тема нашего заседания — эпитет «серебряный» в творчестве Андрея Белого.

К столику подходят Анна и Инна. Садятся между Председателем и Юнгером.

Анна: Что вы с Боговым сделали? Он чуть дверь не выломал, когда мы в туалете были.
Инна: Я даже испугалась.
Алевтина: Ему что-то нехорошо. Он, случайно, то же самое не заказывал? (кивает на стакан с безалкогольным глинтвейном)
Председатель: Нет.
Анна: А что это?

Председатель подвигает ей молча стакан. Она берет, отпивает пару глотков, задумчиво смакует.

Председатель: Итак, Андрей Белый, в девичестве Борис Бугаев, был, как известно...
Анна: Лысым.
Председатель (растерянно): При чем тут это?
Анна: Я люблю лысых мужиков.
Тихонев: Бритых или облысевших?
Анна: Облысевших.
Председатель: Серьезно? Что может быть привлекательного в облысении?
Анна: Они кажутся взрослыми. Подчеркнуто взрослыми. Интеллигентными. А если еще в очках...
Инна: Да, я тоже таких обожаю.
Председатель: Невероятно. Алевтина, а ты как к лысым относишься?
Алевтина (морща личико): Бе-е-е...
Юнгер (поправляя очки): А если интеллигентный, но не лысый?

Инна, сидящая рядом с Юнгером, поворачивается и смотрит на него. Юнгер неожиданно подпрыгивает на стуле.

Председатель: Альберт?
Юнгер (заливаясь краской и борясь с дурацкой улыбкой на лице): Извините.
Председатель (бормочет): Странные все какие-то сегодня... (и снова в полный голос) Как известно, творчество Андрея Белого делится на две большие части, объединенные...

Председатель замирает на стуле и сидит молча и напряженно.

Алевтина: Ты тоже покраснел. Здесь душно, что ли? Я вот не чувствую. А вы что-то один за другим. Владику нехорошо стало. Вы оба красные, как раки.

Председатель и Юнгер переглядываются. На лице Юнгера улыбка, у Председателя дергается глаз.

Алевтина: Ты мысль потерял?
Председатель: Да, что-то вдруг потерялась мысль... (пытается отстраниться от сидящей рядом Анны) На чем мы там остановились... Лысые мужчины. Кстати, все же, лысина это показатель возраста, и чисто с точки зрения биологической самкам должны нравиться более молодые...

Инна (внезапно и с вызовом вставая): А что молодые? Они даже трахаться не хотят! Сидят, играют целыми вечерами, все выходные, в своих игрушки. Танчики эти! Это мужчины, что ли? Им предложи секс или пиво с игрушкой — они что выберут?
Тихонев: Что?
Инна: Сраные танчики! Как это вообще может быть, что бабы хотят трахаться, а мужики не хотят?!!
Председатель (пытаясь отодвинуть свой стул от Анны): Вы о ком?
Инна: Обо всех! (садится)

Юнгер блаженно вздрагивает. К столу подходит Богов, лицо плохо вытерто после умывания, галстук набок, изображает бодрость.

Богов: Кто не хочет трахаться?
Тихонев (оглядывая присутствующих): Мне тоже интересно.

Все начинают усиленно делать вид, что хоть они и не показывают, но они хотят, по-настоящему хотят.

Председатель (шипит): Аня, ну, не здесь же...

Анна кладет голову ему на плечо и прижимается сбоку.

Богов (громким шепотом Тихоневу): Ох, и девчонки у нас! Особенно...
Тихонев (кивает на фотоаппарат): Владлен, запись идет.

Богов отшатывается.

Председатель: Друзья, все же, давайте умерим эмоции. У нас книжный клуб. Да, Анна?

Анна кивает и начинает тихо мурлыкать у Председателя на плече.

Председатель (с выражением стоицизма на лице и в голосе): Эпитет «серебряный» в творчестве Андрея Белого по частотности повторений...

Юнгер (опять дернувшись на стуле): Ой, вы знаете, мне пора! Танкисты заждались!
Инна: Я, наверное, тоже пойду. Поиграю. (встает с улыбкой предвкушения)

Юнгер суетливо собирается, они уходят.

Председатель: Нет, это что-то невероятное! Заседание опять сорвано!
Тихонев (вполголоса): Мне показалось или она его трогала?
Председатель (густо краснея): Кого?
Тихонев: Я снимал под столом, но сейчас запись прерывать не хочу. Потом посмотрю, дома.
Председатель (толкая Анну плечом): В-вы с-снимали п-под с-столом?
Анна: Ну, и пусть...
Богов: Ах, какие девушки у нас!..
Николаев: Жаль, что я не лысый... А бородатые как вам, не?
Богов: Не. Борода колется.
Николаев: Я не тебя спрашивал.
Тихонев: Борода, правда, колется.
Николаев: Побреюсь... Надоело бирюком-то...
Анна (Председателю): Пойдем, в танчики поиграем?
Председатель: Анна, имейте совесть! Я не давал повода!
Анна: А-а-а-а!!!
Председатель: Что это?
Анна: Крик отчаяния! (резко встает и уходит)

Председатель падает лицом в стол.

Алевтина: Ну, знаете, раз заседания опять не вышло, то что сидеть-то?
Председатель (глухо, не поднимая лица): А за чай-то кто платить будет? У меня денег даже на нормальный глинтвейн не было. Пришлось эту персиковую бурду взять.
Богов: Алевтина, вы простите, пожалуйста, это жутко неудобно, но я рассчитывал, что мне Федор отдаст.
Николаев: Что сразу Федор! Тебе что, кровавый режим не п-платит? Федор, вот, с-сам сегодня вечером будет лапу с-сосать — даже к-конфет к чаю нет теперь.
Богов: Чай-то хоть есть?
Николаев: Малину з-завариваю... Со смородиновым листом. Летом на даче маминой н-насобирал.
Алевтина (торопливо): Ладно, в следующий раз меня угостите.

Оставляет на столе купюру, уходит.

Богов: Какие девушки... какие девушки...
Николаев: Жрать охота...
Председатель: Заседание окончено!
Тихонев: Сохраняем запись...

Оставить комментарий

Популярные посты:

• Архив